Сразу после второго курса нас загнали снова в колхоз, и пока Чучвага устраивал разборки с моей будущей соперницей Томочкой, я в соседнем колхозе оттачивала мастерство по части плавания в Тщитском водохранилище.
Место,надо сказать, было живописнейшее! Вокруг водохранилища росли огромные плакучие ивы, на ветвях которых русалками восседали мы, ныряя прямо с них в воду.
Дно у водохранилища было неравномерным, и где-то далеко от берега были мели, где одиноко или парами также росли такие ивы, и мы конечно же тут же сбацали команду и геройски плавали за тридевять земель туда и обратно, приводя в ужас местное население.
Иногда мы где-нибудь за селом жарили чужих гусей, мирно пасшихся у воды на воле, зарабатывая себе таким образом не самую лучшую репутацию среди селян. Короче, проходимцы и проходимки были ещё те!
Когда колхозный срок подошёл к концу, Верка решила, прежде чем ехать домой, немного погостить у меня в Анапе, и наши массовые заплывы продолжились уже в Чёрном море.
По соседству со мной через забор жил Вовка – курсант высшей мурманской мореходки, который в те времена был красив, как бог, первой юношеской красотой. Фигура у него была, как у греческого Апполона, на пляже он постоянно обращал на себя внимание, к нему то и дело приставали какие-то нерусские парни с просьбой показать какой-нибудь новый борцовских приём, и Вовка, порой недовольный , что его отрывают от более насущных дел, лениво вставал и неожиданно укладывал их на песок.
А как он играл в волейбол в нашей пляжной анапской команде против курортников! А как плавал! Одним словом, красавец!....
Честно говоря, мне этот Вовка был на фиг не нужен. Сосед он и есть сосед, я его с детства знала, как облупленного. Но Верка-то не в курсе, что он в восьмом классе даже на второй год оставался и вообще был в те годы придурок придурком! Одно дело иметь хорошие добрососедские отношения и пользоваться ими вовсю, купаясь в лучах его красоты и славы, и совсем другое рассматривать его в качестве объекта первой любви.
Я хохотала и купалась в море, носилась как ракета и радовалась жизни, а если и кокетничала иногда с этим Вовкой, то самую малость. Нельзя же обижать человека, если он сам на это то и дело нарывается.
И вдруг Вовка ни с того, ни с сего назначает мне свидание!
Я, помню, тогда так удивилась, что даже не знала, что и сказать. Он хоть и закончил второй курс с отличием в своей мореходке, но второгодником в душе как был, так и остался, потому что второгодник – это диагноз на всю жизнь. Ну не станешь же ему объяснять, что от его и моих родителей такого не скроешь и что они на радостях могут такую деятельность развить, что нам её придётся расхлёбывать потом всю жизнь.
Слава Богу, что в тот день разразилась жуткая гроза, и я слегла с сильной головной болью.
Иногда на непогоду такое со мной случалось и тогда ко мне лучше вообще не подходить. А Верка подошла! И спросила, что раз я так сильно заболела, что головы поднять не могу, можно она вместо меня пойдёт на свидание к Вовке?
- Да идите вы все, куда хотите, только оставьте меня в покое!!! -
Она и пошла.
На следующий день Верка ходила, влюбленная по уши. А я, памятуя про законы гостеприимства, помалкивала её укорять и дружески ей сочувствовала.
Но дня через три Вовка вдруг как с цепи сорвался! Увидев, что во мне нет даже проблеска ревности, он пришел в такую ярость, что просто караул!
Он конечно знал, что я дура, но чтобы до такой степени!...
Он нас обеих даже видеть не мог, хотя я вообще была ни при чем.
Откуда я знаю, из-за чего они там поругались? Сами за моей спиной снюхались, пока я болела, сами пусть теперь и разбираются, а меня в свои делишки нечего впутывать.
Уезжала Верка от меня с разбитым сердцем. Не помогло даже то, что я ей раздобыла Вовкин мурманский адрес.
Проводила её до самой Тонельной, посадила на поезд, и как ни в чем ни бывало вернулась домой.
А дома меня ожидал серьёзный- пресерьёзный разговор. И с кем? – С отцом!
Это был тот самый тип разговора, который назывался у родителей «Скажи ей сам, а то она меня всё равно не послушает!»
Мама сидела рядом и всем своим видом выражала полное с отцом согласие. Она вообще всегда была довольна, когда папа занимался воспитанием детей. Даже когда он нас по её наводке лупил.
Отец посадил меня напротив и вдруг сказал:
- Ты с Веркой не дружи. Она хитрая. Ты простушка, вся на виду, судишь о других людях по себе. А Верка не такая. Ей обвести тебя вокруг пальца ничего не стоит...
Я конечно же ужасно возмутилась. Так говорить о моей лучшей подруге!
Да что они вообще понимают в дружбе!
Да я за ней, как за каменной стеной!
Да она за мной хоть в огонь, хоть в воду!...
- А я тебе ещё раз говорю: будь с ней осторожна, не подпускай её близко к себе. Где это видано, чтобы парень назначил девушке свидание, она заболела, и на свидание вместо неё пошла её подруга? Таким подругам доверять нельзя, от них можно ожидать чего угодно. Умные люди держат таких подруг от себя подальше.
Стоп! Откуда они вообще знают про это свидание?
Наверно им тётя Аня через забор сказала…
А тётя Аня откуда могла узнать?
А тёте Ане наверно насексотил Вовкин младший брат Витька!
Чтобы защитить любимую подругу, я выложила перед отцом последний аргумент, что мне этот Вовка не очень-то был нужен, я с ним только на море хожу, а кому надо, тот пусть сам с ним целуется.
А мой мудрый отец вдруг ответил:
- Этот возможно тебе и не нужен. Но пройдёт время и появится кто-то другой, и вот он-то будет тебе очень даже нужен. И когда ты снова по какой-нибудь причине не сможешь с ним встретиться, твоя любимая подруга Верка найдёт способ сделать это сама. В результате и ей ничего не обломится, и у тебя будут испорчены отношения.
Конечно же я тогда отца не послушала! И конечно же история повторилась. И конечно же подругами мы быть перестали.
И когда встал вопрос, что я должна искать себе квартиру, я возмутилась и сказала, что никуда с нынешней квартиры не пойду!
И в прошлом году, и в этом, квартиру искала я, с хозяйками договаривалась я, а Верка всегда лишь приходила на готовенькое, и ничего с ней не случится, если она поищет теперь себе жильё сама.
Она конечно же ничего искать не стала. Так мы и жили, не общаясь, несколько последних месяцев, пока не получили дипломы и не разъехались к местам распределения.