Радость приобретения и горечь потери в детстве ходят рядышком. В то лето, последнем перед первым классом, я часами болтался на улице. Играли в «войнушку», пинали мяч, гоняли на великах. Когда дружков не было, я с тоской бродил вокруг дома, не зная чем заняться.
Недалеко от нашего подъезда за углом дома красовалась вечная лужа. Большая, коричневая и довольно глубокая, она стала для мальчишек идеальным полигоном для пускания бумажных корабликов. Но в этот день бумаги для них у меня не нашлось, и я просто решил прутиком измерить её глубину. Поводив его туда-сюда, чтобы создать «маленькое цунами», я почувствовал, что прутик за что-то зацепился. Немного повозившись, мне удалось вытащить из воды какую-то грязную бумажку.
Как следует прополоскав её, я увидел надпись «Один рубль. Подделка государственных казначейских билетов преследуется по закону». Впрочем, прочесть этого я не мог, так как до школы алфавита не знал как и большинство моих сверстников. Но то, что это не простая бумажка, понял сразу. Такие были у мамы в кошельке, когда мы с ней ходили в магазин. Значит... это денежка! У меня даже перехватило дыхание от восторга. Конечно, я иногда находил разные медные монетки — «двушки», «пятаки» и даже «десятчики» (10 копеек). А тут была бумажная денежка! Но насколько она большая и что на неё можно купить? Этого я понять не мог и потому решил посоветоваться с моей бабой Тамарой.
Она сидела на скамеечке у подъезда и болтала с соседкой. «Б-аа, — воскликнула она, увидя мою мокрую бумаженцию, — так это же настоящий рубль! Где ты его нашёл?!» Я объяснил. Бабушка сказала, что надо его хорошенько просушить дома, и завтра она чего-нибудь мне на него купит. И я доверительно оставил свой рубль бабе Тамаре на хранение. А у самого в голове уже роились дивные мечты: "Она купит мне много-много мороженок в вафельных стаканчиках! Или целых два набора солдатиков! Или пять значков с переливающимися картинками! Или…»
Фантазии моей не было предела.
Два дня я, абсолютно счастливый, терпеливо ждал. А на третий решился спросить, высохла ли денежка и когда мы пойдем с ней в магазин? На что бабушка, немного помявшись, ответила: «А-а-а, тот рубль… Совсем я забыла. Вчера соседка молоко парное предложила, я и купила его за этот рубль. Кашку на нем сварила, а остальное ты ещё вчера выпил, помнишь?» Я послушно кивнул, но самого уже душили слёзы: «Как же так?! На мой, с таким трудом найденный рубль, она купила мне простое молоко! А как же солдатики, мороженки, значки?». Стало обидно и горько…
Ночью я проснулся от шума подъехавшей хлебовозки. Напротив нашего дома, в такой же пятиэтажке, была булочная. Я услышал, как открылось в торце дома окно с деревянными ставнями, как водитель начал сгружать через него поддоны с буханками. «Завтра утром меня пошлют за свежим хлебом, — с тоской подумал я, — а новых солдатиков и значков у меня не будет».
Наутро бабушка дала денежку на хлеб и, глядя на мою кислую физиономию, добавила: «А сдачу можешь забрать себе, на пироженку». В булочной как всегда стояла большая очередь. Я взял батон «Подмосковный» за 18 копеек, буханку серого хлеба за 16 и пироженку-корзиночку с масляными грибками сверху. Тетя-продавец приняла мой полтинник, быстро-быстро пощёлкала счетами и заявила: «А на пирожное, мальчик, у тебя шесть копеек не хватает. Так что положи её обратно, где взял». Растерянный, я начал проверять карманы в поисках завалявшихся медяшек, но там было пусто. Очередь сзади зашумела. На глаза опять как и вчера навернулись слёзки. Но тут тётенька в соломенной шляпке с бантом, стоявшая позади меня, сказала: «Не расстраивайся, мальчик, вот тебе на пироженку». И протянула мне шесть копеек. Отказаться сил не было. Я поблагодарил и сказал, что обязательно, честно-пречестно, верну. Она улыбнулась, а я, радостный, помчался на улицу.
Пироженка оказалась невероятно вкусной. Долг я, конечно, не вернул, но своё тогдашнее состояние нечаянной радости помню до сих пор. Как же мало нам нужно было для счастья тогда...