Совок, продолжение 15

Юрий Мурашев
ГДР
В Берлин ехали поездом. В Бресте, таможенная проверка и перевод нашего состава на, более узкую, западноевропейскую колею. Длительная стоянка в Варшаве, большой, красивый вокзал. Поезд идёт по Польше, мы смотрим из окон и, я сравниваю, Польшу с Россией. На мой взгляд, разницы нет – такие же поля, леса и посёлки, такая же их не ухоженность.
Граница с ГДР, опять таможенники, «лёгкая проверка», вьезжаем в Германию, опять глазеем в окна вагона и удивляемся. Всё прибрано, подметено, упавших деревьев в лесу не видно, кругом не обычный, не наш, порядок.
 
Берлин.
Берлин, утро,  нас встречают две симпатичные девушки, Эвелин и Эльза, и ведут завтракать в кафе на вокзале. Девушки – студентки педагогического института из Дрездена, они подрабатывают гидами. В кафе нам приносят по маленькой булочке с маслом и чашечку не понятной жидкости. Булочка овальная, максимальный размер 40 мм, почти такого же размера, кусок масла. Жидкости, грамм 100. Съели, выпили и сидим. Гиды волнуются – почему не встаём, ведь надо идти в посольство СССР. Спрашивают причину у нашего руководителя, тот отвечает: «Ждём еду». Удивляются и отвечают, что надо ждать обед.
В ГДР мы были две недели, и, первое время, испытывали чувство голода, хлеба давали очень мало, наши желудки просили добавки. Мясными блюдами кормили вдоволь, маслом, молочными продуктами, тоже, а хлеб экономили. Хлеба немцы ели очень мало, хлеб был крупнозернистый и, на наш вкус, не вкусный. Я привёз такой хлеб, показал в Свердловске, на родине – в деревне Околок, все удивлялись и жалели немцев.
Постепенно, наши желудки привыкли, да и немцы стали давать нам хлеба больше, причём, похожего на наш хлеб. Однажды, в Кветлинбурге, произошел забавный случай. В туристской гостинице встретились две группы – наша и венгерская, тоже молодежная. Ужин, первыми за столами, сидим мы. Из кухни, расположенной внизу, в полуподвале, подъёмником подают ужин: суп, каша и чай. Съедаем, видим поднимаются ещё тарелки с гороховым пюре. Обрадовались,  быстро съели и удивляемся – в честь чего нас сегодня так обильно кормят. Однако, видим – к нашему старшему подбегают гиды и что то оживлённо и озабоченно говорят. К сожалению, кроме старшего, немецкого мы не знали, все изучали английский язык. Смотрим, старший даёт им деньги (марки), они убегают. Старший говорит: «Ребята, мы съели ужин венгров. Эвелина и Эльза убежали в магазин за продуктами». Купили продукты, накормили венгров. После ужина, вместе с венграми, долго смеялись, а потом играли в бутылку. Сели, в круг, на стулья. Один человек стоит в центре круга, ставит боком бутылку на пол и вращает её. Бутылка прекращает вращение и горлышком указывает на одного из игроков. Этот игрок обязан выполнить задание ведущего (ведущий вращает бутылку). Задания зависят от фантазии ведущего. Например: кого - то поцеловать; спеть; прокукарекать и так далее. После каждого вращения ведущего меняют. Через неделю жизни в ГДР я заметил, что многое уже понимаю в разговорах немцев, а концу второй недели – очень много. Я понял, почему наши гиды владеют и французским и английским языками: они часто бывают во Франции и Англии и имеют отличную языковую практику.
 
В ГДР мы посетили, кроме Берлина, Лейпциг, Галле, Кветлинбург, и Вернигероде. Бранденбургские ворота, Рейхстаг, Трептов – парк с величественной фигурой Советского воина – освободителя в Берлине. У Бранденбургских ворот, в то время, пограничной стены не было и мы, при желании, могли свободно сходить на прогулку в Западный Берлин, но боялись.
В Вернигероде посетили древний рыцарский замок с рыцарской амуницией 14 – 17 веков, горы Гарц, горную речку с мостиком Гёте.

 В горах Гарц провели двое суток. Первые сутки шли лесной тропой до туристского приюта – одноэтажного небольшого домика с кухней, дровами и кроватями. В этом домике мы заночевали и рассказали немцам, как на Урале, в Свердловске ходят в походы выходного дня туристы. Гиды удивлялись и не верили: как это можно развести костёр в лесу, как это можно спать в палатке зимой. Действительно, в их лесах костёр разводить нельзя, так как на земле толстый ковёр из листьев, толщиной до 10 сантиметров и от костра сгорит весь лес, а без костра не нужна и палатка. Гиды нам рассказали про Валькирий, которые, по преданиям, обитают в горах Гарц, являясь прототипами наших ведьм. Вторые сутки ходили в горы. Горы представляли громадное скопление  пиков, некоторые высотой до одного километра. Самый крупный пик – гора Брокен высотой 1142 метра. На эту вершину, по преданиям, поднимался Гёте. На многих вершинах стояли кресты. Гиды объяснили –  на этих вершинах разбились альпинисты. Мы – не альпинисты, да и снаряжения альпинистского у нас не было, но на не высокую вершину взошли, посмотрели вокруг, красота. Я прыгнул на соседний уступ скалы, ударился головой и получил на лбу ссадину.
Смазали йодом, а внизу, в Кветлинбурге, в аптеке, ранку заклеили клеем, вроде нашего БФ 6. В походе в горы близко познакомился с Эвелин. В Кветлинбурге, туристская гостиница, где мы жили после гор, располагалась в парке. В этот парк, поздними вечерами, уходили, гуляли, много целовались. Когда возвращались, гостиница была уже закрыта. Я поднимал Эвелину в окно кухни, затем поднимался сам. Эльза, второй гид, проявляла недовольство и, наверное, нажаловалась нашему старшему. Старший, однажды, сказал мне: «Не зарывайся». После возвращения домой, в Свердловск, мы переписывались, почти год, до моего ухода с завода и поступления на работу в п/я 320. Почтовый ящик был режимным предприятием, меня предупредили, что я нарушаю правила режима, переписка прекратилась.
В течение пребывания в ГДР, каждый день, было какое – ни будь мероприятие, а то и два: вечер встречи с немецкой молодёжью; посещение квартиры рабочего; посещение завода. Только один вечер был свободен и мы, с товарищем, решили, в одиночку, прогуляться по окрестностям Галле. Идём по улице, перекрёсток, движения транспорта нет, но все стоят. Загорелся зелёный, все пошли. Следующий перекрёсток, та же картина. Мы посмотрели налево, направо, машин нет. Пошли, слышим: «Партизанен!». Нам хотелось побывать за городом, в поле. Подходим к железной дороге, четыре пути, будка сторожа, впереди поля. Переходим железную дорогу и, опять, слышим: «Партизанен!». Это говорит сторож, оказавшийся путевым обходчиком. Возвращаемся к нему, и он рассказывает, что  немцы строго соблюдают все правила, а через железную дорогу можно переходить в определённом месте и что немцы уже безошибочно определяют в нарушителях русских, которые никогда не соблюдают правил, если не видят никакой опасности. Обходчик был в плену, на русских обиды не держал, но, по привычке, в подобных случаях, ворчал: «Партизанен!».

Вечера встречи с молодёжью проходили в рабочем клубе или кафе. Половину  просторного зала занимали столы с вином, фруктами и конфетами, и, не большой оркестр. Молодые немцы были молодыми специалистами или студентами, половина из них – девушки. Садились, вперемежку, с ними за стол, выпивали, делились впечатлениями о жизни у них и у нас, в СССР. Мы, с интересом, узнали, что в ГДР после четвёртого курса студент год должен проработать по специальности, вернуться в институт и защитить диплом. Придя на завод, молодой специалист (инженер) получал зарплату высококвалифицированного рабочего. Вообще, в ГДР, работа ИТР, учителей, врачей оплачивалась, по сравнению с СССР, раза в два выше. Немцам очень понравились наши туристские походы выходного дня. Когда оркестр начинал играть, шли танцевать. Танцы, в основном, были фокстротами, вальсов и танго маловато. Оркестр замолкал, все его благодарили аплодисментами и садились за столы. Рюмки, у всех, полные, официанты следили и доливали. Можно было упиться даже вином, но среди нас были одни трезвенники. Вечер встречи длился часа три. За это время  раз десять вставали, танцевали и хлопали в ладоши. Почти все немцы, которые были на вечерах встречи, знали русский язык, а мы, немецкий – не знали, и нам было стыдно.
Поразило нас в ГДР множество велосипедов. Почти все женщины едут в магазин на велосипедах. Впереди (чаще) или сзади велосипеда корзинка, в которую помещаются покупки. Вообще,  жители ГДР, в руках ничего не носили – или велосипед или тележка. Когда нас привели на завод, то увидели тоже тележки, автокары и ни одного человека, несущего в руках какие – ни будь детали. В цехах поразили чистота и порядок. В ГДР, чистота и порядок были и в цехах, и на улицах, и в лесах, и в полях, и в квартирах. Нас, один раз, привели в квартиру рабочего. Трёхкомнатная квартира, большая прихожая и большая кухня. В большой комнате большой радиоприёмник, аквариум, цветы на подоконниках, детская комната, спальня родителей. Мы жили хуже.
С интересом наблюдали отсутствие пьяных на улицах, обилие пивных с качественным пивом разных сортов. Перед отъездом нам поменяли 300 рублей на марки, часть марок я истратил на пиво и значки, на остальные купил кожаные, красивые, тёплые перчатки. В Свердловске увидел, что наши подобные перчатки стоят гораздо дешевле. Несколько месяцев, спустя, в гостях, я похвастался перчатками и их «увели». Я был не практичен. А вот наш старший с женой купили в ГДР красивый чайный сервиз на эти марки. Такой сервиз в Свердловске стоил в три раза дороже. В ГДР, вся натуральная продукция была значительно дороже нашей, а искусственная в два, три раза дешевле. Кормили нас в ГДР бесплатно, на поездку мы потратили деньги только на проезд, туда и обратно и 300 рублей, которые нам поменяли на марки.
Прощальный вечер в Берлине. В зале наша группа, представители посольства, немецкие организаторы поездки, гиды. С собой мы брали по одной бутылке Столичной, её немцы уважали. Кстати, у нас, иногда, спрашивали, не продаём ли мы советские часы. Оказалось, что наши часы в ГДР очень ценились. На прощальном вечере мы, первый раз, увидели пьяных немцев, они не выдержали нашей Столичной.

На фотографии, туристы из Свердловска.

И вот, снова родной Брест, снова наш беспорядок, по которому мы изрядно соскучились. Всё-таки, дома лучше, интереснее, в ГДР скучновато живут. По приезду, направили поделиться впечатлениями о ГДР, на несколько предприятий Железнодорожного района. В первую очередь, конечно, рассказал на своём заводе. Слушали с интересом, задавали много вопросов, я отвечал, рассказывал то, что здесь написал, написал не всё, многое забыл.