Прерванное пике. Глава 12. Взлет

Елена Мышь
С этого дня что-то изменилось. Вернее, изменилось все. Он обещал быть политиком. А это значит – не быть собой, не позволять себе. Он не мог быть слабым, быть откровенным, любить. Что он может предложить любимой женщине? Его статус определялся его востребованностью, которая, в свою очередь, зависела от здоровья и возраста. Семья значила в его жизни многое, если не все. В силу  специфики профессии он часто не договаривал, иногда просто молчал о делах и неудачах на работе. Зачем домашним знать об этом? Постепенно они привыкли к такому положению дел  и не стали его спрашивать о работе. Потом забыли, что у него есть душа…  А потом он разбился и не хотел жить. Так бывает, когда ты работаешь только «банкоматом». Кто  в этом виноват? И виноват ли вообще… В женской голове нет места мужским проблемам. Наряды, прически, макияж, подружки, дети. Он все это понимал и старался не грузить домашних своими проблемами. Иногда, просыпаясь по утрам, он сидел на краю кровати и думал: «Вставай, у тебя есть обязательства. Господи, зачем все это».

Несчастный случай заставил его по-другому посмотреть на себя. Что конкретно он может изменить в своей жизни, и насколько радикальными будут эти перемены? Насколько его желания и чувства погребены под его бесконечными обязанностями? Как давно он видел себя – настоящего? Помнит ли он еще себя таким… И что бы он делал без умных и любящих рук Хелен? То, что он выжил после крушения самолета, было заслугой доцента – технически операция прошла успешно. А то, что Хелен его выходила после тяжелой операции и вернула своей любовью мир  его душе и саму душу – было просто даром свыше, которого он не заслужил… На этом фоне Ольга смотрелась просто предательницей: - «Спокойно, ты - политик. Значит, была причина – прежде всего, ты был недостаточно внимателен сам».
 
- Ну да, - тут же вмешался внутренний голос – ты, конечно, был невнимателен, когда не высыпался, смертельно уставал и иногда даже не успевал поесть… А когда искал выход из производственных тупиков - не мог думать ни о чем другом. А иногда после трудных полетов вообще не хватало сил…

За размышлениями наступило утро, пора вставать и умываться. Сегодня опять потащат в операционную, снимать спицы со второй ноги. Надо собрать силу воли в кулак и вытерпеть все это. Потом придет следователь… Интересно, сколько минут в день ему бывает хорошо и спокойно, не говоря о том, чтобы даже – счастливо? Полчаса, и то недавно? Не думать об этом…

Вместо завтрака его увезли в операционную, и все, что он мог себе позволить – только посмотреть спокойным и теплым взглядом в глаза Хелен. Теперь его очередь говорить ей, что все будет хорошо. Она тут же поняла, что он сконцентрировался и поставил перед собой цель – его взгляд больше не открывал душу, а, наоборот, был  непрозрачен, как тогда, в начале их знакомства. А это значит, что он собрался внутри себя и уходил. Выздоравливал. И это, объективно говоря, было хорошо. И в этом надо было помочь…

Было ли ей больно? Наверно, это неправильный вопрос. Конечно, было, все это время. Правильный вопрос – ради чего ей было больно?  Безнаказанно достучаться до души нельзя, даже, можно сказать больше – все делая правильно и логично, восстановить душу нельзя. Он был, глубоко внутри, как раненное существо, которое годами не видело искренности, любви и ласки. А потом, со временем, постепенно набрав отчаяния, как тонущий корабль набирает воды, организм включил точку невозврата – когда на все усилия – реакцией является только равнодушие, или даже равнодушное удивление: «Надо же…». Когда-то, на пике чувств, ты отдаешь энергию и получаешь взамен, потом получаешь обратно все меньше и меньше, и по итогу только отдаешь. Долго. До дна… И постепенно в пустой душе копится токсичное равнодушие, в том числе и к себе, к своей жизни. И тогда вытащить человека из этого состояния тяжело – нужно отдать ему часть своей жизненной силы, часть сердца, искренне полюбить, дать понять, что он нужен, необходим тебе. Подарить ему счастье…

Но и это еще не все. Мужское и женское счастье – принципиально разное… И, врачуя ему душу, Хелен знала, что его, мужское счастье – приоритетно, что подмена здесь не пройдет, и, судя по результатам, ей это удалось. Ей это удалось, потому что он собрал свою душу и уходил. Он уходил, и она это чувствовала, и не задавала глупых вопросов, потому что его счастье было для нее важнее, потому что его счастье было и ее счастьем, и она его отпускала. Собственно, это и было ее задачей – вытащить его, помочь преодолеть себя, дать ему шанс. Все правильно, но почему-то так больно… Терпеть, держать лицо…

Меняя простыни, протирая пыль, наводя чистоту в палате – она не думала ни о чем, делая все на автомате. Вернее, она думала о себе. О том, что ее профессиональные  победы дорого ей обходятся, о том, что нельзя жить только работой… Накраситься, надеть что-нибудь сногсшибательное и пойти куда? На танцы, в театр? Посмотреть в оперном театре «Летучий Голландец» на музыку Вагнера на немецком языке? Выиграть у доцента партию в шахматы? Заняться литературой, написать миниатюру, почитать стихи – Лермонтова, Пушкина наизусть… Связать что-нибудь, свитер, например? Интересно, можно ли, имея такие увлечения, познакомиться с интересным мужчиной? Теоретически – да, наверно, вероятность один процент. Смешно? Да, смешно. Пока она спорила с собой, палата опять блестела. Она сходила за завтраком, закрыла кашу и салат тарелками сверху и села ждать. Сегодня что-то долго…

Наконец, Валерия привезли из операционной. Его лицо было бледным, глаза закрыты, и на реснице даже, кажется, дрожала слеза. Пока его перекладывали на кровать, Хелен поймала в коридоре доцента.

- Осложнения?
- К вечеру ему станет легче,  убрали небольшое воспаление около спицы. Я написал в карте, чем лечить. Компресс накладывать и антибиотик колоть, ну ты знаешь.
- Знаю.
- Приступай, вот лист назначений.

Хелен взяла на посту медсестры шприц с антибиотиком. Компресс  она сделает вечером, сейчас нога уже обработана. Валерий уже взял себя в руки и даже немного шутил. Она воспользовалась его бравадой и поставила укол. Он скривился, как от лимона – укол был болезненный.

- Все, уже все. Поешь или чаю?
- Лучше чаю.

Валерий взял в руки кружку и сделал первый глоток, когда в дверь палаты скромно постучали. Появилась сытое самоуверенное лицо прокурорского работника, облаченного в белый халат поверх профессионального мундира.

- Разрешите, Валерий Андреевич? Военно-следственный комитет Энского гарнизона, майор юстиции Золотов.
- Проходите, товарищ  майор. Надеюсь,  ваши новости не государственная тайна? Или медперсоналу надо выйти? Как Ваше имя-отчество?
- Евгений Анатольевич. Что Вы,  если Вы не против, никому выходить не надо. Вот, пришел к Вам, так сказать, выполнить служебный и человеческий долг, довести Вам, как потерпевшему, результаты промежуточного расследования по факту крушения самолета, управляемого Вами. Ситуация, прямо скажем, печальная. Самолет хранился и обслуживался на аэродроме одного известного оборонного ведомства. Техник самолета и моторист по причине жажды личной наживы осуществляли дозаправку воздушного судна автомобильным бензином АИ - 95 , вместо использования бензина авиационного Б-95. При этом грубо нарушались святые вещи, элементарные при организации безопасности полетов - полное отсутствие контроля качества авиационного горючего. Прямо скажем, подлецы. Но и у этих подлецов есть и семьи и малолетние дети. И, что самое главное, при завершении расследования будет нанесен сокрушительный удар по престижу аэродрома базирования, который принадлежит оборонной организации практически со столетней историей. Бензин покупали на АЗС - сомнительного качества, а документы выписывали на все виды авиационного горючего, масел и смазок в объеме заводских цен. Кроме того, все виды обслуживания воздушного судна фактически не проводились, реально лишь отмечались в отчетных документах. Вот так. Крушение было лишь вопросом времени…

Каждый литр бензина, залитый в Ваше воздушное судно, обогащал преступников на 60 рублей, каждый Ваш вылет – примерно на 5 000 руб, каждый месяц только от Ваших полетов им было выгоды  примерно на 150 тыс. рублей.  Мошенники процветали. Несколько крупных авиакатастроф, где самолеты сгорели, уничтожили все следы преступной деятельности. Ваш самолет уцелел. Это помогло понять причины происшествия...

Я оставлю несколько документов для ознакомления, и мы будем держать Вас в курсе дальнейших событий. Не исключено, что веревочка будет виться и виться…

- Вы можете всегда рассчитывать на мою помощь и содействие следствию.
- Я оставлю Вам свой телефон, поправляйтесь.
- Был рад знакомству.

Уходя, сотрудник прокуратуры  положил на тумбочку несколько листов формата А-4 с предварительным заключением по делу.

- Хелен.
- Да.
- Прочитай мне заключение прокуратуры. Пожалуйста. Что-то многовато стрессов на одно утро…
- Хорошо. Только позволь мне предварительно пробежать документ, а то трясутся руки.
- Конечно.

Постановление о возбуждении уголовного дела по факту крушения самолета, заключение о причинах катастрофы по версии Межгосударственного  авиационного комитета, нарушения, выявленные по результатам проверки аэродрома базирования специалистами Инспекции внутреннего контроля предприятия…

У Хелен пошла кругом голова, и она взяла бумаги, пододвинула стул и села. Цифры и факты, вскрытые в ходе проверок и следствия – ошеломляли: «Сотрудники, обеспечивающие заправку воздушных судов  - аэродромные рабочие и инженер ГСМ, не знали требований руководящих документов по контролю качества горючего и не были обучены работе с приборами контроля качества. Горловины расходных резервуаров не были оборудованы защитными чехлами, технологические отверстия световых люков без крышек, не опломбированы и не опечатаны. Сливные краны для слива воды и механических примесей не обслужены»... цифры и факты мелькали перед глазами, как бегущая строка табло – «Выявленные финансовые нарушения с авиа горючим и авиатопливом составили…».

Около получаса Хелен добросовестно читала Валерию результаты проверок, ревизий, расследования и внутренне просто поражалась открывшейся внезапно картине. Для нее космос, авиация, полеты – ассоциировались совсем с другими вещами  - небом, простором, полетом, свободой… А на самом деле все было проще и  прозаичней – математика, экономика, политика, интересы, выгода…  Валерий, не склонный к романтике, тоже был поражен открывшейся картиной. Утро требовало мужества… Он молчал.

- Скажи что-нибудь, этот негатив сваливает с ног, как шторм.
- Что ты хочешь услышать?
- Твое мнение о ситуации.
- «Ослик был сегодня зол – он узнал, что он осел». Это «Веселая азбука» Самуила Маршака.
- Хорошо, что ты шутишь. От этого всего можно сойти с ума.
- Это моя реальность. И я почти не удивлен. В каждой реке есть свои подводные течения, и надо нанимать лоцмана или запоминать фарватер.
- Но что-то же можно изменить?
- Конечно. При любом взлете надо делать поправки – на встречный ветер, на массу самолета, мокрую полосу, в условиях высокогорья – на изменившуюся плотность воздуха и так без конца –  надо меняться, всегда. Мы – выжили, а, значит, стали сильнее. Вот так…

Это был их крайний день, который они провели вместе, в одной палате, в одной больнице, на одном этаже. Вместе. Волшебное слово. После обеда Хелен позвонила в санаторий, где работала,  и договорилась о номере, который ему и Ольге отведут, как только они приедут. Все было быстро и просто согласовано, все было хорошо, но так болела душа…

Он в душе тоже был против этого, хотя и не имел на это права. Он про себя опять бунтовал, был не согласен и даже впал в отчаяние, совсем как при их первой встрече. После долгих разговоров по душам и их искренней дружбы, а также после того, что дружбой назвать нельзя, общения и внимания стало намного меньше, а также возможности видеться. Парадоксально, правда? По приезду в санаторий на следующий день утром, после заселения в номер, посещения врача, составления программы реабилитации - времени внезапно оставалось мало, после всех этих на первый взгляд небольших дел, но и это, оставшееся время, он вынужден был посвятить Ольге. Новое место, красивая природа, река, архитектура, благоустройство, территория, новые знакомства, черт все это побери...
 

Хелен вышла после отпуска, в котором  «вытащила» его, на свою основную работу, врачом, в медсанчасти при санатории, и у ее  кабинета, как и всегда, тут же выстроилась очередь. Как понять в любой поликлинике, кто из врачей настоящий профессионал? Это тот специалист, к которому нет талонов. К Хелен никогда не было талонов, ее все время окружали пациенты…

Иногда, прервавшись на полчаса, она приходила к нему на сеансы лечебной физкультуры, где он разрабатывал ноги. Зиночка, его инструктор ЛФК, рассказывала о его успехах, он – демонстрировал, чего добился. Успехи были пока скромные. Хелен показывала пару упражнений, иногда легко касаясь его руки или плеча… И всегда так получалось, что он – оставался, а она – уходила, а он все свое отчаяние и порой злость вкладывал в упражнения, мотивируя себя на результат и маскируя свои чувства от всех. Поговорить искренне почти не получалось – мало времени, кругом чужие взгляды, все было политкорректно, вежливо, официально – и он с отчаянием и тоской снова тренировался – плавание, комплекс процедур, обед, прогулка, упражнения, вечер, отбой. Одиночество. Отчаяние. Боль. Неразделенное чувство. Необходимость  «держать лицо», улыбаться, шутить, не подавать вида, когда хотелось обнимать, зацеловывать, доминировать…

Он тосковал по ней, любил и тосковал… Эти древние инстинкты сметали все доводы разума, да и сам мозг, который за время, проведенное с ней, привык к диалогу, к возможности думать вслух, общаться с умной женщиной, смотреть на мир через призму и мужского и женского мировоззрения – это как в мифе про Андрогинов, которые были сильны и самодостаточны, и боги, испугавшись их могущества, разделили их надвое…

Он ощущал себя почти так же. Только обретя родственную душу, только дотронувшись до нее, опять сделать шаг назад  - это было невыносимо. Это как находиться в аду, зная, что есть рай…
- Заложники, - мелькала мысль, - мы – заложники времени, судьбы, обстоятельств…даже экономики. Надо выбираться на волю….
Внутри все ныло и выворачивало душу. Негативная энергия вкладывалась в тренировку и, по вечерам, совсем обессиленный, он засыпал почти моментально, без чувств и эмоций, полностью игнорируя Ольгу -  душа была захлопнута и открывалась только от прикосновения совсем другого ключа, и он был не в этих руках. Он помнил другие  руки, и эти пальчики, и  их нежное прикосновение, даже в мечтах – дрожью отдавалось по всему телу. «Господи, накажи, но будь милосерден…», - думалось ему.

Водоворот дел, накопившихся за месяц, захватил Хелен полностью. Расписание не вмещало всех желающих проконсультироваться. Дела, бесконечные дела, которые нельзя отложить… Измученный взгляд Валерия, который она чувствовала всей кожей, когда уходила после очередного штатного : «Привет, как дела, все хорошо?». Редкие касания рук, ставшие мечтой, его улыбающаяся жена рядом. Будни мелькали день за днем, унося время галопом.

Только через неделю им удалось поговорить, прогуливаясь по вечернему парку…

Итак, они были вместе, и они были врозь. Задачи перед ними стояли противоположные. Как найти общий знаменатель в данной ситуации? Возможно ли это в принципе? Она должна решить это интегральное уравнение. Она умная и она сможет. Иначе вся ее работа потеряет смысл. Им многое хотелось сказать другу, и многое было не высказано. Они понимали это оба. Самое удивительное, что эту ситуацию нельзя было отменить, как нельзя было отменить извержение вулкана или сход лавины. Их тянуло друг к другу, и чем больше они узнавали о каждом, тем больше узнавали в собеседнике себя. Иногда даже не требовалось слов – достаточно было взглядов и прикосновений, чтобы завязалась беседа. И глаза, и прикосновения умеют разговаривать. Вы не знали? Я вам расскажу. Когда любимый человек рядом, даже если он молчит – он думает о вас. Мысли материальны. Они в данном случае превращаются в тепловые волны (физики поймут), для непосвященных - это аура или просто вай-фай нежности и тепла. Это почти незаметно, если ты не настроен на ту же волну…

Изнурительные тренировки не давали Валерию времени для переживаний, и за неделю он заметно продвинулся вперед. Он любил, и невозможность встреч и невысказанное чувство приводили его почти в бешенство... Он снова и снова повторял комплексы упражнений. Энергию давало отчаяние – ситуация изменилась, вмешалось много дополнительных факторов, на которые они обязаны были реагировать. Отношения как будто размылись, но на самом деле сопротивление среды только доказало им, что они все делают правильно. Шанс по-прежнему был, и они знали это оба. Терпеть, восстанавливаться... Небо, в отличие от людей, никогда не подводило его.

Это трудно объяснить, но я попробую. У каждого из нас есть настоящие друзья. Сколько их? Каждый решает это сам. Но обычно один или два, редко несколько. Это такие люди, которые не будут спрашивать вас, почему вы делаете так или иначе. Они просто будут подавать вам патроны или встанут рядом с вами на линию обороны. Возможно, они будут прикрывать ваш маневр, создадут возможность люфта. Возможно, укроют вас от врагов. Но спрашивать, если только вы не расскажете сами, они не будут. Почему? Им этого не надо. Они изначально знают, что вы правы. Даже если весь мир так не считает.


У каждого из нас есть любимый человек. Отношения с ним складываются по-разному – это зависит от того, насколько мы бережем эти отношения. Некоторые проверяют их до бесконечности – истериками, растратами, дискомфортом. Если вынесет все – значит, достоин. Если не выдержит – найдем другого. И любимые ломаются, потому что испытания нередко бесчеловечны. Мы лезем в личное пространство, в телефоны, в компьютеры, не даем спать, отдыхать, принимать таблетки, нормально питаться, общаться с коллегами, друзьями, нарушаем личные планы. Зачем? Чтобы доказать свою значимость. Если я не рядом с тобой, значит… ничего это не значит, кроме того, что вы не умеете любить и дорожить отношениями. Переделать человека нельзя, тем более если вы его уже полюбили таким. Если вы его переделываете, значит любите не его, а себя. Все просто. Но если вы понимаете его планы и помогаете ему, даже если не должны, но можете, и он принимает помощь, то есть вероятность того, что вы станете друзьями. Только вероятность, это невозможно достоверно определить наверняка. А вот когда дружба переходит в любовь – это значит, что вам повезло дважды. Это редкий и драгоценный дар, потому что друзей в жизни один – два, а любимые женщины приходят и уходят. Вы можете не совпадать и любить, или совпадать не во всем – и все равно вы расстанетесь, жизнь разведет вас, потому что вы не друзья. А если вы любите, дружите и думаете одинаково, и при этом еще волнуетесь друг за друга – ваша звезда горит на небосводе в несколько раз ярче, и ваша жизнь удалась. Мы сами гасим свою звезду, потому что требуем невозможного. Выплатил ипотеку? Нужен ремонт. Сделал ремонт? Покупаем машину, сдаем на права. Отдыхать? В кредит, в престижный санаторий. Как нет денег? Ты же меня любишь, найди! Экономика бесконечна, аппетиты растут … и звезды гаснут…

Друг сначала спросит, ел ли ты, выспался ли, отдохнул ли. Болит ли у тебя плечо, как ты вообще себя чувствуешь. Иногда нам просто надо помолчать, без слов. Или выспаться, или поесть. Прогуляться по парку, поговорить о работе по телефону. Но люди, любящие нас, отказывают нам в этом, потому что они уже и поели, и выспались, и погуляли. За нас. Есть хороший мультфильм, где один зверек делал за другого всю трудную работу... Иногда так и хочется сказать – мы же не звери, надо быть добрее.

Валерий и Хелен понимали все это, даже не произнося монологов. Поэтому, встретившись на тропинке в парке, все это сказали их взгляды. Они шутили, смеялись, стоили планы – легко перейдя на другой уровень - дружбы, понимая всю сложность бесконечного уравнения с переменными, и только грусть в глубине карих глаз и легкое дрожание любимых пальчиков говорили им о том, как они несвободны в своих желаниях. Но уже сама их прогулка по парку была глотком свежего воздуха для  обоих… Месяц пролетел, как неполная неделя. Валерий восстановился и выписывался.

Наутро он уезжал, но его душа оставалась с Хелен. Вечером он и она гуляли по парку. Быстро стемнело, и они сцепили руки, не боясь любопытных взглядов. Прощание было не расставанием, а предложением руки и сердца:

- Я не могу уехать без Вас. Я буду просить о неправильных вещах - остаться, я разведусь, мы поженимся...
- Вашей мечте должно исполниться какое-то время, и мы поговорим об этом еще раз...
- Я понимаю, но не могу принять... Господи, ну почему именно так...
- И только так. У Вас - в заложниках - жизни нескольких людей, они изменятся...
- Я понимаю, черт... Но сердце просто рвется...
- Есть альтернатива...
- Не может быть.
- Я подарила Вашей жене свои духи, они редкие и дорогие. Мы с ней подружились и мы похожи. И мы купили ей шикарные вещи.
- Да, я даже один раз спутал Вас и ее.
- Я сделала так специально. Теперь, если Вы выключите свет, закроете глаза и вспомните обо мне...
- У нее нет Ваших рук... голоса... губ...
- Я давала ей несколько советов, Вам понравится...
- Хелен...
- И да, иногда я буду в ней, на пиках наслаждения.
- И мы увидимся?
- Обязательно. В Ваших снах, в пиках любви, и через полгода, примерно.
- Это почти через полвека...
- Валерий...Валелесик...
- Любимая...
- Я тоже думаю только о Вас. Ухожу, ухожу, ухожу.
- Мы знаем, как найти друг друга.
- Да.
- Я обещал Вам воздушную прогулку. А я всегда держу слово.
- Помню. Я буду ждать...





11 августа 2018 года, 12.57 MSK