Я уже много писал о том, что нынешнее «онкологическое заболевание в последней стадии» постсоветской России, а точнее приполярного огрызка этой некогда великой империи, носящего это имя, вызвано тем, что наши предки много веков назад запоролись в тундру, где никакая экономика, кроме феодальной, невозможна.
Это безусловно так, но есть еще, так сказать, кроме материального, который нас приучил ставить во главу угла покойный марксизм-ленинизм, и моральный, идейный фактор, суть которого состоит в общеизвестном факте, что Россия всегда считала себя преемницей и наследницей менталитета Византии, страны, наиболее близкой нам в свое время, откуда к нам пришло ортодоксальное православие, а с ним структура государственности, имперский менталитет, и прочее, что тогда, 2000 лет назад, значительно продвинуло нас в развитии, поставив на один уровень с тогдашней Европой, но, по прошествии веков приведшее нас к безнадежному отставанию от Европы нынешней.
Вот в сети буквально пару часов назад появилась великолепная по смыслу публикация «Отставай, завидуй, злись!». Евгений Фирсов – о византийском пути. Вот наиболее интересное, на мой взгляд, из нее:
«Мы должны отделять Путина и Кремль от России и россиян. Мы не враги России и россиян», – высказался недавно глава либеральной фракции в Европейском парламенте Ги Верхофстадт. Видимо, те коннотации, в которых упоминается российская власть, столь мрачны, что просто неприложимы к целому народу. В противовес подобным взглядам, я думаю, что сегодняшняя власть в России – не столько причина всего этого вороха антицивилизационных компонент, сколько его следствие, плоть от плоти «Русского мира», его экстериоризация.
Порой стоит одергивать некоторых отечественных либералов, которые, по-видимому, путаются в понятиях и в своих светлых чаяниях подменяют демократию меритократией [идеалистически-утопический принцип управления, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и финансового достатка -ВС]. Но насколько это честно? Если 70–80% сограждан хотят видеть кого-то своим лидером, требуют причастности к вымышленному величию и наплевательски относятся ко многим составляющим жизни цивилизованного общества, то совместная с такими согражданами жизнь должна, по-видимому, строиться в соответствии с их общественным запросом и их миропониманием. И на сегодняшний день отклик своему запросу эти сограждане находят, использование же ярлыков вроде популизма или патернализма по большому счету мало что меняет. Рано или поздно сегодняшняя власть уйдет, но ведь это общество определит новую - и ОПЯТЬ СЕБЕ ПОДСТАТЬ.
Россия не принадлежит к цивилизационному ареалу Запада, являясь наследницей Византии, в то время как Запад, в общем говоря, является наследником Рима. Для наикратчайшего изложения мысли лучше всего будет воспользоваться несколькими цитатами ученых мужей. Известное высказывание Василия Розанова настолько точно, что привлекается в корпус аргументации чуть ли не всеми авторами, затрагивающими соответствующую тему: «Разлагаясь, умирая, Византия нашептала России все свои предсмертные ярости и стоны и завещала крепко их хранить России. Россия, у постели умирающего, очаровалась этими предсмертными его вздохами, приняла их нежно к детскому своему сердцу и дала клятвы умирающему - смертельной ненависти и к племенам западным, более счастливым по исторической своей судьбе, и к самому корню их особого существования - принципу жизни, акции, деятельности». В противоположность этому западному принципу жизни, акции, деятельности наши устои очень верно характеризуются спойлером Леонида Бершидского к недавно опубликованному документу Всемирного Банка: «Их религиозные корни, а вовсе не коммунистический опыт, поддерживают авторитаризм и неприятие риска».
Если кто-то подумает, что, возможно, большевикам удалось прервать эту наследственность, то похожие мысли посещали и Арнольда Тойнби: «Византийское наследие России: Нынешний (1947 год - РС.) режим в России утверждает, что распрощался с прошлым России полностью, если и не в мелких, несущественных деталях, то по крайней мере во всем основном, главном. И Запад готов был верить, что большевики действительно делают то, что говорят. Мы верили и боялись. Однако, поразмыслив, начинаешь понимать, что не так-то просто отречься от собственного наследия. Когда мы пытаемся отбросить прошлое, оно... исподволь возвращается к нам в чуть завуалированной форме».
Итак, Россия суть наследница византийской цивилизации, хранительница этого византийского духа. Если попытаться выразить суть «византийского духа» несколькими словами, то это, несомненно, застой, тоталитаризм, невежество, изоляционизм. Петр Чаадаев писал: «В нашей крови есть нечто, враждебное всякому истинному прогрессу. И в общем мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений, которые сумеют его понять; <...>. Я не могу вдоволь надивиться этой необычайной пустоте и обособленности нашего социального существования». Далее Чаадаев однозначно определил источник этого несчастья: «Повинуясь нашей злой судьбе, мы обратились к жалкой, глубоко презираемой этими народами Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания». И вновь Розанов: «Русские вслед за Византиею вошли как бы в тихий, недоступный волнениям и вместе недоступный оживлению затон, тогда как западноевропейские народы, увлеченные за кораблем Рима, вступили в океан необозримого движения, опасностей, поэзии, творчества и связанного со всем этим черным трудом неблагообразия. Разница между тишиною и движением, между созерцательностью и работою, между страдальческим терпением и активною борьбою со злом – вот что психологически и метафизически отделяет Православие от Католичества и Протестантства, и, как религия есть душа нации, – отделяет и противополагает Россию западным народностям».
Культура, образованность, наука – все это поля многовекового, а возможно, и перманентного отставания территорий, находящихся в византийском цивилизационном круге, от Запада. «Византия не устояла под напором дикого Востока и отнесла свои наследственные действительные сокровища туда же, на Запад, а нам отдала лишь собственного производства суррогаты, придуманные в эпоху ее морального и интеллектуального вырождения» (Густав Шпет).
Для характеристики политической составляющей нашей наследственности достаточно будет ограничиться исчерпывающим высказыванием одного из самых видных ученых-византинистов XX века Александра Каждана: «Когда я думаю об истории Византии, о ее значении для человека ХХ века‚ я всегда возвращаюсь к одной и той же идее – Византия оставила нам уникальный опыт европейского тоталитаризма. Для меня Византия не столько колыбель Православия или хранительница сокровищ античной Эллады, сколько тысячелетняя лаборатория тоталитарного опыта, без осмысления которого мы, видимо, не в состоянии представить себе наше собственное место в историческом процессе».
Современная российская общественная модель гласит, что основной, самой значимой ценностью в России является вовсе не нефть, не газ, не металлы и не лес, а по-особенному «одаренный» народ, при котором все вышеперечисленное можно без особых проблем раскладывать по карманам некоторого круга лиц. Стало быть, эта раскладывающая по карманам экономическая машина должна постоянно инвестировать в генерацию и поддержание градуса «одаренности», вытаскивать наружу, возгревать самые неблаговидные составляющие из цивилизационной памяти. Благо, что в российском случае в генерацию вкладываться не нужно вовсе, достаточно всего лишь поддерживать этот градус на достигнутом за века уровне.
Как минимум последние несколько веков северная наследница истлевшей Византии отчего-то неустанно тяготела к какому-то безосновательному мессианству, все порывалась нести в мир, а еще сильнее – насаждать и укреплять в сердцах собственных чад, то православие и державность, то коммунизм, то вот опять некие идеи «Русского мира», густо приправленные уникальной духовностью. Но какими цивилизационными сокровищами мы обладаем, чтобы лелеять подобные стремления? И что вообще мы знаем о самих себе с точки зрения цивилизационных достижений? Взглянем лишь на некоторые категории – образованность, ратную славу и «особенную» духовность.
Начиная с конца XI века в Европе открываются университеты. К 1500 году их уже несколько десятков. Первая академия в России открывается только в конце XVII века, в 1687 году в Москве учреждена «Славяно-греко-латинская академия» (Вики: «Начав в 1685 году занятия в древнем московском Богоявленском монастыре, они стали обучать поначалу лишь греческому языку, затем расширили программу, введя в неё риторику. С этого времени и до 1710 года академия называлась «Еллино-греческою». (http://tldrify.com/qun). [Известные выпускники Академии: Ломоносов, Виноградов — создатель русского фарфора, Кантемир— русский поэт-сатирик и дипломат, Магницкий — русский математик, педагог, а также Крашенинников — русский ботаник, этнограф, географ, путешественник, исследователь Сибири и Камчатки, Баженов — российский архитектор, художник, теоретик архитектуры и педагог, представитель классицизма, и Тредьяковский — известный русский учёный и поэт].
До Петра же Великого мы оставались народом без просвещения или что во все это время мы были народом непросвещенным. Иностранный наблюдатель (Жак Маржерет, 1606 год) пишет: «Невежество народа так велико, что не найдется трети, которая знала бы молитву Господню и Символ веры. Можно сказать, что невежество народа есть мать его благочестия. Они ненавидят науки и особенно латинский язык. Не имеют ни школ, ни университетов».
Большевики сделали индустриальный рывок. Источником серьезного прорыва стал беспрецедентный импорт технологий, одна только компания американца Альберта Кана организовала возведение в СССР сотен крупных промышленных предприятий. Сюда же, хоть и с серьезными оговорками, можно прибавить и послевоенные репарационные изъятия. Одаренные люди, светлые головы не имели возможности вырваться за железный занавес, вынуждены были реализовывать свои таланты внутри страны.
Очень важную роль в формировании определенным образом направленной исторической памяти играют великие военные победы России. Сатирик Евгений Шестаков написал: «Каждый год нам колют в вену 9 мая». При этом только 22% россиян знают, когда началась Вторая мировая война (опрос 2009 года), и только 11% россиян знают, что произошло 17 сентября 1939 года (опрос 2017 года). Тойнби, всматриваясь в наследственные особенности России, выделяет две преобладающие черты византийского общества: убежденность в том, что Византия всегда права, и институт тоталитарного государства. Коль Византия всегда права, то, само собой разумеется, во фрагментированной исторической памяти общества нет и не может быть места различным бесславным или даже позорным кампаниям. Много ли россиян знает в подробностях о советских вторжениях в Польшу и Финляндию? Итак, в подсознании нашем – Византия всегда права, а в сознании – Россия непобедима. В совокупности с другими причинами милитаристской спеси, эти составляющие мироощущения объясняют то воодушевление, с которым встречаются мультики о разящих Калифорнию ракетах.
От победобесия перейдем к мракобесию. Духовность «Русского мира» – фактически синоним православия, византийского извода христианства. Начните разбирать вопрос с того, что является источником религиозного вероучения в христианских конфессиях, и этот ларчик откроется очень просто. Шарль де Монтескье писал: «Когда я думаю о глубоком невежестве, в которое греческое духовенство погрузило мирян, я не могу не сравнить их со скифами, которые, по словам Геродота, выкалывали глаза своим рабам с той целью, чтобы ничто не развлекало их и не мешало им сбивать молоко». Оставлю другим рассуждать об актуальности бальзаковского изречения: «Сфера религиозных идей – опаснейшая опорная точка искусных оппозиций», лишь позволив себе поставить ударение на слове искусных и расширив понятие религиозных идей от сугубо теологической категории до верований и убеждений в целом, как пример – убежденности в величии истории или миссии народа.
Мало того, что столь унылая картина вырисовывается относительно нашего прошлого и настоящего, так она же простирается и далее в наше будущее. Политтехнолог Владислав Сурков пророчествует: «Мало кому слышно заглушаемое фоновым медийным шумом насмешливое молчание судьбы. Мало кому интересно, что есть еще и медленные, массивные новости, приходящие не с поверхности жизни, а из ее глубины. Оттуда, где движутся и сталкиваются геополитические структуры и исторические эпохи. Запоздало доходят до нас их смыслы. Но никогда не поздно их узнать. <...> далее простирается неопределенно долгое новое время, эпоха <...>, в которую нам предстоит сто (двести? триста?) лет геополитического одиночества. <...>» Сурков, помимо прочего, говорит и о том, что мы уже ходили на Запад и не смогли там укорениться.
Предположу, что многие не понимают, что значит пойти на Запад. Пойти на Запад – это в первую очередь ПОЛЮБИТЬ ЗНАНИЕ, ПРОСВЕЩЕНИЕ, ВОЗНЕНАВИДЕТЬ НЕВЕЖЕСТВО И ПЕРЕСТАТЬ БРАВИРОВАТЬ ДУТЫМИ ДОСТИЖЕНИЯМИ. Опять обращусь к Густаву Шпету, он, по всей видимости, описывает именно один из «дерзновенных походов на Запад»: «Со второй половины века западное влияние пробивается в Москву все глубже с каждым десятилетием, если не с каждым годом. В ночной московской тьме стали зажигаться грезы о свете и знании. Одних, как Котошихина, эти грезы выгоняли из Москвы на Запад, другие, подобно Ртищеву, пытались как-то воплотить эти грезы на месте, но, признанные “злотворцами”, они жестоко платились за “рушение” веры православной. Уделом культурных усилий и тех и других одинаково было ничтожество. Народ русский охранял свое невежество за непроницаемой бронею и умел заставить молчать мечтателей».
В действительности никогда Россия не ходила на Запад. О Петре верно сказано, что он лишь прорубил окно в Европу. В противовес мрачному пророчеству Суркова хочется предположить другой вариант развития событий, представить, что византийский дух в российском сердце вдруг издох. Уж не знаю, каким образом, то ли почил от старости, ведь истлел же он в Малой Азии, так не слишком ли долго живет уже и на Севере? Возможно, будет окончательно заколот (Петр I и коммунисты наносили лишь временные раны) каким-нибудь харизматичным государственником-реформатором, в этом случае его ждет серьезный бонус: он подвинет Петра в паноптикуме величайших людей России. Может, дух этот будет изведен рутинной системной работой каких-то заинтересованных сообществ, и общество станет ответственным перед самим собой и миром. Обстоятельства кончины не так важны. Но предпосылки к таковой, несомненно, имеются.
Хотя, это не более чем грезы, а реальные события развиваются именно по Суркову. Глава британской МИ5 предупреждает, что Россия рискует стать еще более изолированной страной-парией, но, похоже, речь уже идет не о риске, а об осознанно выбранном пути». https://www.svoboda.org/a/29275479.html
Что нас, исторических инвалидов умственного труда, задушит первым, - всёудушающий железобетонный феодализм или порожденная им византийская ментальность, - впрочем, не так и важно. Даже если бы свершилось чудо, и Господь вдруг заменил нас, тупых лентяев, воров и пьяниц, обожателей вранья и безразмерного царя-батюшки, на трудолюбивых протестантов немцев или китайских конфуцианцев, - НИЧЕГО БЫ НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ! Разве что иммигрантов в тех Германии или Китае резко прибавилось бы. «Осознанно выбранный путь» на помойку цивилизации был принят тогда, когда мы, вместо того, чтобы защищать свою Родину от дикарей-людоедов, в панике бежали от них в болота приполярной лесотундры. Дальнейшее было уже следствием. +4 °C в конце июня, быдлоидное вырождение народа, имперский понос…
«Доля россиян, которые считают себя патриотами, достигла максимума за 18 лет и составила 92%, говорится в исследовании Всероссийского центра изучения общественного мнения.
Такими сильными патриотические чувства россиян не были даже после аннексии Крыма, которая у социологов ассоциируется с всплеском патриотизма. В 2014 году ВЦИОМ дважды проводил опрос, тогда патриотами себя считали 81% и 84% респондентов.
Последний раз аналогичное исследование было проведено в 2016 году, тогда патриотами себя называли 80% опрошенных - то есть за два года рост составил 12%.
...Бюджет федеральной целевой программы патриотического воспитания на 2016-2020 годы составляет около 1,6 млрд. рублей. Российские регионы ежегодно тратят на патриотическое воспитание еще почти миллиард». https://www.bbc.com/russian/news-44424032
Власть она не дура, она знает толк в анастезии.
Валентин Спицин