Мне осталось около года. В смысле там, в 2003 году, мне осталось жить в Москве год. Вернее – учиться во ВГИКе, а потом надо решать: остаюсь ли я в столице или возвращаюсь домой, в Горно-Алтайск. Для большого числа людей это вообще не вопрос. Тут не может быть выбора и места для сомнений. Оказался в Москве – должен уцепиться за этот город.
Я продолжал работать в детском саду сторожем. В сентябре вернулся с каникул. Оказалось, что в детском саду теперь живет и работает целая бригада женщин-строителей из Украины. Они занимались ремонтом помещений. Видимо, не совсем легально. Спали в одной из групп, там же работали: штукатурили, клеили обои. Закончив, переходили в следующую группу.
А я спал на диване в кабинете заведующей на первом этаже. Спросил Тамару Алексеевну, может мне вообще не приходить пока на работу, всё равно ведь каждую ночь в детском саду люди. Но мудрейшая Т.А. настояла на том, чтобы я был на своём месте.
У всех работниц были крупные формы, и мне, после долгого воздержания, они представлялись прекрасными первобытными богинями, воплощение первых скульптур времен матриархата. В общем, стоило одной из них пройти рядом в своей спецовке с пятнами краски, с простой косынкой на голове, земля начинала уходить из-под ног. Поэтому старался я с этими, сошедшими с полотен Бориса Кустодиева «Купчихами» и «Красавицами», общаться как можно реже. Для них же я, наверное, субтильный, длинноволосый дрищ, и поэтому они не обращали на меня никакого внимания.
Иногда было слышно, как где-то наверху включается душ. Я представлял, как обладательницы восхительных объемных женских тел моются в маленьких детских кабинках. Хотелось пойти и сдаться в сексуальное рабство. И только сомнения в собственной привлекательности не позволяли мне это сделать. Ну и диплом надо было писать. Хотя, какой тут диплом!
И тут я изменил литературе. Рука бойца, уставшая стучать по клавишам, взялась за карандаш. Рисовать ню. Да что там ню! Это был какой-то пир форм, тел, образов и соитий. Я такого даже в детстве на стенах деревянных туалетов не видел. В какой-то момент застал себя хохочущим над этими рисунками.
Представьте себе. Двухэтажный детский сад в столице. На втором этаже бригада голых чудесных малярщиц. На первом этаже в полутемном кабинете, за большим столом в желтом круге лампы сидит человек и рисует такое, что сегодня только в категории 30+ можно показывать. Увидел себя со стороны. Вот и расхохотался. А потом замолчал. Потому что стало страшно. До чего я ещё смогу дойти?
Дверь в кабинет заведующей, где я спал на диване, никогда не запирал. Зачем? Двери заперты, на окнах первого этажа решётки. Документы в сейфе, ключа от сейфа у меня всё равно нет. Божественные штукатурщицы захотят похитить меня для своих утех? Так я буду только рад.
Слабый сизый свет заоконного фонаря пробивался сквозь шторы. В этом почти лунном свете в дверях четко выделялся белый силуэт на черном фоне двери. Я проснулся за мгновение до этого видения. Будто кто-то тихо позвал меня: «Сергей!» Женщина в белом словно не решалась войти.
Начало двадцать первого века. Москва. А ко мне приходят украинские русалки с распущенными волосами. Вообще-то я не знаю, что делают в таких случаях. Я просто смотрел и думал, как теперь жить с чёткой уверенностью, что призраки существуют.
-Сергей, простите, по-моему, кто-то посторонний в здании, - шепотом сказал призрак.
Ужасно захотелось выпить воды. Или не воды. Язык стал шершавым и с трудом помещался во рту.
-Откуда посторонний?
-Сами не знаем. Мы почти уснули, а тут звон стекла. Мы подумали, показалось. А потом кто-то зашел к нам в спальню. Постоял в дверях и ушёл. Мы думали это вы, хотели пошутить. Ну, мало ли. Но потом поняли, что это не вы.
-Как поняли-то? – спросил я, быстро одеваясь. Девушка отвернулась.
-Да у того волосы были короткие.
Из оружия у меня было немного мозгов, сильно ослабленных ночным временем, страхом и долгим воздержанием. Я взял в руки швабру. Так себе, конечно, защита. Пошел по коридору, всюду включая свет. Девушка шла за мной.
И снова богатое воображение сыграло со мной злую шутку. Я всё время, за перед каждым поворотом и каждой дверью представлял как получаю по голове тупым предметом или острым под ребро. При этом была ещё злость на себя за свой страх. Ну и девушка позади это мощный стимул, чтобы идти вперед в пещеру к саблезубому тигру. На миру и смерть красна, и всё такое прочее.
Обошли первый этаж – никого, окно на лестнице, ведущей на второй этаж, оказалось разбито. Понятно, как неизвестный проник в здание. Забрался по решетке окна первого этажа до козырька над запасным выходом, с козырька разбил окно и влез во внутрь. Правда, видимо, порезался. На полу были капли крови. И то хорошо, значит – живой человек, не демон. С другой стороны против нечистой силы были хоть какие-то шансы, ну там молитва, чеснок на кухне, или одеяло. А вот от живого человека… смотря зачем он к нам залез.
На втором этаже зашли в группу, где спали женщины. То есть уже не спали, а стояли и сидели в разных позах. Но всё очень тихо, переговаривались шёпотом. У всех были такие длинные рубашки. Маскарад, костюмы русалок, блин. Было видно, что они испуганы. Кто занят, может это криминальный ухажер кого-нибудь из них? Пришел поговорить с подругой.
Они прямо мои мысли угадали, та, что выглядела внушительнее всех, видимо, бригадир, сказала:
- Ніхто не знає, крім завідуючої і виховательок, що ми тут переночуємо.
Детский сад устроен так, что если искать в нём человека одной группой, то можно желать это бесконечно. Лестницы-то две. Пока мы поднимаемся по одной лестнице, неизвестный может спуститься по другой. Пока мы обшариваем второй этаж, незнакомец перемещается по первому этажу. Мы спускаемся на первый, а он поднимается на второй. Бегали когда-нибудь в догонялки вокруг машины или большого стола? Очень похожая ситуация.
Еще одна особенность этой ночной погони по кругу было то, что выбраться из детского сада было невозможно. Да, неизвестный забрался через окно на лестнице. Но от пола оно довольно высоко. Спрыгнуть вниз-то он смог, а вот обратно забраться очень трудно, если ты не спайдермэн.
Можно было, конечно разделится на две группы. Но ни я, ни женщины на это не решались. И, тем не менее, мы обошли всё, всюду горел свет. Группа самых смелых женщин с железными горшками в руках заняла одну из лестниц. Я сделал ещё один обход. Никого. Может быть, никого и не было?
Заглянули за все кресла и занавески, к черепахам и попугаям в клетки. И тут я заметил дверь коридора. Там образовывался такой угол от выхода на лестницу и продолжения коридора. И эта дверь была нараспашку, и как раз этот угол закрывала. В углу вполне мог поместиться человек. Я приложил палец к губам и показал движением головы на дверь. Женщины меня поняли. Мы медленно пошли к таинственному углу. Ручка швабры стала скользкой. Я, словно провидец, наблюдал себя в недалёком будущем, лежащим на полу в луже крови. И, тем не менее, распахнул дверь.
В углу сидел молодой человек, руками закрывал голову. Я деликатно ткнул его шваброй. Человек поднял полову. На лице его блуждала загадочная улыбка, глаза косили в разные стороны. Он встал и пошел на нас.
-Стоять!
Человек остановился. Она смеялся, беззвучно и зловеще. Да, круглые русалки и испуганный сторож – смешно, наверное.
Человек замер как зомби. Он вообще больше не двигался. Мы быстро связали его приготовленными скакалками.
Через минут сорок приехала Тамара Алексеевна с мужем. Вызвали полицию. Незнакомца забрали. Он явно что-то принял, был неадекватен, но безобиден.
Прошла неделя, я уже стал забывать про этот случай. Только бригада женщин исчезла из садика, не закончив ремонт. И вот, однажды в субботу, в моё дежурство, появились два милиционера. Спокойные, доброжелательные, молодые. Форма им шла. Спрашивали, как всё произошло, сочувствовали, кивали, вспоминали похожие случаи из своей практики. Но ничего не записывали. А потом достали бумаги, сказали, а теперь надо всё написать, то есть рассказать заново, подробно. А можно и поступить проще, просто подписать чистый протокол, а они потом сами мою историю туда впишут. Дело-то ясное. Тип, который к нам забрался известен, давно на учёте стоит как наркоман. Принял дозу и что-то там ему привиделось, решил забраться в сад. Спасибо за бдительность и оперативность.
Ну отчего бы не подписать пустой протокол, раз такие добрые парни просят. В конце концов, именно они стоят на страже порядка, закона и справедливости. Разве не так?
Конечно, я был не такой уж наивный. И повидал всяких милиционеров. Ну, эти-то уж точно не врали. И как там? «Доколе я должен прощать брату моему? До семи ли раз?» «Не говорю тебе до семи, но до семидесяти семи…» А ещё «будьте как дети, ибо их есть царствие небесное». Или я что-то путаю, и эти слова только в моей голове?
И я подписал пустой лист. Двое молодцев в погонах переглянулись. И улыбки сползли с их лиц.
-Ну что ж, гражданин Решетнев, только что вы подписали протокол, в котором чёрным по белому написано, что никто в ваш садик не проникал, а человек, которого вы нашли, случайно зашел, ещё когда двери были открыты, когда родители забирали детей. Ему стало плохо, и он потерял сознание. Никто его не заметил, а обнаружили только ночью. Вот из-за чего и возникло это недоразумение.
-А как же окно? – ещё не до конца понял я ситуацию.
-Ветер. В ту ночь был сильный ветер.
Они стояли и ждали какой-то реакции. Может быть думали, что я попытаюсь вырвать у них протокол, или буду умолять его вернуть.
-Ну, вы даёте ребята! – искренне удивился я. – Отлично работает наша милиция.
-Есть какие-то претензии? – напряглись двое с кокардами.
-По-моему, я вас похвалил.
Расстались мы очень холодно. Правда, я не удержался напоследок, когда закрывал за ними ворота, сказал:
-Вы только признание в убийстве там не напишите.
-Мы подумаем, - серьезно так ответил тот, что был чуть постарше. Да, у них и чувство юмора замечательное.
А дальше были мучения. Корил себя за наивность. И за то, что подвел Тамару Алексеевну. Очень хотелось напиться. Но сначала надо позвонить заведующей. Трубка телефона будто сто килограмм весила. А, была не была. Позвонил, объяснил. И как ни тяжело было, всё равно, будто гора упала с плеч. Ну, уволит, так уволит. Не простит, так не простит.
-Да не переживай, Серёж, - сказала Т.А. – Через много что в жизни прошла, а и то похоже попалась.
-Вы тоже подписали пустой протокол?
-Да нет, напугали они меня… Бригада-то у нас нелегально работала. Просто этот парень, который к нам залез, оказался сыном кого-то там в нашей префектуре. Вот и попросили дело замять.
А вечером, когда выпил в одиночестве, я погасил во всем садике свет, взял в детских игрушках пластмассовый меч джидая и пошел крушить по садику невидимых врагов. Мой кирпичный двухпалубный корабль нёсся среди бесконечного океана звёзд. Без цели и даже с выключенным двигателем. Звездолет был полон пиратов, которые захватили это утлое судёнышко. Суки, сынки чиновников галактической администрации, сидящие на голубой плесени. Бился, с видимыми одному мне, врагами, а ещё со своими страхами и глупостью. Упал победивший и побежденный на ковер в танцевальном зале.
Допивал лежа на спине. В музыкальном центре стояла моя кассета с альбомом Вероники Долиной.
Какая мразь ни мороси, какой дурак ни пялься
Чертополохом поросли до самых царских врат.
Не верь, не бойся, не проси, не уступай ни пальца,
Не верь, не бойся, не проси - все будет в аккурат.
© Сергей Решетнев