Вика взялась за вторую ступню.
- Хочешь, оботру тебя влажной салфеточкой, чтобы дышалось легче?!
Катя промолчала.
- Я уже приготовила тебе постель на втором этаже. Включила кондиционер, тебе будет прохладненько… достала свежие простынь и наволочку. Надушила амурскими ландышами, я догадалась, что они тебе нравятся… немного морского прибоя… Ты сегодня сказала: могу не уставать — а можешь не дуться на свою сестрёнку?
Закончив массировать, Вика ткнулась лицом между ногами, девушка погладила ей волосы.
- Катёночка,– чуть приподнявшись обратилась Семнадцатая,– давай с тобой условимся: если я тебя достаю, скажи мне так: «Стоп Вика или Хватит Семнадцатая!» А вообще зови меня по-домашнему: Белкой. Хорошо?!
Катя молча погладила Белку.
- Я тебя буду звать Катёночкой… я должна видеть в твоих серых глазочках твою реакцию на мои выкрутасы!... Пойдём, я уложу тебя… можно мне послушать: как ты дышишь во сне?
- Я – самая бесстыжая?!
Вика поднялась с корточек, скинула с себя абсолютно всё, хотя это всё и состояло из халатика и трусиков. На соседнем кресле она встала в точно такую же позу, в какой Катя была накануне на стуле,– после памятного расстрела косточками. Повернув к девушке всё своё женское вооружение, Вика подмигнула:
- Теперь мы обе бесстыжие — кто на кого плохо влияет?!
- Сестрички мои — вы даже с прозвищами для общего любимого мужика не можете определиться! Такое впечатление создаётся, что каждая свеженькая партия любовниц выдумывала своё – какое им больше нравится!
- Я у тебя видела много любопытных произведений искусства: то статуэтка длиннорого быка,– бока его расписаны портретиками красавиц! Удивительный образ, вдумайся: ты сумела узнать физиономии тех, с кем сидела в восьмистенном зале, или там — тому быку ставили рога ещё другие дамочки?! Их ещё пять! Надо полагать Чёрненькая в восьми соснах ещё не заблудилась! То попалась мне на глаза картина, будто из журнала по палеонтологии: стегозавр — у этого несчастного вместо пластин восседают лики уже восьми. Теперь уж я нашла знакомую рожицу — тогда она не тряслась от ужаса, по ней ещё…
- Хватит, Вика, я…
- Хорошо, хорошо – раз тебе неприятно, не буду ёрничать. Я совсем не злорадная, как обо мне думают.
- Это наш Стервозавр таков?! Потом в этом доме мне попался на глаза бронзовый лев, в гриву какового, словно он каким-то образом породнился с Медузой Горгоной, вплелись забавные, симпатичные гадючки! Между прочим, в подвале твоей товарки по гаремному «ЦК» тоже стояли похожие ваяния либо художества… даже, помню, встречался мне олень с рогами из стройненьких девичьих фигурок,– Вика невольно засмеялась,– их уже с десяток!
- Не ошиблась с подсчетом, когда нас полиция пустит в обгоревший подвал, обязательно пересчитай! Это кафе Леночка дарит тебе!– язвительно вставила Катя.
- Теперь все эти шедевры свезли к тебе на дачу, кое-что присмотрела чёрненькая искусствоведша для декораций к своим секс-шоу! Оригинальный, несомненно, получился музей: роста нашего семейства! Чтобы каждая новенькая, могла выбрать: на каком животном ей слаще будет паразитировать?!
- Беленькая – я тебя сейчас поколочу, как в своё время хотела Ленка отдубасить меня. Вот уж точно: никогда не делай пакости ближнему — они к тебе вернутся! Да так, что завоешь! Но я не собиралась паразитировать! Вика, я почти утроила наши доходы!!
- В этом ты молодец!– Вика притихла.– Прости! Я тебя обидела…
- Ты получила то, что хотела. Теперь я тебе стала не нужна!
- Нет! Я ещё не поняла: что получила, кроме тебя?!
- Ещё тринадцать, теперь уже пятнадцать таких же чокнутых с забавными рожицами и со стройными фигурками!
- Теперь, когда к нам прибавилась ещё и забавная кривоносая рожица, нам придётся рисовать чудище с двумя головами: львиной и волчичьей!
Вика невольно улыбнулась:
- Ты – волчица кормилица, я – волчица охранительница!
- Ты страшная собственница: решила присвоить всех нас!
- Да, – неопределённо дёрнув плечом, бросила Вика: – женщина моего возлюбленного – и моя возлюбленная! Кто с этим не согласен?! Пусть играет против меня!
- … Катёночка, я ведь знаю, что тебя сейчас пугает! Вчера утром, когда мы были ещё чужие,– продолжала Вика.– Я заявила: «Стану Стервочкой раньше, чем ты думаешь». Я сдержала слово! А этой ночью ты боишься услышать от меня обещание: кампанией по спасению Стервочек буду командовать я. Потому, что уверена в нашей победе! Твои прежние подруги-сёстры и не скрывались. Это ты не решалась снова связаться с ними. Они жили своей жизнью! Они все знают, что мой номер крайний, знают, что я потеряла надежду найти собственного стоящего мужика. Согласна и на семнадцатый кусочек от мужа, какой вы мне оставите на его теле. И вот: я лежу на нашей постели с краю, и мне захочется погреться о свой семнадцатый кусочек на спине Стервозаврика, и я поползу ночью, спотыкаясь о ваши кругленькие места, от которых разит чужими мужиками из Батайска… Что ты будешь делать, если я споткнусь о твою кругленькую?
- Укушу за такую же на тебе!
- Почему ж не укусила? Я подставляла! Подставить ещё разок или звонить? …
Когда они сели на расстеленную кровать, зажгли свечи и лампадку, погасив свет,– на мраморном столике рядом стояли две золотых чаши, накрытых сверху их фотографиями, чтобы насытится их биополем. Воздух был пропитан кислородом, и это само по себе возбуждало молодые красивые тела.
- Знаешь что, сестрёнка: я буду сейчас гладить и ласкать тебя кончиками пальцев и язычком в прелюдии к высшей Любви. А ты опиши мне: как ты раздевалась и что ещё выделывала, когда решила, что пора затащить Стервозаврика в кроватку…
Катя чувствовала, как Вика наполняется желанием к ней. Она смотрела не отрываясь: ей нравилось всё, что она видела. Светло-карим взглядом Вика говорила:
- Катёночка — сейчас тебе будет очень сладко!
- И тебе Белочка!– ответили серые глаза.
- Ты уже занималась любовью с девушкой? – поинтересовалась Беленькая.– Секс – это английский термин. В России близкие друг другу занимаются более чувственными ласками. Не пытайся в паре со мной заменить для меня мужчину, наслаждайся тем, что ты видишь на мне и теплом идущим от меня,– тогда сердце само подскажет тебе: какой кусочек кожи надо лизнуть или поцеловать…
- Я уже обещала тебя укусить!!
Вика вздрогнула, но тотчас улыбнулась:
- Меня можешь и покусать — моё тело уже отдохнуло от дубинок: ему лёгкая боль добавит пикантности.