- Для чего сейчас вообще нужны книги?..
- Книги давно потеряли своё значение…
- Никто больше не станет читать…
Из житейских разговоров.
- Мама, почему мы так плохо живём?!.
Эти слова, вроде бы адресованные матери, худой мальчишка невысокого роста выкрикнул прямо в грязно-белое низкое небо, открывшееся его глазам в проёме заскрипевшей дощатой двери. Через эту дверь он выбежал из приземистого домишки, одного из многих, образующих своеобразные соты на склоне огромного пологого холма, словно нависшего над воронкообразным чёрным карьером…
Уже много лет, много веков вот так выбегали из своих домов мальчишки и мчались… да кто-куда! Кто - играть с друзьями, кто – учиться, кто – работать, а кто и, обнявшись со сказочной азбукой, уходил по кремнистой дороге навстречу музыке, играющей возле кукольного театра, а впоследствии – необыкновенным приключениям… Но сейчас уже не было ни азбуки, ни кукольного театра. И, что, наверное, самое плохое – не было музыки…
Но выбежавшему под неестественно белёсое небо мальчику самым страшным казалось именно отсутствие необыкновенных приключений. Да что там – самых обычных приключений. Хоть каких-нибудь. Честно говоря, ему просто было совершенно некуда пойти.
Самое простое – выкрикнуть что-то дерзкое прямо в озабоченное худое лицо матери и хлопнуть дверью. А потом – вместо того, чтобы помчаться прочь, замереть на пороге… И, как будто впервые, оглядеть безобразное скопище утлых лачужек, сползающих к жадной пасти карьера, гигантскую тень холма, ползущую по окружающим его пустырям, заросшим серой травой и бесцветными колючками – только они могли произрастать среди куч щебня и мусора…
Вся его жизнь представлялась мальчику бесцветной, как эти колючки. Из рассказов матери он знал, что когда-то всё было иначе, что окружающий мир был полон красок и красоты! Он воспринимал эти рассказы, как сказки, но сегодня впервые поверил в их реальность и впервые ощутил приступ дикой, удушающей злобы. Если это всё правда, если их планета и вправду была такой, что же и зачем сделали с ней населяющие её люди??! Всё очень просто, как его учили в школе: леса были вырублены, полезные ископаемые – вычерпаны, чистая вода – выпита… В окружающем его мире не осталось ни животных, ни нормальных растений, вообще мало что осталось… Остались люди, они оказались крепче, чем когда-то предрекали древние учёные. Люди выжили и пережили множество глобальных катастроф. Они даже размножались… В результате на свет появился мальчик, который сейчас застыл на пороге своего дома и тупо смотрел на низкий горизонт. В его груди ворочалась обжигающая боль. Он сам не понимал, что с ним происходит, откуда у него такая боль и тоска. Ему хотелось куда-то бежать, что-то делать... но что и куда?
- Сан! – мягкий голос матери ворвался в его угнетённое сознание. Он будто нёс с собой свежесть и прохладу, уничтожал печаль, напоминал, что на свете всё же существуют любовь и нежность… - Что случилось, сынок?
- Мама… - пробормотал он хрипло. – Я… не знаю… Почему у нас всё так плохо? Всё это! – широким жестом руки он обвёл весь окружающий их мир, включив в эту сферу и дома, и небо, и тень от холма на серой траве…
Мать подошла к нему и крепко обняла, словно пытаясь защитить от надвигающейся опасности. Он секунду терпел её объятия, потом крутнулся, вырываясь.
- Не надо, мам… Я ведь уже большой…
- Я знаю… Ты растёшь, сынок. Тебе становится тесно тут…
- Да… - Сказал он растерянно. – Я хотел бы уйти… Но куда? Всюду одно и то же! Ты говорила про города – может, там есть другая жизнь? Я так хочу увидеть что-нибудь… яркое! Я хочу… мне так скучно здесь!
Женщина тяжело вздохнула. Она полностью понимала и разделяла чувства своего сына. Но проблема была, во-первых, в том, что у них не было средств покинуть этот захудалый посёлок. А во-вторых – она почти не сомневалась, что во всём мире не осталось мест, хоть как-либо отличающегося от здешних… Но как сказать об этом мальчику?! Она и так боялась, что испортила ему жизнь своими рассказами. Когда он был совсем маленьким, он жил буквально в сказочном мире иллюзий, не обращая внимания на окружающее. Тогда ей казалось, что так лучше, что жить сказками её сыну намного легче и интереснее. Так оно, может, и было… Но Сан начал взрослеть. Ему уже требовались не выдуманные, а настоящие друзья, приключения, реальная красота реального мира… Где её взять, эту красоту?!
Не дождавшись её ответа, мальчик бросил на неё последний укоризненный взгляд и помчался прочь, перепрыгивая через обломки разрушенных строений. Весь холм состоял из этих обломков. Время сгладило и утрамбовало эти следы погибшей цивилизации, оставив на поверхности лишь незначительные кучки камней, щебень да торчащие кое-где остатки совершенно ржавой арматуры…
Мать смотрела ему вслед с лёгким беспокойством, но без настоящей тревоги. Её мальчику было скучно и тоскливо в этом бесцветном мире, но никакая особая опасность ему не грозила. Не только краски и приключения навсегда остались в прошлом. В мир сказок и мифов перекочевали хищники, природные катаклизмы, даже преступники… Все люди жили обыденной, скудной, солидно-размеренной жизнью. Такие фантазёры, как она, были редкостью, возможно, таких больше даже не существовало...
«Скорее всего, я и есть самая большая угроза для своего сына! – печально подумала женщина. – Своими россказнями я испортила ему жизнь… Не будь этого, он был бы вполне доволен своим существованием здесь. Как они все… Но, может, он привыкнет? В сущности, что ему ещё делать?! Другого выхода у него нет… Как у всех нас…»
Маленькая фигурка Сана ещё мелькала вдали, постепенно уменьшаясь. На миг она словно надломилась – споткнулся, упал? Но мальчик с раннего детства привык бегать среди развалин. В последний раз его силуэт чётко проступил на самой вершине холма, и сразу же он исчез, будто растворился в светлом печальном небе…
- Испортила ты его, Ала, - проворчал незаметно подошедший высокий старик в белом балахоне. – Что это за жалобы такие? Ему уже… сколько? Одиннадцать? Так пора прекратить эту ерунду, беготню эту! Ещё чуть-чуть – и пора начинать работать! Сколько ты его собираешься тянуть одна, без отца!?
Женщина прямо взглянула в его морщинистое жёлтое лицо.
- Он ещё ребёнок, Цер! Пусть играет! Я буду работать за себя и за него.
- Вот я и говорю… испортила… - угрюмо бурчал Цер, следуя дальше извилистым и кочковатым подобием улицы. – Что это за дела такие?! Если все станут играть… кто же работать будет? И разговоры… Скучно ему здесь! Яркого ему подавай! А что это такое… яркое?!
Что такое яркое, Сан понял несколькими минутами позже. Кровь.
Яркими потоками кровь хлестала на бесцветную траву, на пыльную серую землю. Кровь была свежей, почти такого же цвета, как человеческая. И всё же принадлежала не-человеку.
Ржавая арматура пронзила живое существо. Существо непонятное – больше всего оно напоминало какое-то насекомое из маминых рисунков и рассказов. Собственно, в нём всё было непонятно, кроме цвета – вполне привычного для глаз, белого. А если уж точно, существо было каким-то полупрозрачным. «Хрустальное», - подумал Сан. Подумал с замиранием сердца. Существо показалось ему прекрасным. У него были огромные тёмные глаза, сейчас пристально разглядывающие Сана. В них, в этих глазах не было боли, хотя существо наверняка умирало. Никто не мог бы остаться в живых, напоровшись насквозь на железный прут и потеряв столько крови. Вообще было непонятно – откуда в этом маленьком тельце взялось такое количество крови. Существо было не больше головы Сана. Наверно, вся кровь из него уже вылилась. Но существо ещё жило. Оно слабо дёрнуло проколотыми крыльями, протянуло к Сану тонкие лапки и умоляюще закричало:
- Рикки-рикки-рикки!
- Сейчас… сейчас… - забормотал Сан, падая рядом с умирающим существом на колени и судорожно пытаясь сообразить, что делать. Сбегать за мамой? Но это далеко, несчастное создание за это время наверняка умрёт! Да и чем поможет мама?! Разве что просто пожалеет его… Но это может сделать, и он сам – хотя бы это! Наверно, и ему в такой ситуации надо было бы, чтобы его хотя бы пожалели перед смертью!
Руки мальчика осторожно прикоснулись к белому тельцу. Существо было прохладным и упругим, ничего неприятного мальчик не почувствовал. «Наверно, это не насекомое», - решил Сан и стал гладить существо по голове и вдоль тела, бережно обходя раненые места. Создание пробормотало: «Рикки!» и закрыло глаза. «Умирает!» Сан заплакал. Кровь уже не текла. Мальчик потянул существо вверх, решив снять его с арматуры, ведь оно всё равно умирает или уже умерло. Нельзя же оставить его висеть на ржавой железке, а так Сан хотя бы сумеет его похоронить.
Сняв существо с арматуры, мальчик прижал его к груди. Оно лежало с закрытыми глазами, скорчившись, как гигантская мёртвая бабочка. Но оно ещё не было мертво, Сан чувствовал это по лёгкому шевелению крыльев. Внутри существа что-то приглушённо гудело, как будто там работал небольшой моторчик. Если бы не кровь, мальчик мог бы подумать, что это просто какая-то механическая игрушка. Мама рассказывала, что когда-то взрослые делали такие вещи для своих детей…
Сан покачал существо на руках, словно это был ребёнок или кукла. Ему показалось, что тельце раненого немного потеплело – может, это он согрел его своими объятиями?.. Внезапно глаза существа вновь открылись. Его взгляд встретился с полными слёз глазами Сана, он отрывисто вскрикнул: «Рикки!..», и мальчик почувствовал, как тонкие лапки существа обнимают его шею…
Ала вечером почувствовала, что в её мальчике что-то изменилось. Словно гигантская пружина, сжимающая его с каждым днём всё сильнее, внезапно ослабла. Он по-прежнему оставался задумчивым, но теперь эта была какая-то спокойная, тихая задумчивость, а не то нервное состояние, в котором он находился последнее время, готовое вот-вот разразиться внезапным взрывом… Он пришёл с прогулки совсем такой, как прежде, и сразу попросил есть. Але на его грязном лице почудились следы слёз, и она испуганно спросила, не ударился ли он, бегая среди мусорных куч. Сын улыбнулся и снисходительно ответил:
- Что ты, мам! Да я могу гулять там ночью и с закрытыми глазами!
Да, она это знала, конечно, но… Всё же её мальчик вёл себя не так, как всегда. Во-первых, он прикончил первую миску с рекордной скоростью и сразу попросил добавки. А ведь уже давно она едва могла уговорить его поесть хоть немного. Сан кривился и отказывался есть «эту бурду». Сколько она пролила слёз, как пыталась объяснить ему, что на более хорошую и вкусную пищу у них просто нет денег!
Во-вторых, он всё же был непривычно тих. Как будто вернулись прежние золотые времена – после еды он сразу забрался на кровать и там, свернувшись клубочком, сонно пробормотал:
- Посиди со мной, мамочка! Расскажи мне… - и затих. Але показалось, что он уснул, но когда она стала тихонько прибираться на столе, вновь услышала голос сына:
- Расскажи, что случилось с Последними Зверями.
И она, как когда-то, оставив все дела, присела на кровать рядом с засыпающим мальчиком и, поглаживая его жёсткие от набившейся пыли стриженые волосы, заговорила:
- Давным-давно…
Сан перевернулся на спину и глубоко вздохнул. Счастливая улыбка осветила его бледное лицо с синяками под глазами и лёгкими тенями веснушек. (Именно – тенями, разве могли быть на лицах детей настоящие веснушки там, где на небе не светило настоящее солнце!..)
Засыпая, он слушал, как всё своё детство, знакомый негромкий, такой любимый голос своей матери, рассказывающий ему удивительные истории, всегда начинающиеся волшебными словами: «Давным-давно…»
… Давным-давно, когда Настоящих Зверей уже больше не осталось, был объявлен ЗАПРЕТ. Конечно, он касался и взрослых тоже, но главное – детей, ведь именно они больше всех не могли смириться, что никогда уже не смогут потискать своего любимого котёнка или побегать вперегонки с весёлым лохматым щенком. Именно дети, раз уж не было больше на свете щенят и котят, стали находить в каких-то тёмных щелях Зверей Ненастоящих. Взрослым мешали брезгливость и страх, да и были они слишком заняты разными важными делами. Чем тяжелее становилось жить людям на Земле, тем больше приходилось им работать. И некогда было следить за детьми. В некоторых местах уже и детей заставляли работать наравне со взрослыми, но всё же большинство родителей жалели своих малышей. И те, играя среди развалин прежнего мира, встречали там каких-то странных существ, отдалённо похожих на картинки в старых книгах. Вот только, в отличие от картинок, существа были живыми. И несли в себе угрозу.
Некоторые Ненастоящие Звери даже не пробовали маскировать свою истинную сущность. Они сразу бросались, нападали из засады. Дети погибали, страдали от ран. Конечно, такие Ненастоящие Звери всегда были выслежены и уничтожены, но слишком поздно! Другие Ненастоящие умело притворялись слабыми и безобидными тварями, но и они, рано или поздно, проявляли своё естество…
И тогда появился ЗАПРЕТ. Всем на Земле, как и большим, так и маленьким, категорически было ЗАПРЕЩЕНО кого-то НАХОДИТЬ, кому-то ПОМОГАТЬ и ПРЯТАТЬ. Потому что этим кем-то могли оказаться только Ненастоящие Звери. Настоящих зверей больше не существовало, а люди жили все вместе, в уродливых посёлках или городках на месте прежних городов, полей и лесов…
… Ала перевела дыхание и посмотрела на Сана. Мальчик спал. На его губах так и осталась трепетать тёплая улыбка, худенькая грудь мерно вздымалась и опускалась. Ей показалось, что он и во сне внимательно прислушивается к её голосу. Да, всё в их каморке, даже чёрные тени, ползущие по стенам, даже спёртый воздух, даже трещащая лампа словно слушали её и недовольно подтолкнули в бок, когда она замолчала. Женщина ощутила мгновенный страх. Но она сказала себе, что всему виной её отношение к этой истории о ЗАПРЕТЕ. Ей она не нравилась никогда. Казалась какой-то… неправильной. Речь шла не о самом запрещении, а об отношении людей к нему. И… конечно, о тех, кто нарушал ЗАПРЕТ.
Ала слышала, что такие были. Не только дети, но и взрослые. Что происходило с ними после того, как их раскрывали, она не знала. Никто не знал.
… Наверно, в этом и было самое страшное…
Этот ЗАПРЕТ был первым и, наверно, единственным настоящим запретом. Всего остального никто не запрещал – книг, музыки, ярких красок. Они исчезали сами. Людям стало не до красоты.
… Ала очнулась. За стенами их домика шуршал высокой сухой травой и покачивал ставни предутренний ветерок. Неужели она до сих пор рассказывала?! Или ей это приснилось, когда она прилегла возле крепко спящего сына и – всего на миг – прикрыла глаза?
Лампа давно погасла, не было слышно её треска, но по стене продолжала ползти бесформенная чёрная тень, и откуда-то звучал бесплотный тонкий голосок, твердящий:
- Говори… говори… говори…
Ала с криком вскочила. Подбежав к двери, распахнула её в пахнущую пылью и степью ночь. В тёмно-дымном небе качались давно не видимые ею и никем из людей звёзды.
Что-то чёрное метнулось мимо неё наружу. С шелестом распахнулись прозрачные крылья. На миг летящий силуэт закрыл Але ночь и весь мир, но, когда он исчез, оказалось, что самое главное – хижина и мирно спящий в ней сын - остались на месте. Но это было не всё. Исчезнувшие много лет назад звёзды продолжали сиять.
Наверное, Сан был единственным мальчиком на Земле, которого на следующее утро совершенно не волновало то, что произошло ночью и не сходило с языка всех людей на свете. Ему было не до появившихся вновь чудесным образом звёзд. Он рыдал, размазывая слёзы пополам с грязью по щекам. Никакие уговоры и утешения Алы, даже слова о том, что он уже взрослый и скоро начнёт работать, не действовали на него. Он потерял своего друга. Рикки покинул его.
Но чем неутешнее было горе Сана, тем стремительнее падал камень с души Алы. Мало было ей кошмара, пережитого ночью, утром её сердце чуть не разорвалось от ужаса, когда из плаксивых восклицаний своего сына она поняла, что накануне он нарушил ЗАПРЕТ… По счастью, никто этого не узнал. Найденное существо ночью убежало (улетело?..), но женщину до сих пор буквально трясло от переживаний.
- Как ты мог?! – приглушённо вскрикивала она, тряся сына за плечи. – Ведь сколько я говорила тебе… Оно могла тебя убить!!!
- Не могло! – насморочно возражал мальчик. – Не мог! Рикки - мой друг! Я его спас!
- Даже если он тебе ничего не сделал, ты подумал, что будет потом?!. Ты забыл о ЗАПРЕТЕ??!
Сан поник головой. Конечно, он не забыл. Но… Он не мог найти нужные слова, чтобы объяснить маме – как любой закон, даже ЗАПРЕТ не мог быть сильнее их жизни, их семьи, их любви, так же было и у него с Рикки! Он не мог не спасти Рикки, как не смог бы не спасти свою мать. Пусть даже ему угрожала бы немедленная смертная казнь…
Но всё обошлось. Никто ни о чём не узнал. Первое время Сан дни и ночи мечтал, что Рикки появится вновь. Он часто гулял в том месте, где встретил удивительное хрустальное существо с огромными глазами. Но там не осталось ничего, напоминающего о нём, даже следы крови исчезли… А потом время начало идти вперёд с удивительной скоростью. Сан знал, что скоро ему придётся начать работать. Мама обещала, что они переедут в город, где живёт её двоюродный брат. Сан будет работать у него в мастерской…
Но тоска об исчезнувшем друге не оставляла его. Он поделился с матерью - больше было просто не с кем, хотя знал, что она и слышать не хочет ничего о Рикки. Это было странно – ведь она даже не видела его. Возможно, из-за ЗАПРЕТА?.. Но именно Ала подсказала Сану:
- Ты можешь написать о нём.
… Написать книгу о Рикки. Каким он был, как Сан нашёл его и потерял. Это будет, как письмо, адресованное другу. Мальчик знал, что в древности были такие письма, их писали тем, кого любишь. Пусть сейчас так никто не поступает, а даже если бы и поступали – невозможно послать письмо, если не знаешь, где находится твой друг. Но возможно написать книгу. Этого никто не запрещает, хотя книг осталось мало и, наверно, никто их не пишет.
У себя на работе (Ала работала в «мусорной команде», занимающейся тем, что потихоньку разбирала мусорные кучи и развалины) она купила у начальника за немалые деньги старую пыльную и рваную тетрадь и несколько цветных карандашей. Обложки у тетради не было, на передней странице мальчик разноцветными буквами вывел: «КНИГА САНА», слева нарисовал портрет Рикки, справа – себя самого, внизу – Землю, наверху – звёзды, которые с той памятной ночи больше не покидали небосвода, каким бы задымленным и низким он не казался людям…
С тех пор каждый день Сан писал в свою книгу хотя бы по одной строчке, а иногда и несколько. К первой тетради прибавились другие. День отъезда в город приближался, хотя время то рвалось вперёд, то словно замирало и едва ползло. Голова мальчика уже почти доставала до верхней доски, когда он распахивал дверь то в выбеленный жаркий полдень, то в пепельную ночь, полную тайн и шепчущих голосов. Над карьером носились хрустальные крылья. Звёзды качались над головой, с каждой ночью всё более яркие и близкие к земле.
Что-то должно было произойти. Сан ждал этого со сладкой болью в груди. Это было совершенно ясно, как то, что он – Сан – не случайно родился и живёт на этом свете. Ему суждено совершить что-то великое, то, что перевернёт все жизни людей и изменит всё к лучшему…
Но произошло совсем другое. В последней день перед отъездом в город мальчик пошёл гулять на холм, прощаясь с местами своего детства. И там, где он когда-то нарушил ЗАПРЕТ, землю вновь покрывали яркие пятна крови. На этот раз – человеческой. Под кучей мусора лежал человек, и, хотя наброшенный на голову белый балахон скрывал его лицо, Сан узнал Цера.
А наверху, на куче, сидел Рикки. Сан узнал его, хотя Рикки очень вырос и изменился. Пожалуй, теперь он стал не меньше самого Сана. На его спине торчали горбом сложенные крылья, длинным тонким хоботком Рикки пил кровь Цера из самой большой лужи возле разбитой головы старика.
- Рикки-рикки-рикки! – застрекотал его старый знакомец, подняв окровавленный хоботок.
Сан побежал к нему.
- Рикки! Что ты сделал? Это же не ты… его… – мальчик задыхался и не мог говорить.
Горб на спине Рикки раскрылся прозрачными крыльями, переливающимися теперь всеми цветами радуги. Рикки взлетел и стал носиться над мальчиком, возбуждённо стрекоча.
- Рикки, стой! Рикки, не улетай! Рикки… я люблю тебя! Я написал о тебе…
Рикки пронёсся над головой Сана так низко, что мальчик разглядел просвечивающиеся в его брюшке чёрные клубки внутренностей и услышал знакомый рокот, похожий на гул мотора. С хоботка Рикки на щёку Сана упала тёплая вязкая капля крови, мальчик поспешно вытер её.
Рикки, стремительно уменьшаясь, уходил к горизонту.
- Я тебя всё равно люблю! – крикнул ему вслед мальчик.
Он подумал, что тело Цера не мешало бы прикрыть, хотя бы эти его расплющенные многолетней ходьбой босиком жёлтые ступни… но не мог заставить себя тронуть белый балахон, закрывающий лицо старика. В конце-концов, никто его тронет. Никаких животных на планете давно не осталось. Настоящих. А ненастоящие… их же не существует, верно?
И рассказать о его гибели некому. Цер был один. А любить его никто не любил. Так что ему предстоит этой ночью совершенно одному лежать на склоне холма над карьером под сияющим холодным светом звёзд. Это не самая худшая судьба, подумал Сан, только ты и звёзды над головой!
Завтра утром они с матерью покидают посёлок навсегда. А сегодня вечером он добавит ещё несколько страниц в свою книгу. Ему есть о чём написать. Впереди у него ещё много-много времени, и его книге предстоит стать очень-очень толстой. Это будет самая замечательная книга на свете. Ведь сейчас на Земле никто больше не пишет книг.
Город Одесса Весна 2018 года.