В тихое время
Для Бируте
После того как мы расстались, я погрузился в уныние. Ничего больше не радовало, а неистовое желание быть священником вдруг померкло, и я оказался загнанный в тупик житейских обстоятельств.
Отец Василий всячески поддерживал меня. Он говорил, что всё случившееся является искушением, которых в жизни будет еще предостаточно. И что ни в коем случае не стоит им поддаваться и отступаться от принятого решения.
— Всё наладится, вот увидишь, — ласковым голосом говорил он мне, хлопая по плечу. — Ты становишься на тернистый и очень тяжёлый путь. Надо быть готовым ко всему, ибо отныне враг рода человеческого, диавол, не оставит тебя в покое, подвергая всяческим испытаниям. Он не остановится ни перед чем, чтобы сломать тебя, уничтожить, ввести в отчаяние или в пагубу. Вино, деньги и женщины — это три главные искушения, через которые нечистый дух станет постоянно действовать на тебя. Если хоть немножко поддашься, считай, пропал, — страсти и пагуба увлекут на самое дно. Будь внимательный в малом, дабы не сотворить больший грех. Держись молитвенно, я с тобой!
Как и ожидал, дали мне направление в самую глубинку нашей области. Посёлок назывался Покровское, видимо от названия храма, который когда-то разрушили там большевики. И вот, пять лет назад, по просьбам верующих, открыли новый храм в помещении бывшего медицинского пункта.
В митрополии вручили командировку, и владыка по-отечески, взяв меня за плечи, сказал:
— Храни тебя Господь! Не сломайся под тяжестью многих трудностей и искушений. Помни, что ты пастырь и воин Христов. Каждый прихожанин твоего храма — не просто человек. Главное в нем — его бессмертная душа, которую ты должен привести в Царство Небесное. Ступай с Богом!
Решил ехать сразу же, на следующий день. Перед поездкой, утром, ещё раз зашёл на квартиру к Ани, но дома оказалась только её мама Людмила Алексеевна.
— Похудел-то как! — пригласив меня в дом и проходя на кухню, сказала она. — Волосы отпустил, не брился давно.
Она глядела на меня ласковым, нежным взглядом, и на глаза её накатывались слёзы.
— Я же теперь священник. — Застенчиво проговорил я, опустив голову и нервно комкая в руках старенькую меховую шапку. — Вот проститься пришёл, думал Аню дома застану.
Людмила Алексеевна по-доброму улыбнулась и сквозь резко набежавшие слёзы спросила:
— Значит, всё-таки уезжаешь?
— Да. В село Покровское Рассветненского района. Там приход дали.
Я хотел, невыносимо хотел расспросить об Ане, как у неё дела, скучает ли. Но молча поднялся со стульчика и, поклонившись теще, произнес слова прощания. Она перекрестила меня и, обняв, вдруг заплакала навзрыд.
Уезжал с гнетущей тяжестью на душе. Ныло сердце, и такая тоска овладела, что хотелось просто плакать. Какой-то особенно долгой и утомительной показалась дорога в райцентр Рассветное, место моего назначения. Старенький автобус с тяжелым ревом медленно петлял по извилистым, заснеженным дорогам, сквозь густые сосновые леса, посадки, убогие деревеньки. Было очень холодно и хотелось есть. К вечеру мороз усилился, и я совсем уже было окоченел в плохо отапливаемом салоне, когда рядом сидящий сосед легонько толкнул меня в бок, прокричав на ухо:
— Просыпайся, милок, в твоё Рассветное въезжаем!
Рассветное представилось весьма мрачным, серым городишком, со старыми, порой обветшалыми домиками и избушками. В тускнеющем пейзаже зимнего вечера оно казалось пустынным и неприветливо-угрюмым. Редкие прохожие сосредоточенно проскальзывали мимо, совершенно не обращая внимания на то, что происходит по сторонам. Они появлялись из темноты неосвещённых узких улиц и тут же растворялись в непроглядной темени. Ночь пробивалась сквозь трухлявые заборы, заползала в каждую щель, каждый угол, и лишь яркая белизна свежего снега выражала свой решительный протест, блистая бледным, искрящимся от бликов покрывалом. Я шёл, сам не зная куда. В голове роились мысли, наполняя душу унынием и тоской.
Продолжение следует.....