Сара

Виктор Садилов
             
               

 
  Мне приходилось встречать упоминания об этом известном  напитке и в кино и книгах.
Называют его частенько чифирь и всегда рядом с ним непременно должен быть заключенный или хотя бы бывший заключенный.

 В наших краях произношение этого слова несколько иное, в конце  его стоит твердое р и ударение падает на первый слог. Чифир! И так это слово произносили не какие-то книжные дилетанты, а самые настоящие, прожженные, хлебнувшие лагерной баланды зеки.

 Сара могла принять и водки без меры, никогда от угощения не отказываясь, но все таки чифиру она отдавала предпочтение. Это был для нее напиток каждого дня и каждой ночной смены. Если днем ее любимый ритуал ускользал от моего внимания, то ночью представлялся мне во всех его подробностях.

 Часа в три ночи стадо возвращалось с пастбища. Пастухи, подпаски и рабочие собирались у костерка, поджидая автобус с доярками. Кипятили чай, густо разбавляя молоком, подкреплялись после беготни за коровами и по настроению вели беседы.

 Сара непременно колдовала со своим чифиром и приготовив его обязательно предлагала всем попробовать, даже нам, еще сопливым пацанам. Почти всегда не найдя поддержки, принималась угощаться сама, сладко прищурив глазки и умиленно улыбаясь. Да в эти минуты она пребывала в нирване и никто не смел прервать ее блаженства. 

 Сара — пожилая еврейка, далеко за сорок, может и пятьдесят выдавала свою национальную принадлежность только горбинкой на носу и картавинкой в произношении. В остальном она была бывшей зечкой, протертой через мелкое сито лагерной жизни. Не блистая интеллектом, все же имела глубокое чувство юмора, изрядно окрашенного в черный цвет.

 К жизни относилась с философским спокойствием и терпением, ни в чем не выдавая моментов своего более чем скромного быта и неустроенности. Внешность ее располагала к одинокой жизни без семьи и любви, но не рождая озлобленности и претензий к противоположному полу. Наоборот ее влекло в мужскую компанию, а нас пацанов принимала приветливо и как равных.

 Материлась Сара, как дышала. С поводом и без повода. На непослушных коров орала звонко и раскатисто, давая всю мощь легких и связок луженого горла. Поначалу я недоумевал, зачем материть коров то? Но потом привык и восхищался разнообразием и оборотам ее разговорного мата. Даже в этом постыдном деле, оказывается можно было оставаться художником.

 Жанр не позволяет привести здесь особые Сарины перлы, но поверьте в ее матюгах и Вы бы нашли массу новизны и находок. Библейская нация, всегда отличающаяся обилием талантов,
даже в этом безысходном случае  прорезалась столь не специфической гениальностью.

 Можно было еще много рассказать об этой неординарной женщине, но сегодня вспомнилось именно это. Но может мы еще встретимся с ней, хотя бы на этих страницах. Всяко бывает!