Я музыкант. Играю на контрабасе. Выражаясь фигурально, стою со смычком в оркестровой яме. Скрипки-то с виолончелями сидят. А мы, контрабасы, стоим. Причём стоим не ради праздности, а согласно штатному расписанию. Если кто-то думает, что контрабас неуклюжий инструмент – глубоко ошибается. У контрабаса, несмотря на габариты, тонкая и ранимая душа.
Всё начиналось когда-то со скрипочки. Но однажды я вырос, и скрипочка перестала помещаться в руках. В шестнадцать лет мой рост дотянул до двух метров двух сантиметров, а с подобными параметрами невозможно сидеть в школьном оркестре, ведь ты попросту будешь заслонять дирижёра.
К тому же я до сих пор расту. Правда, теперь уже в переносном смысле, ведь как-никак, двадцать пять лет музыкального стажа. Поэтому в оркестровой яме всегда стою с краю. Но стою не в качестве пюпитра, а на должности второго контрабаса симфонического оркестра. Ведь наш первый контрабас заслуженный артист Михаил Магнус на пять сантиметров выше.
Как-то одна балерина угостила Магнуса пирожным Бизе.
- Что это? – удивился Магнус.
- Бизе… - ответила балерина.
- А-а, - Михаил надкусил пирожное и глубокомысленно произнёс:
- А под Бизе Кармен!
Затем, когда свидание подошло к концу, балерина, сделав фуэтэ, пожала плечами, и не менее глубокомысленно сказала на прощание:
- Я всегда считала, что у контрабасов огромные смычки. А у вас смычки как у всех, и довольно короткие ноты...
Магнус на какое-то время задумался, затем повернулся к инструменту, сделал повелительное наклонение, приспособил смычок и выдал длинную и густую ноту, отчего балерина сначала пришла в недоумение, а потом в такой вокальный восторг, что пришлось закрывать все форточки в грим уборной, где происходило их импровизированное свидание.
Без ложной скромности замечу, что и я неравнодушен к женщинам. Особенно к арфисткам. И балеринам. И хористкам. Впрочем, в бухгалтерии нашего театра в последнее время тоже попадаются интересные особы. Даже и не знаю, к кому из них я неравнодушен более всего?..
Однажды контрабас, считающийся ветераном труда, поскольку прослужил в симфоническом оркестре 40 лет, пришёл с женою в свой театр послушать оперу «Кармен». У него был выходной. К тому же, как профессионалу, ему было интересно, как бессмертная опера Бизе прослушивается из бенуара. Оказалось много неожиданностей. В антракте он заглянул в оркестровое фойе к своим коллегам – другим контрабасам.
- Ну и как впечатление? – спросили приятели.
- Поразительно! – отвечал ветеран, - Я даже и не предполагал, что когда мы играем наше соло: пум-пам, пум-пам… скрипочки-то нам аккомпанируют – тим-ти-ти-ти-ра-ри-ра, тим-ти-ти-ти-ра-ра-ра…
Пиццикато ре! Из-за такта, с такой глубокомысленной ноты, высказанной первым контрабасом как бы про себя, начинается увертюра к опере Евгений Онегин. А чем там всё заканчивается, давно известно.
Первым контрабасом следует считать итальянца Доменико Драгоннети, творившим ещё в 18 веке ( у него был волшебный контрабас Гаспаро), вторым меня, а третьим Магнуса - у него всё-таки стаж меньше моего на целых пять лет. Такие вот наши контрабасовы дела...