Филармония и её обитатели

 
После окончания училища кто-то из наших выпускников сразу попадал под армейский призыв, кто-то распределялся в музыкальные школы, кто-то - в военный духовой оркестр, ну а Веркин двоюродный брат Борька Степанов связал на некоторое время свою жизнь с филармонией.
Борька был контрабасистом и было ему в те времена лет двадцать восемь, что по нашим с Веркой понятиям совсем уж глубокая старость.
На репетициях и концертах он лихо волчком крутил свой контрабас, над нами с Веркой дружелюбно и снисходительно посмеивался, поэтому дорожка в филармонию нам всегда была открыта, и мы то и дело то наведывались к филармонистам в гости в гостиницу, то крутились возле них за кулисами сцены.

Честно говоря, меня вся эта публика как-то не очень и интересовала. Все они были на мой взгляд старыми, и я при своей замечательной памяти даже не трудилась запоминать, как кого из них зовут.
Помню только Нателлу, с которой сдружилась Верка и которую мы навещали даже тогда, когда Борька там уже не работал.
Нателла тоже была старше нас лет на пять, но общалась с нами почти на равных.
Ну ещё бы! Ей было целых двадцать три! То ли грузинка, то ли черкешенка с каплей русской крови и каких-то там ещё кровей, красотой она особо не блистала, но была хорошо воспитана, очень изящна, с приятными манерами и каким-то особым женским шармом.
Она была танцовщицей кавказских национальных танцев и единственным человеком в этой безалаберной тусовке, с которого хотелось брать пример, поэтому я мысленно перенимала её походку, её движения рук, как она смотрит, как говорит...
Грубой Нателла бывала только в одном случае: когда гостиничные мужики рвались при нас к ней в комнату. Тут она из прилично воспитанной девушки мгновенно превращалась в откровенную стерву, потому что все эти мужики, как она говорила, её просто уже "достали".

С тех пор отношение моё к труженикам сцены уже никогда не менялось, хотя туда то и дело устраивался кто-нибудь из однокурсников или знакомых, к которым я прекрасно относилась. Сам гостиничный уклад их жизни, постоянные переезды с места на место - сегодня здесь, завтра там - делали своё дело. Впрочем и устраивались туда в основном люди определенного пошиба - экстраверты, любящие быть на виду.

Приличных гостиниц в нашем городе было всего две - "Майкоп" и "Адыгея". Была ещё "Колос", но там обычно останавливались только колхозники и моя мама.
В "Майкопе" при ресторане работали в ансамбле наши однокурсники Колька Потапов и Толик Динариев, впоследствии тоже перешедшие в филармонию. Впрочем в ресторанных ансамблях в те времена работал весь наш училищный бомонд, в том числе и Сокол с Хрипком, но про других я ничего не знала, потому как по ресторанам не шлялась и самих ансамблей, а так же тех, кто в них работает, в глаза не видела. Но другие шлялись и рассказывали порой совершенно невероятные вещи!
Так например, наша однокурсница К., влюблённая в одного из музыкантов "Майкопа", явившись к нам с Веркой в гости, с хохотом рассказывала о своём недавнем приключении.
С некоторых пор она буквально не давала ему проходу, подстерегая повсюду, где бы он ни появлялся, в том числе и после работы в ресторане.
Иногда он снисходил до неё, иногда это его откровенно раздражало, и он пытался незаметно удрать, короче, цирк бывал порой ещё тот.
На этот раз удрать ему не удалось, и он - ТАК И БЫТЬ!- решил напару с другом снять комнату тут же в гостинице, благо К. была не одна, а с подругой. Комнату-то они сняли, но вот девчонок туда не пропустили. В наши советские времена - это вам не то что сейчас!- нравы у коридорных тёток были строгие и такого разврата они бы ни в жысть не позволили.
Короче, комната была, а девчонок нет, и конечно же встал вопрос, как им туда попасть. Поскольку любовь была с обеих сторон очень сильной и почти разделённой, то решение нашлось быстро. Комната находилась всего лишь на втором этаже, лезть туда снаружи не так уж и высоко, мальчишки взяли ковровую дорожку и спустили её из окна, благо оно выходило на обратную сторону здания гостиницы, и предложили девчонкам по этой дорожке подняться к ним наверх.
К. у нас была женщиной героической, любила горячо и самоотверженно, поэтому раздумывать долго не стала. Она со смехом уцепилась за эту дорожку, что есть сил, и мальчишки втащили её к месту назначения...
Болтушкой наша К. была непревзойдённой. Она рассказываала порой и не такие вещи. Мы с Веркой её даже и не осуждали, потому как всё равно бесполезно.
Ну вот такой эта К. уродилась! Она почти не ночевала дома, потому что родная бабка после одиннадцати вечера не пускала её домой. О чём эта бабка думала, уж не знаю, но в связи с такими препонами наша К. постоянно ночевала, где придётся, в том числе и у нас, в том числе и у мальчишек, в том числе и в гостинице...
А однажды, навещая Нателлу, я видела в гостинице настоящую проститутку. До этого я про них только слышала, а тут вдруг УВИДЕЛА. И сразу поняла, КТО это. Я смотрела на неё и смотрела, и всё никак не могла понять,откуда она такая тут взялась и чем отличается от других людей. Вроде бы такая же, как все, даже одевается по-нашему, но было в ней что-то такое неуловимо вульгарное, что раз взглянув, сразу же можно было понять, что и кто перед тобой.

Когда Борька Степанов оставил свою работу в филармонии и стал работать в Курганинске, мы с Веркой даже разок съездили к нему в гости. (Надо же было проверить, как человек устроился!) В те времена мы с Веркой были лёгкими на подъём и ездили даже в Москву к её однокласснице, которая по лимиту работала там на электроламповом заводе.
Были ноябрьские праздники, в Москве уже вовсю стояла зима, а у нас ещё совсем тепло. Я надела свои любимые замшевые лодочки и без головного убора, в коротком демисезонном пальтишке и лёгком платьице поехала на три дня покорять Москву.
Одевало нас там потом пол-общежития! Меня никто не ругал, потому что южанка, а Верку конечно же поругивали: ну ладно Надька с юга, зимы настоящей никогда не видела, но сама-то ты родом их Воронежской области о чём думала, в лёгких туфельках сюда явившись?!
Помню, замёрзли мы в этой Москве тогда, как собаки! До того дошло, что пошли в магазин покупать себе на последние деньги рейтузы с начёсом! Но вечерний салют на Красной площади всё же видели, так что съездили в Москву можно сказать не зря.

Вскоре после возвращения из Москвы и к нам тоже пришла зима, и с этим нужно было срочно что-то делать.
Мы с Веркой скинулись по рублю, пошли в Спорттовары и купили себе санки, организовав саночные катания нашего курса по центральной улице города, которая в вечернее время была перекрыта для народных гуляний!
Понту было - не передать! Хохот, визг, беготня!...
Лучше всех катал конечно же Мефистофель. Он был прямо как реактивная ракета. Когда катал Мефистофель, то разбегался так, что я непроизвольно начинала визжать и ничего не могла с этим поделать.
Мефистофель бежал, я визжала, однокурсники толпой сзади хохотали, а по обеим сторонам улицы, одобрительно и с завистью посмеиваясь, на нас смотрели вышедшие на променаж горожане. Это была улица Красно-Октябрьская. Главная улица города Майкопа...