Аника открыла глаза, и увидела светло-зелёный потолок, который она так хорошо знала. Через пару вдохов-выдохов она сморщилась, но не от боли, как можно было подумать, а от осознания того, кто сидит рядом с её кроватью на неудобном больничном стульчике. Она медленно повернула голову направо, навстречу доказательству своих опасений, и оказалась лицом к лицу с сестрой Меривезер – главная медсестра клинического института души имени святого Селафиила.
- Сюрприз, сюрприз, - в голосе медсестры слышался явный упрёк.
Аника вздохнула и вернулась обратно к созерцанию потолка. Он был более дружелюбным. А она так надеялась выйти из больницы до того, как выйдет эта смена.
- Что на этот раз? – Сестра Меривезер была высокой стройной женщиной неопределенного возраста. Её довольно простое лицо обычно не выражало никаких эмоций, больничную же форму она носила так, будто та была военной; её спина всегда была прямой, лицо спокойным, а губы сжатыми. Голос её подошел бы больше ворону, нежели женщине. И только глаза не вписывались в общую картину: её живые карие глаза были теплыми и добрыми, и почти всегда противоречили словам своей суровой хозяйки.
- Ну..., - Аника протянула неуверенно. Она встречалась с сестрой Меривезер много раз и знала, что выиграть спор с ней ей не по силам. Где у девушки были только вопросы, у медсестры всегда были ответы, простые и четкие, не оставляющие простора для манёвра. – Любовь.
- Снова? – Тяжелый вздох.
Аника просто кивнула, уставившись в пространство перед собой. Ей было под тридцать, но она все еще выглядела на восемнадцать: маленькая, худенькая, немного неуклюжая, с вечно удивленным лицом ребенка и короткими каштановыми кудряшками.
- Милая, ты видела последние снимки своей души? – Не только глаза предали сестру Меривезер в этот раз, её голос тоже выдавал беспокойство. – Мы можем подлечить тебя, но мы нанесённый ущерб непоправим, Аника. Сколько раз ты дашь разорвать свою душу на части, пока не научишься защищать себя? Ты хоть шрамы свои посчитай! Я здесь уже много лет, но ещё ни разу не видела ничего подобного! – Её голос набирал силу. – Почему ты не использовала прописанный тебе цинизм? Одна таблетка в день, хотя, в твоём случае, две, и жизнь сразу станет легче! Где кирпичи для твоих внутренних стен, которые я лично выдавала тебе каждый раз, как тебя к нам привозили? Где они? Не там, где им место – это уж точно! Где твой здравый смысл, девочка? – Сестра Меривезер почти кричала под конец своей тирады. – Как бы я ни пыталась тебе помочь, ты возвращаешься сюда снова и снова; стоит мне выдохнуть и решить, что я не увижу тебя хотя бы пару лет, как ты снова у нас, и тебе хуже, чем прежде. Как ты это делаешь? Как впускаешь людей так глубоко внутрь себя? Почему не защищаешься? Как мне тебе помочь, когда ты себе совсем не помогаешь?
Челюсть Аники была сжата всё это время, но её глаза были из того же предательского стана, что и у сестры Меривезер: они подвели её, выпустив слёзы на свободу.
- Что если я не хочу? – Со злостью ответила Аника.
- Ты самое упрямое существо в мире! Я оставлю тебя здесь на неделю, нет, на месяц, если понадобится! Я поговорю с доктором Джонсоном, тебе нужна терапия!
- Я пробовала жить по-вашему, но это только потеря времени! Я пыталась строить стены и прятаться за ними, я пыталась отдаляться и не подпускать никого близко, и угадайте, куда это меня привело? – Аника повернулась к своему оппоненту. В её глазах блестели слёзы, но не они заставили медсестру вздрогнуть, а ярость, столь сильная ярость, что сестре Меривезер показалось, будто в комнате стало жарче. – Чем больше стен я строю, чем больше защиты навешиваю на себя, тем больше теряю. Время бежит, я должна успеть найти её!
- Кого? – нахмурилась медсестра.
- Любовь.
- Ничего не понимаю. Ты сказала, что сюда тебя привела любовь. Теперь ты говоришь, что не нашла её.
- Моя любовь привела меня сюда. Та, которая внутри меня, но я не нашла её отражение в другом человеке, не нашла того, в ком она тоже есть, и кто выберет любить меня.
- Любовь –это не выбор, Аника. Любовь – это...
- Чувство? – Аника слышала это так много раз, что не желала тратить ни секунды, чтобы выслушивать это снова. «Точно? Чувство ли это, когда мать проводит бессонные ночи у постели своего больного ребенка? Чувство ли это, когда ты просыпаешься до рассвета, чтобы устроить сюрприз тому, кого любишь? Чувство ли это, когда ты тратишь часы и часы своей жизни на того, кого почти не знаешь, сестра Меривезер? – Аника посмотрела на медсестру и подытожила: - Любовь – это выбор, действие. Если ты не выражаешь свои чувства действием, они – иллюзия. А меня уже тошнит от иллюзий. Я должна найти настоящую любовь!
- Почему?
- Почему все песни о любви? Почему все книги о любви? Почему люди жаждут её так сильно? Я не знаю. – Огонь в глазах Аники угас, её голос был таким тихим, будто силы покинули её тело, вместе с ушедшей яростью. – Может быть я узнаю зачем, когда, наконец, найду её.
Когда неделя подошла к концу, и Анике пришла пора покидать больницу, сестра Меривезер зашла попрощаться. Аника паковала свои вещи. Медсестра молча стояла в дверях, наблюдая за девушкой.
Уходя, Аника повернулась к сестре Меривезер: «Если я создана такой, если у меня есть эта потребность, то наверняка есть и другие, кто ищет того же».
Целый год сестра Меривезер ждала, на второй она иногда дергалась, услышав похожее имя, на третий она, наконец, расслабилась и пожелала упрямице удачи, на четвертый она редко вспоминала ту историю, а на пятый её занятая жизнь не оставила возможности размышлять над воспоминаниями о былом. Десять лет прошло прежде чем она снова увидела Анику.
Сестра Меривезер направлялась домой, закончив смену, когда команда скорой привезла неподвижную женщину. Она с трудом узнала Анику в похожем на скелет теле. Не раздумывая, медсестра подбежала и схватила тонкую руку с сероватой кожей, свисающую с каталки. Аника открыла свои зеленые глаза, котрые казались огромными на её крохотном измождённом лице. «Я думала он был тем самым. Я ошиблась. Снова. В следующий раз...» Пробормотала она перед тем как потерять сознание. Медсестра бежала рядом с каталкой, держа за руку умирающую женщину, пока двери интенсивной терапии не преградили ей дорогу.
Седеющая женщина еще долго стояла у дверей, но только на следующее утро она узнала, что Аника не пережила ночь. В её карточке было сказано: необратимое истощение души.
- Вот же упрямица! – Сестра Меривезер покачала головой, собрала карточки своих новых пациентов, и отправилась латать другие, более восприимчивые души.