В маленьком белом чайнике кипит вода. Минутой позже в редкие рассыпчатые зёрна кофе на стеклянном дне бьёт крутой кипяток. Затем 30 миллилитров тёплого молока и столько же кофе по-кубински, а сверху сдобная молочная пенка. Это кофе кортадито, если по-русски – «разделённый». Или можно ещё «суженный» - ристретто.
Арабские купцы уверяли: те, кто пьют кофе, обязательно окажутся в раю.
Но кофе – это не про меня, и никакого кортадито я не готовила. Вскипятила воду, залила растворимый Нескафе и разбавила холодной водой из кувшина, в котором фильтр не меняли ещё курса со второго.
Я сейчас на пятом, если что.
Вот, «кофе» (прозрачный, вообще не крепкий, как говорит бабушка, «Москву видать»), готов. Запах, наверное, совсем не настоящий и для гурманов отвратительный, но для меня – чудо. Горьковатый привкус, овсяное печенье, мёд – в этих словах весь четвёртый курс, пожалуй. Но сегодня, друзья, о пятом. А прежде чем я сделаю первый глоток этой волшебной кофейной бурды и мы двинемся дальше, расскажу вам короткую историю про Ярослава и других моих одногруппников.
На втором курсе мы жили в общаге большой весёлой ватагой. Пол-этажа были наши. И куриную кожу швыряли через коридор, и катались на стульях… Всякое было. И дюжину весёлых сцен каждый месяц нам неизменно добавляли Кайдуки.
Кайдуками мы называли троих ребят из нашей группы, живших в одной комнате. Один из них – Серёжа Кайдук. Двое остальных, конечно, имели свои имена, но благодаря звучной фамилии Сергея вся троица звалась Кайдуками. Они и в новую общагу умудрились перебраться вместе, не растеряв по разным этажам и комнатам дружное трио. Но речь пока не о том. Речь о Ярославе Кайдуке и кофе.
Итак, однажды я проводила соц.опрос:
- Самый вкусный кофе?
- Латте, - ответила Ася.
- Латте, - согласилась Аня.
- Чёрная карта, - важно повёл бровью Ярослав. И тут же спохватился: - Нет, пиши Нескафе с молоком!
С Ярославом вообще связано ещё очень много разных весёлых историй. По ходу дневника постараюсь рассказать большую часть.
А теперь можно и дальше.
Итак, арабские купцы верят, что все, кто пьёт кофе, попадут в рай. Я не арабский купец, мои воззрения скромнее: кофе – приятный напиток, и кружечка растворимой ерунды дарит несколько горячих спокойных минут. Утром – самое то. Особенно если день намечается не из простачков. А день у меня намечался именно такой, разве что я об этом не подозревала.
На дворе июнь. Я шла через общажный двор, а вокруг неслись в траву окурки, пахло холодным летом, анютиными глазками и свободой. Ощущение было – будто учишься в школе, и в очередной раз отпустили на длинные каникулы. Ты, как всегда, отличница, всё сдано, всё супер, и впереди три месяца без домашек и ранних подъёмов. Ощущение эйфории, лёгкая растерянность, а ещё чуточку важность и размышления: чем заняться?.. Планов на лето миллион, но оно всё равно проходит сладко и впустую. Как в «Денискиных рассказах» Драгунского: «…всё лето зря прочепушил. С ежами возился, в лапту играл, пустяками занимался». Или как Толстой в своём дневнике: «целый день шалопутничал». И так всё лето.
Сладко-то как. Как арбуз. Как вино из одуванчиков. Эх, было дело… Теперь июнь равняется сессии, но и в этом есть много прелестных вещей. Я вовсе не говорю, что так у всех – может, это мне попался такой институт, кафедра, группа и общага, где сессия – не только ботанье, но ещё хохот, сплошной хохот… Столько, сколько в первую сессию, я не смеялась никогда.
Собственно, и тогда я шла в институт на экзамен. Что сдавала, уже не помню, но что-то неопасное, потому что настроение было хорошее и простое. Никаких завихрений и раздумий, одна забота – как бы раньше времени из головы не утекли влитые туда вместе с кофейком знания.
Снова вспомню слова Ярослава после его финальной пересдачи линейной математики (надо сказать, тогда он висел на волоске):
- Фух… Я иду оттуда, кайфую и чувствую, как от меня просто отваливаются линейные оболочки, интегралы, ядра… Позади на дороге остаются.
От меня, по-моему, эти линейные оболочки тоже совсем уже отвалились, потому что кроме этих слов я ничего из того предмета и не вспомню. Даже за интегралы и ядра не уверена, но вроде Ярослав говорил так.
Что-то долгая дорога в институт у меня выходит – сплошные воспоминания… Давайте быстрее, знания плещутся где-то у края черепной коробки.
***
Опс, опс, блямс! – я сдала экзамен! Всё прошло отлично, зацикливаться не будем. Сфокусируемся на дороге назад: территория универа, проходная, киоск канцтоваров, мы шагаем по зелёной тропинке среди фонарей. Навстречу припозднившиеся одногруппники, возглавляемые Ярославом. Да, так бывает: кто-то уже сдал, а кто-то только шагает к кабинету.
Ярослав глядит на нас и ржёт:
- Экзамен в той стороне, товарищи!
Мы смеёмся, расходимся в разные стороны, и я говорю Славе Смитову:
- Да уж, Ярослав скажет так Скажет…
Слава кивает. Мы как раз минуем главный корпус, на котором висит гигантская растяжка о том, что университет приветствует абитуриентов. Смитов спрашивает:
- Ну что? По второму кругу?
- Предлагаешь ещё раз отучиться в универе? Ну, может быть. Только не на нашей кафедре.
- Ну разумеется. Нужно выбирать что-то другое. Хотя вчера я был в Сколково, на конференции. Про неё объявление висело в нашей группе…
- Да? Что-то где-то висело? Я даже не в курсе…
- …или не в нашей группе. В общем, я сказал, откуда я, и они загомонили: оо, приходите к нам, такие нам нужны! – Слава усмехается и придерживает мне дверь: - Хоть где-то мы нужны.
- Да, хоть где-то, - откликаюсь я на автомате. Слава говорит что-то ещё, но я уже не в теме. Знакомая слабость в руках и коленях, солоно в горле, механически поправляю волосы. Я проигрывала эту сцену десятки раз, но она всё равно застаёт врасплох. Прямо на ступенях института я вижу своего бывшего.
Что-то щемит внутри. Хоть мы и расстались по-хорошему (почти), хоть и прошло почти два года, а столько дыр осталось, столько споров. Я с ним очень часто мысленно спорю. До сих пор. Ни разу не пожалела, что разошлись. Но в наших отношениях было хорошее, было много хорошего. Поэтому такой неоднозначный коктейль.
- Привет, - здоровается он, щурясь, и, кажется, у него на лбу написано: думает о том же, о чём и я.
Чувствую, как тянет поясницу, - так всегда, когда волнуюсь. Вот она, догнала меня порция волнения, что я недополучила на экзамене.
Я улыбаюсь – я стараюсь всегда улыбаться знакомым. После этого разговор идёт проще, особенно если старт вышел натянутым.
- Привет.
- Как дела? – спрашивает он, плечом поправляя лямку рюкзака. Смотрит на меня, но не в лицо, а куда-то на ноги. Что ж. Как и прежде. Меня всегда удивляло, огорчало, раздражало, что я очень редко вижу его глаза. И ещё мне не нравился их цвет. Совсем. Мне многое не нравилось, но во время наших отношений во мне цвело редкое качество: я умела многое не замечать. Теперь это качество постепенно сходит к нулю. Но не так уж это и плохо. Во всём есть свои прелести.
- Нормально, - отвечаю я, не переставая улыбаться. Тянущая, вяжущая слабость поднимается к шее. У него к шее поднимается краснота. На светлом лице это выглядит совершенным компроматом. Я делаю вывод – возможно, неверный, но такой приятный для тщеславия: он всё ещё думает обо мне; он всё ещё неравнодушен; быть может, гуляя с другой девочкой, он продолжает обо мне вспоминать.
От этой мысли мне становится весело. Я немного отвратительна сама себе, но тщеславие в данную минуту куда мощней желания самокопаться. В голове уже мелькает потенциальный диалог:
- А как ты?
- Всё хорошо.
- Я рада.
Пауза. Неловкое молчание. Я смотрю на него, но не в упор, чтобы не смущать. Он смотрит на мои ноги и себе под ноги, периодически поднимая взгляд, будто украдкой.
- Ты раньше редко надевала платья.
Я пожимаю плечами. Напряжение в спине не отпускает.
- Можем пройтись в парке, если хочешь.
- У тебя есть время? – с иронией поднимаю брови я. Это намёк на последние недели наших отношений: он был очень занят и на меня мог потратить разве что улыбку, «привет» и телефонный звонок. И одновременно это фора на раздумья: с одной стороны, мне очень хочется пройтись с ним по парку. Вспомнить давние ощущение, розово-зелёные мысли. В конце концов, это был мой первый мальчик, даже нет, не мальчик, а сразу молодой человек. Первые серьёзные отношения.
А ведь о каждых думаешь: навсегда. И строишь, и ведёшь их исходя из мысли: навсегда.
В общем, я разрывалась между порядочностью и желанием поговорить с ним и узнать, как в действительности его дела (я ведь переживала за него, особенно сразу после разрыва; он тогда такие слова говорил… Но мама сказала: не дрейфь. У него есть, кому вынуть из петли). Плюс в конце парка, почти у метро, торговый центр, в котором мы не раз завтракали, пили чай – он наверняка предложит зайти.
- Рад за тебя, - вдруг наяву говорит настоящий, не мысленный Николай и решительно поднимается по ступеням. Кивает, проходит мимо и скрывается за дверью.
Вот так вот. Я скептически-комично морщусь (чтоб тут никто не подумал, что меня продинамили и позабыли), пожимаю плечами (блин. Как он) и спускаюсь к дороге.
Кто-то окликает меня. Оборачиваюсь. Ощущения очень неприятные.
- Маша!
Ещё одна порция одногруппников идёт с экзамена. Улыбаюсь – я всегда стараюсь улыбаться при встрече, - слушаю, что говорят Яна и Слава. Оба смеются – после сданного экзамена всегда смешно; нервное, наверно. Слава что-то спрашивает.
- А?
- На сколько ты сдала?
- А, всё хорошо, - не совсем впопад отвечаю я. В голове ещё стоит Коля.
Светит солнце, мы пробираемся через шоссе, на другой стороне магазин, а в нём Dr Pepper. Я эту газировку ненавижу, но сейчас, кажется, люблю, потому что она, во-первых, по виду точь-в-точь кофе, а во-вторых, под стать моему настроению сейчас: горьковатая, острая, с пузырьками.
Интересно, что арабские купцы сказали бы о Dr Pepper? Не знаю. Но я вот скажу, что на самом деле всё это выдумка, и никакого бывшего я сегодня не встречала. Но ситуацию эту, как и приготовление ристретто-кортадито, проигрывала в голове не раз.