Дед

Этой зимой Анюта долго болела.
Сначала у нее поднялась температура. Она лежала в незаправленной постели, и пыталась читать книгу. Болело горло, и из-за этого почему-то все время было неудобно устроиться. Мама подошла к кровати, и ее лоб напрягся:
- Ну, что ж мне теперь делать? – спросила она в отчаянии.– Я не могу тебя так оставить, а у меня завтра заседание. Отец! – окликнула она мужа. – Ты можешь завтра с дочкой посидеть?
Отец медленно поднял голову от конспектов. Он казался растерянным и не мог сразу сообразить с ответом.
- Ну… - протянул он,- Вообще-то у меня скоро экзамен, я должен идти на подготовку, иначе могу не сдать. – Отец учился в университете, это Анюта знала, и знала также, что у него там вроде уже несколько раз были неудачи на экзаменах, но не понимала, почему так сложно их пройти. У самой у нее никогда не возникало проблем с контрольными. Она даже не готовилась к ним никогда.
- Прям не знаю, как быть! – мать волновалась еще больше, захрустела пальцами.  Ходила по комнате, пихала в Анюту всякие разные средства, мазала мази, отвары, таблетки… Водочный компресс, горчичники, ингаляция над кипящей картошкой, банки (их Анюта любила больше всего), чеснок в нос и сухая горчица в носки.  Но помогало это плохо.
Анюта чувствовала себя виноватой.
- Может одна посидишь? – ласково и заискивающе улыбаясь, спросила мать. Анюта активно закивала головой. Ей не впервой оставаться дома одной. Правда, обычно она одна, когда здорова, а не болеет.
- Деда позови – предложил отец, и снова склонился над конспектами.
- А ведь и правда! Деда надо, - с надеждой кинулась мать к телефону.
***
Дед давно жил один на другом конце города. Почти ни с кем не общался и даже из дому выходил редко. Анюта встречалась с ним иногда, когда они ходили к нему в гости.
Как ни странно, он охотно согласился посидеть с ней, и Анюта успокоилась тем , что и родители остались довольны. Деду постелили в гостиной, на раскладном диване.
Зимой рано темнеет. Дед сидел в своей комнате, а Анюта – в своей. Оба знали, что они при делах. Дед звал Анюту поесть (ей нравилось, как он готовил), а потом они снова молча расходились по своим комнатам. 
За окном был буран, мело снегом, и Анюта пыталась представить, как сейчас ее родители, пригибаясь от ветра и закрывая лицо от колющего снега, торопятся домой. К ней, к Анюте. И к деду тоже.
***
Анюта училась хорошо и ответственно. Она сделала все уроки, которые ей каждый день вечером заносил Сережка, и потом стала играть. Она усадила за стол старую рыжую куклу со сломанной ногой на резинке, и дала ей тетрадки и ручки.
Кукла училась плохо и все время делала ошибки. Анюта ходила вокруг нее и назидательно высказывала, прямо как Зинаида Ивановна, их классный руководитель.
- Григорьева, почему ты снова не слушаешь, когда я объясняю: - и она больно тыкала острым пальцем кукле в затылок, как это делала Зинаида. Юля Григорьева, анютина одноклассница, тоже была отличница, и девочки тихо ненавидели друг друга.
– Ты всегда вертишься и болтаешь! Ну-ка сядь быстро и руки положи на парту! - Анюта клала куклины руки на парту и потом била по ним длинной указкой.
Указка была гордостью Анюты – ее выточил дед, и она получилась точь-в точь, как в классе. Классная указка была неприкосновенна, она была безоговорочным знаком отличия учительского авторитета, и тому, кто к ней притрагивался, грозило назидание и стояние в углу возле доски на протяжении всей перемены. Но теперь у Анюты была своя указка, и ей не зачем было покушаться на зинаидину.
После того как Анюта изобразила в куклиной тетради ужасные каракули, она сказала:
- Когда ты, Григорьева, будешь писать красиво, а не как курица лапой?! Завтра я вызову твоих родителей на разговор, -  Анюта с наслаждением издевалась над конкуренткой.
Потом она проверила куклину тетрадь, исправила красной ручкой ошибки и с удовольствием закатила кукле огромную красную двойку! Потом поставила двойку в журнал – старую неисписанную до конца бухгалтерскую книгу, которую мама принесла ей с работы.
***
Внезапно она вздрогнула!.. Из салона доносился ужасный храп. Анюта остолбенела от страха. Тихонько пробралась к порогу гостиной и заглянула...
Дед лежал ничком на диване, в какой-то странной позе – ноги свесились на пол, а тело грузно завалилось на высокую подушку. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что с ним что-то произошло. Кожа на лице его была серого цвета, на ней проступили крупные капли пота, глаза закатились, и под прикрытыми веками было видно белое. С каждым вздохом он издавал хрип, размеренно вырывавшийся у него из груди.
- Дед, - Анюта тихо и быстро толкнула деда в плечо – Дед, вставай! Слышишь, дед?
Он не отреагировал. Храп продолжался.
Анюта вдруг ощутила чье-то присутствие. На нее со стены, с портрета смотрела бабушка. Глаза ее были глубокие и темные... скорбящие.
Дрожь пробила девочку с ног до головы, и она опрометью кинулась из комнаты.
Усевшись за своим столом, и закрыв уши руками, чтоб не слышать храп из соседней комнаты, она отчаянно пыталась придумать, что же ей делать? Потом она вспомнила, что внизу, на вахте, сидит тетя Клава, деревенская старуха в черном платочке. У Клавы есть телефон, и она может позвонить в скорую.
Аня выбежала из квартиры в ледяной подъезд, как была в халате и тапках, и кинулась вниз, норовя свернуть себе шею.
Ворвавшись в тети клавину каморку, встала как вкопанная, запыхавшаяся и растерянная.
Тетя Клава чистила яблоко и кусочки его клала в рот. Она удивленно воззрилась на Анюту:
- Чего тебе, девочка?
- Там… там… мой дедушка. Он сильно храпит…
- Храпит?
- Да, - Анюта закивала головой. – очень сильно.
- А родители твои где?
- Их нет, они на работе. Поэтому дедушка приехал со мной сидеть… И с ним что-то не так…
- Может он спит? – предположила тетя Клава.
Анюта отчаянно замотала головой.
- Нет он не спал, когда мы сидели вместе.
-  И что потом?- голос Клавы был равнодушным.
Анюту охватила злость и еще большее отчаяние. Что ж ей делать, если Клава не захочет подняться и помочь ей?
– Пожалуйста, посмотрите, что с ним! - выкрикнула она.
Клава встала, убрала раздетое от шкурки яблоко в грязный уборщицкий халат.
- Пойдем – сказал она.
Они поднялись в квартиру. Дед лежал все также и храпел, но теперь уже как-то по-другому, не так глубоко и отвратительно. А как-то более мелко. Его храп действительно стал больше похож на сон.
Клава подошла к нему, нагнулась.
- Он пьяный, – почти с уверенностью спросила она.
- Нет, он не пьет! Он вообще никогда не пьет, – убеждала Анюта. Клава с сомнением, и почти с сожалением, посмотрела не нее: «Что ты знаешь,девочка, о жизни и о мужиках?»
-Правда, он не пьет, – тихо повторила Анюта. Поняла, что ей не поверили.
- Значит спит?
- Нет… Он не спит, я знаю.
Анюта вдруг почувствовала невообразимую усталость. Ей не верят, ну что она может еще сказать?..
- Может Вы все-таки позвоните в скорую? – слабо попросила она.
Клава растерянно пожала плечами и направилась к выходу. Уже перед самой дверью она обернулась и словно говоря самой себе, добавила:
- Если он пьян, то скорая может тебя и твоих родителей оштрафовать за ложный вызов. - А потом она ласково обернулась и предложила:
- Если тебе страшно, то можешь посидеть пока у меня?
Анюта нахмурилась и отрицательно помотала головой. Она была зла на тетю Клаву, и если бы она согласилась сидеть с ней на ее вахте, то чувствовала бы себя предательницей деда, которому плохо. Ей не хотелось сидеть с Клавой.
 
- Ну как хочешь, - подала плечами Клава.  – Если что, то приходи.
И она вышла за дверь.
 
Когда она ушла, Анюта зажгла везде свет, во всех комнатах, и даже бра зажгла, и свет в ванной и туалете тоже, чтоб ей не было так страшно. И только в гостиной она не решилась зажечь свет. Там было темно, там был дед, и он умирал…
Девочка зашла в свою комнату и закрыла дверь тоже, чтобы не слышать, как дед храпит. Храп становился все тише и тише, и Анюта и в самом деле стала думать, что может он просто спит.
***
Когда пришли родители дед уже был холоден.
Они пришли вместе, как-то случайно встретились на улице, возле подъезда. Их шапки и воротники были припорошены снегом, и от них пахло свежестью.
Первой в дом зашла мать. Переступив порог и увидев ослепительно освещенную квартиру в такой поздний час, она заволновалась.
- Папа? – позвала она деда, и он не ответил. Позвала снова – тишина.
Потом она позвала дочь, и та поспешно выбежала из комнаты. Встала посреди коридора, смотря на мать растерянными, блестящими глазами.
- Что случилось? – спросил отец, и лицо его напряглось.
- Дед... – указала Анюта взглядом на дверь.
Отец, не снимая обуви, уверенными шагами прошел в гостиную. Мать кинулась за мужем.
- Плохо дело, - сказал муж мрачно. - Вызывай скорую…
После того, как скорая была в пути, отец присел на корточки перед Анютой и коротко спросил:
- Расскажи.
- Я… просила тетю Клаву. Она пришла и сказала, что он пьяный. И что за ложный вызов могут взять с вас штраф… - и она опустила глаза от стыда, на них наворачивались слезы. – Я не смогла ее убедить, что он не пьет. - Папа, это я виновата, – шепотом произнесла она, и заплакала.
Отец обнял ее, крепко и горячо. Он очень редко ее так обнимал. И в его объятиях, уткнувшись в рукав его холодного пальто, Анюта разрыдалась. Потом отец отодвинул ее, заглянул в лицо – его губы почти дрожали.
- Даже не думай. Ты сделала все правильно и все, что могла. А я пойду-ка поговорю с этой Клавой...- он резко поднялся и вышел из квартиры.
Мать сидела в гостиной, возле деда, закрыв подбородок и губы рукой. Смотрела в его серое застывшее лицо, и ждала врачей. Анюта снова почувствовала взгляд – бабушка смотрела на нее, но взгляд ее был спокоен. Она наблюдала.
«Это она его забрала» - почему-то подумалось Анюте, и от этой странной мысли почувствовала облегчение.
 
 
***
Потом приехали врачи, от них пахло морозом и лекарствами. Один нес черный чемоданчик, у другого на шее висела трубка, которой слушают сердце. Они бесцеремонно вступили в квартиру и вошли в комнату. В доме засуетились. Мама забегала, принесла врачам стулья. Но они не сели… Им быстро стало понятно, что работы здесь для них уже нет.
Один из них подошел к телу, пощупал пульс, заглянул пальцами под веки.
- Похоже на инфаркт – деловито произнес он, оборачиваясь к напарнику.
Деда взвалили на носилки и унесли в морг.
***
Потом в гостиной стоял гроб. Зеркала во всем доме были завешаны. Аня спросила маму, зачем завешаны зеркала.
- Это обычай такой, чтоб душа покойника ушла за телом, а не застряла в зеркалах.
- А когда бабушка умерла, зеркала тоже были завешаны? - внезапно спросила дочь.
- Да, - удивленно оглянулась на ее мать, - а почему ты спрашиваешь?
- Не.. знаю, просто… - и Анюта запнулась.
Если бы Анюта осмелилась, она бы и бабушкин портрет тоже завешала, но он висел высоко, и ей бы не позволили.  Она была уверена, что в день похорон бабушки хотя бы одно зеркало, да и осталось незакрытым. Но ей тогда было совсем мало лет, и она не помнила этого точно.
***
В ту зиму мать взяла отпуск, и теперь уже сама ухаживала за Аней.
В пустой гостиной, убранной черными накидками,  на той самой подушке, где тогда спал дед, валялась рыжая хромая кукла. Девочка садилась, обнимала её, пыталась разгладить спутавшиеся волосы. Напротив, с портрета, на неё равнодушно смотрела бабушка.
Анюта не боялась её, она знала, что это бабушка теперь заботится о нем. Так же, как заботилась, когда они были живы...
Но она также и знала, что скажи она кому-нибудь об этом, то ей все равно бы не поверили.