Безномерной член мегалита успокоился(лась), перестал(ла) присваивать имена и придумывать родственные связи. Начал(ла) интересоваться делами, стал(ла) сосредоточеннее. Шестой даже пожалел о времени, когда любопытная и бесцеремонная вносила разнообразие в размеренный ритм коллектива. От этого потянуло ближе к людям. Приблизившись к опасному краю мегалита обнаружил там печальную Пятую. Предупредил о правилах безопасности. «Я хочу к свету и стенам» - ответила Пятая. Это весьма странное желание. Зачем ей свет, когда они прекрасно видят без него, и к чему другие стены, когда в мегалите этих условных стен полно и можно ещё нарубить при желании? Можно прислоняться и прислоняться.
Вечный дежурный по мегалиту 518 – Шестой.
Он был изящен и приличен
Как все великие велик
Умом лишь только ограничен
мужик
Текст приглашения на литературные чтения клуба «Нам слово», написанный на заре создания клуба и единственный в соавторстве с Греттой Тигровной. Первоначальный вариант третьей строфы звучал так «в компаниях был органичен». Секретарша Нцы со словами «Достали, сволочи» своевольно изменила текст и послала в печать. После небольшой беседы поклялась впредь творчеством не заниматься и ничего не править по своему усмотрению. Слово сдержала.
Перевод единиц измерений:
- 1 вер – около 10метров
- 1 тыд – около килограмма
Из-за некоторого отсутствия вчерашнего дня, Нца проснулась рано. За окном ещё плавал легкий туман, в меру прозрачный и таинственный. Солнце взошло, но было слишком ленивым и потому ласковым. Вот через часок припечет, и от марева не останется следа даже росой на траве. Но это через час, а пока воздух прохладно-приятный, манящий и освежающий.
Нца поморщилось. Благость утра не внесла необходимого умиротворения, ощущение вины за прогул не покидало. Вроде ничего не сделала… Именно! Ничего не сделала. Целый день без её неусыпного контроля. Верно, случилось страшное, а она профукала всё самым вульгарным образом.
Но никакое чувство вины не могло повлиять на степенность начала рабочего дня. Тщательное умывание, обряд облачения в форму, чашечка кофе. Вот, теперь можно и на работу.
В конторе первым делом потянулась к розовым карточкам. Похоже, новая секретарша ими не пользовалась принципиально. Не могла же она вообще нигде не регистрировать звонки и заявления граждан? Тотальный обыск привел к толстой тетради в картонной обложке. Для несообразительных, но умеющих читать было выведено «Входящая информация (поступающие звонки, заявления и жалобы граждан)».
Записывала Эгила тщательно, начиная от времени звонка и заканчивая словами «принято в работу» с отрытой датой. Из интересного: согласование времени для посещения модиста («желательно в полдень»), сообщение от Гретты Тигровны, что приглашения («она сама знает какого») ещё нет, жалоба от владельцев персикового сада о постоянных набегах (пометка «Чос, Браниг»), записка, что вопросы быстрого суда по Бранигу сняты, а по Дай Но подготовлены в полном объеме и заявление от ти-тролльской семейки с требованием повлиять на распустившуюся «в конец» молодежь, отлучившуюся на пять часов без спросу. Против слов «требуем соответственного воздействия» стояла пометка «вопрос закрыт в связи с возвращением». Пометку Нца зачеркнула, убористо написав «сразу после примерк». «К» уперлось в скобу корешка, для «и» места не нашлось. Не дура же Эгила, поди, догадается, что имелось в виду посещение семейства во второй половине дня? Позвонит кому надо, подготовит людей заранее. Гретта Тигровна именно так бы и поступила.
За окном меж тем закипала жизнь. Оказалось, с момента заселения у постояльцев сложился некий распорядок.
Девчонки-практикантки вернулись с пробежки и теперь негромко обсуждали секретаршу профессора:
-Сколько можно намываться? Она зашла, когда мы уходили! И, я лично слушала, вода не льется.
-Так тебе же горячей воды не хватило? Сама же скандал устроила.
-И что? Она теперь там вылизывается? Я не хочу опоздать к вагонету в единственный выходной. Торчи потом здесь.
-До вагонета куча времени.
-Знаю я эти кучи. Они слишком быстро рассасываются.
Секретарша профессора выплыла из комнаты хоть в халате, но уже с уложенной прической и в полной боевой раскраске, да ещё и с красной папкой в руках. На довольном лице читалось глубокое удовлетворение, однозначно слышала весь разговор:
-Ванна свободна. Это тебе в город прошвырнуться, а мне – по делу в суд. Я, знаешь ли, должна соответствовать, не то что…
-Что?
Секретарша хмыкнула и поплыла в сторону длинного стола в первом блоке навеса. Туда же, сгибаясь под весом самовара, через двор вприпрыжку ковылял старик Кукса.
-С чем чай?
-Нонче на березе.
Громыхая, лязгая, временами подозрительно скрежеща, на постоялый двор вырулило авточудо Бранига. Рядом с водителем, почти скрытая за плетеным коробом, восседала Поншиз:
-Всё как заказывали! Помидоры с сыром и оливками, омлет и котлеты. Пирог рыбный и пирожки слоеные с грушевым вареньем.
Чос выскочил первым и перехватил корзину. Следом вышел суровый Дай Но. Девчонки-практикантки заулыбались, и без того плоские животы втянули, свели лопатки вместе, выпячивая грудь.
-Привет! – радушно замахал руками парень-подселенец к Суху.
Дай Но, не смягчаясь лицом ни на тывер, четко и амплитудно кивнул. Ему предстоял тяжелый день, он знал об этом и на пустяки не отвлекался. Неспешным печатным шагом проследовал к столу
Снова жужжание мотора, лязг, скрежет, но много тише и мелодичнее. Эгила решила на своем авто подбросить Друка на работу. Они оперативно присоединились к компании за столом. Гремели чашки, шипела подогреваемая на сковороде еда, и легкий ветерок разносил по округе приятный аромат омлета с сыром и беконом, чая и пирожков.
Секретарша профессора, пощипывая пирожок, ковыряя омлет и прихлебывая чай, бегло просматривала документы. Опасное сочетание еды и бумаги на краю стола предсказуемо закончилось миникатастрофой: папка упала, бланки с циркулярами разлетелись. Все бросились подбирать. Старались очень, но всё равно получилось неаккуратно.
-Извини, извини, извини, - ненатурально лебезила вредная практикантка.
Секретарша брезгливо посмотрела на мятые и заляпанные бумаги:
-Кошмар, - возмутилась она. – Это серьезные документы. Как мне такие подавать в суд? Безобразие. Хорошо, что это копии, и у меня есть ещё. А были бы оригиналы?
С чем и удалилась, оставив разочарованную компанию.
Нца хмыкнула. Когда делаешь пакости, готовься, что останешься в дураках. Надо же придумать такое – копии!
Завтрак подходил к концу. Жандармы потянулись на утреннюю планерку.
-Здравствуйте, – чеканно поздоровалась Эгила. Похоже, для неё явление Нцы стало неприятной неожиданностью, в отличие от остальных полевых жандармов. Те взбодрились, приосанились.
Нца рассеянно слушала короткие доклады. Собственно, ничего эдакого в её условное отсутствие не произошло.
-А если я скажу слово «копия», вы чего подумаете? – неожиданно перебила Чоса Нца.
И откуда только всплыл вопрос? С какого дуба упал? Жандармы переглянулись, Эгила пожала плечами:
- Копия – это дубликат, например, документа.
-Детеныши бывают копиями родителей, - в отличие от Эгилы, Друк подошел к ответу ответственно, полагая, что требовалось разнообразие. – Тут как ген ляжет.
-Муляж чего-нибудь, - задумчиво включился Чос. – Если боятся показать настоящее, заказывают муляж. Или если это лекарства, то дженерики. Как бы аналоги.
-Новодел какой-нибудь вместо чего-то старого, - поддержал Браниг. - Или макет чего-нибудь большого в маленьком масштабе.
-Или подделка, - подхватил Дай Но. – Впаривают дрянь крашеную «бирюза, бирюза». Берешь его за …руку. Какая такая бирюза? А он тебе – «это копия». Мошенничество, одним словом.
-Хранилище, - вставил Суху. – Хранилище по уничтожению копий.
- Вот кого бы я разогнала с удовольствием взашей разношенными тапками, – раздраженно сказала Эгила. – Мы туда ездили с проверкой в запрошлом году. Представляете, они ещё столетней давности копии не уничтожили! Им, видите-ли, перед уничтожением всё надо прочесть. Контракт у них такой. Дармоеды. Обнаглели в конец. Требуют построить второй склад. Хотя там реально повернуться негде, всё в тюках.
-А что за проверка?
-Никто так и не понял. Послали найти то, не знаю, что за двадцать лет до того, как. Нам и выделили фронт: два вера на два вера и забитый доверху, а это ещё полтора вера. За зелено-фиолетовой сеткой. У них там сетки по годам раскрашены. И это единственный ориентир. Туда ж все бумаги без разбора отправляют, включая неправильные копии. Нормально?
-Нормально, – рассеянно подтвердила Нца. - Кукса! Как там Орних?
-Застоялся! - браво отрапортовал старик Кукса.
Прекрасно, самое время размяться. Где Гретта Тигровна, когда она нужна? Что за причуды с отгулами?
Сказать, что ушли недалеко от готеля, не сказать ничего. Отмерили двести шагов, и поэт ткнулся лбом в вертикальные невысокие пласты. Совершенно убитым голос сказал:
-Тупик.
Йеранд стал уверять, мол, чутка повернуть в любую сторону и стенку запросто обойдешь, при желании можно и перелезть, а прытким так и вовсе перепрыгнуть.
-Нет драмы! – театрально вскинулся Ром-Дим. – Я не чувствую кульминацию развития! Это тупик.
Йеранд снова полез с обходами и прочим.
-Творческий тупик, тупица, - легонько стукнул себя о камень Ром-Дим и крючком опустил ягодицы на ближайший сугроб.
Тут их и накрыли.
Впереди вышагивал величественный Кохино, за ним три не менее царственные дамы и чуть в стороне парочка представителей племени яков.
Кошки радостным урканьем поприветствовали старого знакомца.
Йеранд изготовился отдать свободу наставника подороже, но аборигены не были враждебны. Вовсе наоборот. Шаманы и вожди приветствовали решение поэта и его помощника, потому что буря кончилась, а значит, скоро надо ждать гостей из иПОпа (института Потенциальной Опасности).
-Нам велено проводить вас до границы зимы, а дальше как судьба ляжет, - весело поясняли сопроводители Кохино.
Убитого отсутствием творческого начала Ром-Дим погрузили на спину одной из массивных Кохиненский жен и отправились в противоположном побегу направлении, так что снова пришлось идти мимо готеля.
В воротах стояли и махали на прощанье наверно его обитатели.
Йеранд вскинул в ответ руку: спасибо за гостеприимство.
Ром-Дим головы не поднял. Он был далеко, в образе.
Кошки скакали параллельным курсом, и Йеранд готов был отдать ногу колесом на восстановление, что размером они стали больше раза в три, а то и в четыре.
Обернулся поделиться наблюдением с проводниками и успел увидеть странное: по мере уменьшения темной щели проема ворот готеля, строение без вспышки, шума и снежной пыли, начиная с дальних концов, растворялось в пейзаже. Ворота закрылись, готель исчез.
-Видел? Видел? – стал приставать к проводникам Йеранд.
-Консервация, вишь ли. А летом мы на нем кочуем, - бровью не повели проводники.
Йеранд зацепился за вышитую богато шлейку упряжи и окинул взглядом окрестность.
За спиной, то есть туда, куда вознамерились они с учителем идти первоначально, темнел лес. Словно дырявое кружево покрывало снежную горку. Молочный сверкающий ажур ельника выглядел призывно и привлекательно. Первоначальный маршрут, заданный Ром-Димом, Йеранду нравился больше. Лес надежней для укрытия, чем лысые горы.
Правее, между двумя невысокими вершинами белело седло, напоминающее удобный тракт. Ни дать, ни взять широкая дорога с пологим виражом, словно созданная для ухода от погони.
Дальше шла неопрятная заснеженная вершина с черными проплешинами особенно негостеприимных каменных нагромождений, торчавших остроконечными нелепыми и кривыми крышами, засыпанных по самые свесы зданий.
Кохино, отвечавший по-видимому за маршрут, нацелился идти туда, слегка забирая в сторону лысого хребта, упирающегося в стену.
Йеранда направление тревожило. Да и можно ли доверить яку, по сути корове, хоть и снежной, бесценные жизни поэта и его ученика?
Проводники посмеивались, мол, если кто и проведет по снежной коварной пелене, так это священный бык. Он тут каждую трещину знает.
Сообщение о трещинах посеяло в Йеранде панику, которую он решил разделить с учителем. Начал озабочено и сбивчиво ябедничать, мол, и кошки предатели, и проводники пройдохи, и снежный як подозрителен и ведет не туда.
-Вон, прекрасная дорога. Мы по ней быстро ушли бы, а так бей ноги и не известно, когда придешь. А главное – куда?
Ром-Дим чуть приподнял руку, обоз остановился. Йеранд сперва решил, что это реакция на его жалобы. Сейчас учитель им покажет!
Ром-Дим кулем свернулся с массивной спины коровы. Посмотрел жалобно, пожаловался слабым голосом:
-Укачало. Я попробую ногами, – ухватился за шлейку с другого бока. – А на счет удобной дороги – даже не думай. Там опасно.
-Кохино, вишь ли, знает, куда можно, куда нельзя, - лаконично подхватил проводник.
Скорость обоза упала до минимальной, но оставалась равномерной и поступательной.
Йеранду же осталось любоваться красотами пейзажа, но безмолвные красоты приелись так быстро, что скоро он перестал их замечать вовсе. Снежное сверкание больше раздражало, чем услаждало взор. Полез к проводникам. Изучение якского языка стало развлечением в пути. Уже через час Йеранд козырял коротенькими фразами типа «тихо, вишь ли» или «молчи, вишь ли». Последнее очень веселило аборигенов.
Согласно статистике, на тему слухов было написано немало научных трудов, самыми известными и авторитетными, безусловно, являлись «Зависимость турбулентности и угловых скоростей распространения слухов от плотности населения», «Образование и дисперсность кривотолков» и «Фильтрация, инфильтрация и инфлюация слухов. Методы распространения и способы извлечения информации». В школе жандармов предмет шел факультативно с двумя расчетно-графическими работами и тремя лабораторными. В высшей юридической академии на изучение предмета выделялся целый семестр, а при подготовке судей изучался самым тщательным образом и считался базой.
Гретта Тигровна не знала о существовании данного научного направления, но повсеместно успешно им пользовалась. Это был высший талант купировать ненужные толки, запускать полезные и поддерживать «градус в обществе». Обладательница феноменальной память купалась в слухах, как выдра в Хлопотунье.
Обычно Уля Ле была хорошим подспорьем в деле сортировки и накопления кривотолков, но, к сожалению, из-за Сироши в этот раз помощи от неё оказалось мало. Уля Ле сама это понимала и теперь старалась во всю, плюнув на хозяйство.
Подруги разобрав учреждения и знакомых, начали планомерный чес. К обеду собрались на оперативное совещание.
-Совсем совесть потеряли, – сказала Гретта Тигровна. – Кем эта Даинка себя возомнила? Забыла, чем была десять лет назад? И она не самый тяжелый случай.
Заполошный денек выдался для секретарши Нцы. Погоня за пригласительным на бал вылилась в сплошные разочарования, обломы и подставы. Старая гвардия понемногу уходила на покой, средняя прослойка сорокалетних ещё кое-что помнила, но без должного трепета и уважения, а молодая поросль обнаглела совсем. Ни белого почитания, ни должной боязни, ни элементарного уважения к заслугам. Дельце, как ей показалось, на пару часиков растянулось на день. Первый шок испытала при посещении горсовета. Её перепинывали из кабинета в кабинет. Чиновники постарше хоть как-то помогали, молодые вообще не понимали, кто перед ними стоял: ни почтения, ни прогиба. Тем не менее, удалось выяснитб, что пригласительный Ром-Дима, на который Гретта Тигровна возлагала наибольшие надежды, продали, не высылая на Постоялый Двор в связи с отсутствием хозяина, сразу и дорого залетному богатею Рышу. Так как прикупил он его для Микки Соль, а “к этой девочке” Гретта Тигровна относилась тепло и с пониманием, то от надежды заполучить его назад отказалась. Оставался отказной пригласительный Нцы. Его перепродавали несколько раз с нарастающей выгодой. Затем поиск привел Гретту Тигровну на Сиреневую улицу, оттуда в Полдневый тупик, потом в багетный дворик. В трактирчике “Муторный” след пригласительного почти потерялся, но благодаря забредшему местному алкашу чудесным образом нашелся и повел в Нищебродский квартал. Хозяин приюта для бездомных хомяков припомнил, что им пытались расплатиться за меховые рукавички, но сделка сорвалась. На этом след потерялся окончательно. Откатив назад три шага, Гретта Тигровна опять нащупала путеводную ниточку и вышла к “чертовому колесу” – удивительному месту, состоящему из десятка домов. Даже сами жильцы часто плутали в поворотах и промазывали, чего уж от Гретты Тигровны требовать? Но секретарша Нцы, как коренная Задрюковка, крайне болезненно отнеслась к факту своего заблуждения. Могла же обойти? Не обошла и поплатилась. Отплутав положенное, вышла-таки на Тенистую улицу.
Обиделась и сделал то, с чего должна была начать – пошла к знакомой ведьме. Ведьма за небольшую услугу (на которой Гретта Тигровна внимания не заострила, а Уля Ле не настаивала) подсказала сразу последнего покупателя. Им оказалась Даина Рок. Гретта Тигровна выдохнула свободно, всё-таки владелица кВН (клуб вдовствующих невест) кое-чем обязана, но, как выяснилось, выдохнула секретарша преждевременно.
Надо отдать должное, Даина вела себя предельно корректно, что не изменило ситуацию к лучшему, потому что пригласительного она отдать не могла. Она его уже передала в фонд Большой игры в качестве залога за участие.
Гретта Тигровна шантажом вытащила из девахи имя главного казначея фонда.
-Старший почтальон второй категории Угрум. Я подозревала, что он подонок, но, чтобы ещё и казначей, – Гретта Тигровна театрально взмахнула руками.
Уля Ле рассеяно согласилась с подругой, отхлебнула из блюдечка остывший чай и замялась. Это было настолько необычно, что привлекло внимание секретарши:
-Выкладывай, что не так в медархиве.
-В медархиве? Ах, там, всё нормально, я туда не попала. Зато я встретила Грунду.
-Какую Грунду? Жену брата мясника?
-Нет, своячница киоскера с Ломатого сквера. Ну, того у которого брат под лошадь попал и три года судился, у его жены ещё сестра замужем за помощником участкового…. В-о-от, а дочка выучилась на сестру милосердия, а муж дочки …
-Всё, вспомнила. Так что Грунда?
-Ты не поверишь…
В городе бродило много противоречивых толков о событиях странных, непонятных, оттого страшных, предсказаний близкого конца света в целом мире и в Задрюке в частности. Неизвестные пророки всплывали косяками, а изречения известных пророчеств толковалось самым неожиданным образом. Первое место по слухам, безусловно, занял эксперимент, второе – убийство доктора Мьюза, третье – вампирсоке нападение и четвертое – разброд и шатание ти-троллей. Но самое парадоксальное, что во всех событиях обвиняли Нцу.
Гретта Тигровна не поверла:
-Кого? С какого перепугу?
-Во-первых, околоточный уже написал на неё жалобу, что она на него покушалась, во-вторых, она первой оказалась на месте убийства, в-третьих, её не вампирили,а других по полной программе и в-четвертых, всё началось с её приездом.
-Ты себя-то слышишь?
-Ну, да… Вот проговорила и слышу, что глупость какая-то, но когда с Грундой разговаривала, всё так правильно звучало. Но и это ерунда. То, что раскапывают на кладбище, вот где ужас. У нас в городе все не те, кем кажутся.
-У-у-у, - протянула Гретта Тигровна. – И когда это стало для тебя новостью? У тебя у самой есть нюансы. И живут, между прочим, в кузне.
Уля Ле возмущенно затрясла головой. Она про себя всё знала, она честная вдова и её супруг при ней находится и места на кладбище не занимает. То есть оно есть, это место и там даже лежит тело, теперь, правда, неизвестно чьё…
Вдова запуталась окончательно, но боевого настроя не сбила. Вот-вот гос-дар Ворхмаейр, следователь по запрещенной магии, который сейчас вплотную занялся кладбищенскими делами, раскопает, кто тут приличный, а кто зомби. Всех на чистую воду выведет.
Гретта Тигровна поняла, что обращаться к логике – потерять подругу и, что ещё хуже, коллегу по расшифровке кривотолков. Пусть лучше Уля Ле ещё пособирает сплетни, то есть уточнит детали, а вечером всё обсудят. На том и порешили.