Автобус, словно толстый ленивый кот, медленно покатывался по прямой дороге. Вокруг него вырастали накренившиеся карликовые дома, сохранившие частицы средневековой архитектуры. Каменные стены покрывались плющом и мхом, приобретая зеленоватый оттенок и сливая современные пережитки прошлого с природой. В некоторых жилищах по сей день сохранились деревянные ставни на окнах, позволяя самым дремучим жителям пригорода отрешаться от внешнего мира.
Водитель не спешил увеличивать скорость неповоротливого транспорта, из-за чего страдал Лорд, чрезмерно желающий скорее выскочить на свежий воздух. Я крепко держал поводок, но это не останавливало его периодических попыток броситься навстречу свободе. Сделает неожиданный рывок, что руки изноют от резкого прилива боли, поймет, что проба не увенчалась успехом, тихонько заскулит и осядет на пол, опустив ушки. А потом, через минут 5-10, снова испытает удачу. Особенно Лорд соблазнялся видом открывающихся дверей и выходящих из автобуса пассажиров. Тогда еще автобус наполнялся ласковым свежим воздухом, прогоняющим духоту, и я ощущал, что пёс готов взвыть от несправедливости этой жизни.
Я, кстати, тоже не прочь повыть от несправедливости. Ведь ехать должен был я один, а в итоге со мной 45-килограммовая ноша в виде живой и неугомонной собаки.
— Лорд, ко мне! Ко мне сказал, скотина! Лорд!
Если бы он был единорогом, то от радости изверг бы пастью радугу, когда упругие крепкие лапы коснулись пожелтевшей влажной травы. Его понесло ветром по земле и болоту, разбрызгивая грязь вокруг себя, он даже залаял на мимо пролетающую и ни в чем не повинную муху, и попытался словить её ртом (дальнейшая участь бедного насекомого неизвестна).
Пока этот дьявольский пёс хватал зубами все, что двигалось, гоняясь за добычей по полю, я гнался за ним, проклиная всё, на чем мир стоит, вслух. Я уловил насмешливые взгляды людей, стоящих на остановке, и притих. Какая-то крашеная мымра (так я мысленно оценил её внешний вид) точно хихикала, и мне захотелось показать ей неприличный жест, но отвлечение на эту незначительную особу оказалось роковой ошибкой. Моя нога заскользила по невысохшей земле, и я полетел спиной назад — падая в обитель насекомых. Но, уже очутившись лицом к небу, я осознал, что скорее лежу не в обители насекомых, а в свинарнике.
Вот и мои первые впечатления о возвращении в старый дом спустя много лет. Как и часто у меня бывает, все вышло через чур неловко и неудачливо, прямо не как у нормальных людей.
Внутри все будто сжалось, все органы словно сдавило в один большой кровоточащий ком, когда гигант с фотографии материализовался в реальном мире. Только на фото он был серым, вполне приличным, я бы сказал величественным и гордым. А сейчас был похож на забытого всеми старика-лесничего, сторожевого этого города. Дряхлый леший, давно не ухаживающий за собой, одичавший от одиночества, пропитавшийся духом дикой природы. Он был окружен лесом и почти не выделялся на фоне желтовато-гнилых крон.
Когда-то великолепный розовый сад исчез, не оставив после себя ни единого цветка. Ступеньки заросли и покрылись толстым слоем земли.
Я шел по ним, моя рука судорожно сжимала поводок, который оказался не натянут. Особняк подействовал на Лорда успокаивающе, а может даже устрашающе. Дома Амелия рассказывала о том, что животные могут почувствовать присутствие злого духа, но я никогда не верил байкам тёти… Разве что той, где питомцы ощущают приближение землетрясения. Вот это — научный факт. А все остальное — мистическая белиберда.
Оставалось преодолеть еще 2 лестничных пролета, окруженных бывшими участками сада. Впереди уже неприветливо поглядывала на меня большая старая дверь, покрытая пылью и паутиной (как и всё здесь). В голове завертелись шестеренки, воображение шептало мне на ухо: «Этот дом не рад встречи с тобой. Чувствуешь это? Уходи. Он гонит тебя обратно. В твой суетливый улей, набитый пчелами-тружениками, вроде тети Амелии. Этот дом отвык от гостей».
Но, несмотря на все надуманные возражения моего старого жилища, я смело шел вперед, навстречу неизбежному. Ветер легонько хлестал по лицу, камни и комки земли то и дело попадали в обувь, а пыль летела в глаза. Я был почти уверен, что моё воображение сейчас материализуется в гигантского злого духа и погонит меня прочь, но этого, естественно, не произошло. А произошло следующее: я минут 15 провозился со старым заржавелым замком и неподдающейся дверью.
В носу запекло от пыли. Я прищурился, переступая порог и ведя за собой пса. Тянул, пока не ощутил, что сила сопротивления больше. Оглянулся и понял — Лорд прижал уши и, поскуливая, упирался. Ужасно странно видеть в таком состоянии этого гиперактивного зверя! Обычно он залетал туда, куда можно было, а куда нельзя, он всё равно пытался пробраться. Однажды мы вытаскивали его из-за забора дома напротив. А сейчас он стоял, как вкопанный.
Я с трудом затолкал его внутрь и запер дверь. Не хотелось оставлять Лорда снаружи, одиночество особняка итак давило со всех сторон. Я сделал глубокий вздох, прежде чем оторваться взглядом от питомца. Тогда мне открылся вид на большую каменную гостиную, исписанную узорами и покрытую орнаментами, от которых так и веяло духом средневековья.
В груди кольнуло что-то до боли родное, разлилось пьяняще тёплым чувством по всему телу, отдавшись дрожью в конечностях. Эта атмосфера… Даже пропитанная пылью и паутиной, это была атмосфера моего детства, тянущаяся молочным шлейфом по всему зданию. Когда-то маленькие ножки бегали по холодным плитам этого помещения. 10 лет назад здесь бурлила моя жизнь, жизнь моих родителей, родственников и друзей. В обеденном зале постоянно проходили банкеты, иногда смех разливался эхом по коридорам, но бывали и времена криков и ругани. Но тёплые семейные воспоминания стеклом рассыпались, когда я посмотрел вправо. В сторону их спальни. Места преступления. И эхом отзывались в мозгу их крики, безумные вопли, мольбы о пощаде…
Я знал, когда ехал сюда, что не миновать переживания. Поэтому взял себя в руки и пошёл наверх, в свою бывшую детскую. Лорд тихо ступал за мной, прижимаясь к ноге. Вокруг темно — я по старой памяти нащупал выключатели на втором этаже. Немного поморгав, старухи-лампы отошли от сна, озаряя проход тусклым светом.
Дверь отворилась с жутким скрипом. На меня с потолка посыпалось нечто мерзкое, похожее на порошок из мела и песка. Запах стоял такой, будто что-то недавно сдохло за диваном. Но всё равно эта дверь стала мне дверью в машину времени, в моё прошлое, еще более близкое, чем гостиная дома. Ведь что может быть ближе для ребёнка, чем его комната, своя защищённая и уютная берлога, где в сундуке хранятся любимые игрушки, а под матрасом прячется пакет с крекерами, тайно унесённый с кухни, пока мама не видела.
Я застыл очарованный. Маленькая кровать, для которой я слишком вытянулся в росте и не поместился бы уже. Всё, что оставалось — это аккуратно сесть на матрас, под аккомпанемент ржавых пружин.
Свет вокруг погас. Лампочка в этой комнате была слишком слаба для продолжения жизни. Из-за закрытых шторами окон в помещении воцарился полумрак. Я продолжал сидеть на матрасе, невзирая на перегоревшую лампу. Вглядывался во тьму, к которой постепенно привыкали глаза. Рассматривал очертания, пока вдруг не наткнулся на нечто странное и не совсем мне понятное. В дверном проёме стояло что-то, похожее на половину человеческого силуэта. Это, наверное, часть какой-то мебели… Может, когда я заходил, то не заметил вешалку, которая теперь кажется этим «призраком»?
Старая люстра неожиданно ожила, разливая повсюду свои тусклые лучи света. В дверном проёме не было ничего, кроме противоположной стены. Совсем ничего…
— Всё-таки показалось… — прошептал я самому себе. Лорд лежал у матраса и прижимал уши к голове.
— Всё хорошо, мальчик. Всё хорошо… — не знаю, успокаивал ли я пса или самого себя, но очень хотелось выбежать из дома. Только снаружи я смогу ощутить умиротворение и спокойствие.
Когда на часах показалось число «10», я лежал в большой гостевой спальне. Около 4-ёх часов назад я говорил по телефону с Амелией. Её голос был напряжён и взволнован. Но я сумел убедить тётю в том, что со мной всё в порядке и никаких приступов паники у меня не случилось. А ещё я так и не зашёл в родительскую комнату. Я откладывал это на более подходящее время.
Лорд спал под кроватью и напрочь отказывался вылезать. Он продолжал вести себя так, словно это совсем незнакомая мне собака, а не тот домашний живчик Амелии. Я смирился. Укрылся потеплее, потому что в доме стоял жуткий холод, как бы я не пытался разогреть помещение. Медленно погружался в царствие Морфея, моля богов о том, чтоб мне не снились кошмары. Но был я почти уверен в противоположном.