Бывают такие люди, которым во всём сопутствует удача и за что бы они не брались, всё у них получается так, как они захотели. Судьба относится к ним благосклонно всегда; в сохранении отличного здоровья, в учении, в карьере и даже в супружестве. Однако большинство людей живут на белом свете преодолевая всякие трудности, большие, малые и совсем непреодолимые.
Вот такое маятное существование влачил изо дня в день и из года в год Ефим Константинович Каретин. Ещё в рождении он так измучил матушку свою, что она чуть не померла, исторгая из чрева своего сына ненаглядного. А он, новорожденный, покинув утробу материнскую, издал такой крик отчаянный, что сёстры медицинские поражены остались надолго от его не по- младенчески горького, слезливого плача. Чувствовал новорожденный малец, что жизнь предстоящая баловать его радостями не станет.
Однако,по-детски совсем не задумываясь о будущих превратностях коварной судьбы своей, Ефимка рос и развивался человеком неунывающим, весёлым. Нет, с начала жизни провидение оберегало его от всяческих несчастий.Силён оказался его ангел-хранитель, но недолго малец оставался баловнем сего ангела.
Прожил он пять лет и начались кармические наказания в невинном существовании его: зимой, спускаясь с крутой горки на лыжах, сломал ногу. Долго валялся в кровати с загипсованной ногой, а когда гипс сняли,опять, как в давнем младенчестве, учился ходить.Но через два года настало лето,как всегда жаркое, прелестное, по- деревенски щедрое. Дыни, помидоры, арбузы, огурцы, в изобилии водились на столе, наполняя избяной дух вкуснющими ароматами. И всю эту съестную прелесть с аппетитом поглощал здоровый розовощёкий пацанчик Ефимка. Малец умел радоваться жизни, всегда бодрый, жизнерадостный он был заводилой всех мальчишеских забав и вот однажды сманил он пацанов пойти за околицу села к старой полуразрушенной ветряной мельнице. Мальцы часто крутились возле той мельницы, а войти в тёмное нутро её они не насмеливались; там таинственно, скрипело, уркало, взвизгивало непонятное.
Ефимка тогда поспорил, что он в мельницу войдёт и что он ничего не боится. Ему не верили, вот он и поспорил. Ефимка шёл впереди, а за ним торопились мальчишки возрастов в разлёте от пяти, шести до четырнадцати лет. Всем отрокам села сильно интересно: войдёт Ефимка в старую, страшную мельницу или окажется хвастуном - брехуном.
Чем ближе ватага подходила к мельнице, тем меньше оставалось в Ефимке храбрости. Он уже жалел о своём безрассудном бахвальстве, но деваться некуда;назвался груздём- полезай в кузовок.
Пацаны сгрудились у полуразрушенного дверного проёма. В мрачном пространстве за осевшими стенами мельницы по-прежнему что-то скрипело, ухало, визжало. "Бабушка говорит, что тут душеньки умерших в войну от голода так плачут",- пояснил товарищам двенадцатилетний Николка Грилин. Холодные мурашки побежали по спине Ефимки, но не хочет он срамится перед всем детским населением родной деревни и отважно шагает вперёд в жуткую неизвестность. Внутри мельницы оказалось совсем не так уж темно, как виделось солнечным днём с улицы. Ефимка походил по скрипучим половицам, пригляделся.
Ветер гулял в строении разрушенных перегородок старой мельницы, тревожил шаткие лестничные марши, что вели на верх и повисший на цепях мучной лоток скрипел и взвизгивал в беспокойном сквозном воздушном движении, что стремится из выбитых окон.
- Робя,- торжествующе возопил Ефимка,- ходите сюда! Тут совсем не страшно, а интересно.
Первым вошёл Николка:
- А чё здесь так шумит и визжит,- спросил он настороженно оглядываясь по сторонам.
-Ветер хулиганничает,- пояснил Ефимка.
Вскоре вся ватага очутилась рядом с Ефимкой.
Красуясь перед товарищами неуёмной смелостью, мальчик сказал:
- Вы тут постойте, а я наверх полезу, посмотрю, что там.
- Может не надо туда тебе лезть. Ты ещё маленький. Пусть Николка туда полезет. Он большой. Попыталась отговорить Ефимку Настька, единственная девчонка назаметно затесавшаяся в мальчишескую компанию.
- Ты чё тут раскомандывалась!- закричал Николка.
- Ефимка мал ещё,- упрямилась Настька,- он только во второй класс перешёл, а ты уже шестиклассник.
- Он маленький и лёгкий, а я большой и тяжёлый. Под мной лестница сразу сломается.
- Тут в происходящее вмешался самый старший пацан, четырнадцатилетний Витька:
- Ефимка,- крикнул он, не лезь, лестница старая, гнилая,ещё чебурахнишься с неё.
Но малец уже карабкался по скрипучим ступеням вверх, и, когда только ступил на четвёртую, лесница рухнула вместе с мальчишкой. Падение его оказалоси мягкаим, на кучу давно сопревшего жмыха, но тут невезение во второй раз догнало Ефимку и в секунду его удачного приземления оттуда, сверху, куда он не успел добраться, свалилась железяка и перебила его правую руку...
В тот же день Ефимка оказался в районной больнице и там поразил врачей не детским мужеством: когда ему доктора складывали из мозаики раздробленных костей руку у предплечья, он не издал ни единого стона, будто чувствовал малыш Ефим Каретин, что впереди его ждут гораздо большие несчастия. Когда врачи вполне удачно выполнили свою работу и рука Ефимки сгибалась и разгибалась "как новая" он, уже дома, заболел ветрянкой. Его, разукрашенного зелёнкой, на улицу не выпускали и он скучал дома целыми днями. Вот тогда он пристрастился к чтению. Книг дома мало и он перечитал все красочные книжки русских народных сказок, которые мама читала ему перед сном, когда он был совсем маленький. Потом в чулане он отыскал старые учебники по которым давным- давно учились его папа и мама. Сначала он в три дня прочёл историю средних веков, потом увлёкся физикой и химией. Конечно в учебниках тех он мало чего понимал, но пытаться осваивать сии сложные науки ему было интересно.
В сентябре несчастливым числом 13 Ефимка пришёл в свой второй класс. Очень хотел, но не мог он придти раньше из-за противной ветрянки. Наверстал программу быстро; читал без запинки и с числами был в большом приятельстве. Учительница Анна Евгеньевна не могла нахвалиться редкостным способным учеником. Так хорошо Ефимке в школе, так легко ему учиться. Он каждое утро бежал в школу с радостным возбуждением. Но, как говорят люди бывалые, не долго музыка играла. Когда Ефимка тринадцатого числа появился в классе, учительница посадила его за парту с девочкой Лизой. Лиза невысокая, светловолосая, худенькая не нравилась Ефимке. Девочка или тайком от мамы, или сама родительница ей позволяла духами баловаться, но их аромат сильно досаждал мальчику. Лиза однажды пришла в школу больная. Учительница заметила нездоровье ученицы и отправила её домой в сопровождении Ефима Каретина. Ефимка проводил одноклассницу до её дома, вернулся в школу, рассказал Анне Евгеньевне ,что благополучно сопроводил Лизу до её родного порога.
Ефимка заболел на следующий день. Скарлатина покидала тело мальчишки долго, неохотно с осложнениями и,когда через три недели ученик второго класса Каретин появился в школе, исхудавшего, изможденного болезнью, его мало кто узнал, а Настька Копылова украдкой даже всплакнула; так жалко ей стало Ефимку.
Анна Евгеньевна жалела и не узнавала своего ученика. Его отличные способности к усвоению школьных предметов похоже ушли вместе с болезнью и даже в глазах мальчика появились испуг и сонное равнодушие.
С грехом пополам перешёл он в третий класс и в самый разгар лета заболел опять теперь уже корью. Каждый день приходила фельдшер тётя Нина, делала Ефимке уколы, после её ухода мальчик засыпал, но спал недолго, потому что его будила мама, он запивал таблетки водой и ничего не ел и даже слёзы матери не могли заставить его проглотить хоть ложечку куриного бульона. На этот раз поправляться он стал удивительно быстро, появился аппетит и он съедал всё чем кормила его родительница. Целыми днями он валялся в постели, с тоской смотрел в окно, а книжек теперь не читал и остался безучастен даже когда мама принесла ему из библиотеки "Приключения Робинзона Крузо". Мама начинала ему читать книгу вслух, но заметила она стойкое равнодушие сына к описанию приключений Робинзона, и попытку расшевелить сознание мальчика, оставила. Отец держался с сыном сурово: "Вставай,- говорил он сердито,- хватит тебе в кровати валяться. Помогать мне сейчас станешь."
Ефимка послушно поднимался с постели одевался и вместе с отцом выходил во двор. Папа колол дрова, а сын относил полена в сарай. Работал он вяло, неохотно и жаловался родителю на головную боль.
Отец в конце концов проникался жалостью к своему болезненному отпрыску и к радости матери, отпускал его домой. Другим днём пришла к нему Настька:
-Чё разлегся,как барин?! Вставай! Сегодня пацаны в степь пойдут капканы на сусликов проверять, а в буераке у ручья костры будем жечь из колючек перекати - поле.
Жечь костры из перекати - поле любимое занятие мальчишек всех поколений. В бескрайней степи они всей ватагой собирали и сносили в одну кучу высохшие колючки и, когда набирался огромный бурт этих характерных произведений живой степи, кто- либо из старших пацанов доставал из карманов стибринный у родителей коробок спичек. Огонь от зажжённой спички схватывался дружно, но полыхал недолго; сухие растения сгорали за несколько минут и, пока бездымные языки пламени яростно устремлялись в небо затихшие пацаны и их малолетние сестрёнки и подружки заворожённо всматривались в яркие, обжигающие их лица, всполохи огня. Извечный страх и уважение к рукотворному пламени, на протяжении тысячелетий передаётся из поколения в поколение всех землян на генетической плоскости человеческих родов. После костра мальчишки и девчонки шли в село задумчивые, серьёзные. Ефимка шёл рядом с Насьтькой, оба молчали, только у самого дома девочка сказала Ефимке:
- Хватит тебе хворать. Мой папа говорит, что если хвори поддаться, то и совсем пропасть можно. Ты не поддавайся хвори, ладно?
- Ладно, я ей больше не буду поддаваться, проклятой.
И не болел больше Ефимка. Но только прежняя здоровая беззаботная жизнь к нему не вернулась. Школьные науки давались ему с трудом и переводился он из класса в класс без четвёрок, а единственной пятёркой в его табеле красовалась оценка по поведению. Он привык к постоянному покровительству Настьки, но в старших классах девочка увлеклась Николкой. Николай школу окончил давно, выучился в городе на электрика и теперь работал в колхозе по приобретённой специальности. Иногда в свободное от колхозных дел время он поджидал Настю у школы и после уроков провожал её домой. На Ефимку Настька смотрела по прежнему ласково, как на брата, но он хотел чтоб она смотрела на него по- другому. Теперь он сторонился Насти, досадливо ревновал, но понимал, что ничего изменить он не может. Зато теперь он, наконец-то, встрепенулся, огляделся и усилился. Увлечение Насти Николаем, он воспринял как личную трагедию, но если многие в такой ситуации теряются, мечутся, часто опускаются, то Ефимка наоборот- сосредоточился. К удивлению учителей Ефим Каретников вдруг круто устремился вверх по оценочной лестнице школьных наук и покинул стены школы с серебряной медалью.
Отец его высокий, сильный с паутинками первых седин в густой шевелюре иссиня чёрных волос, настаивал на том, чтоб сын выучился на агронома, а мать, рано состарившаяся, но ещё не утратившая следы былой привлекательности женщина, вообще не хотела от себя отпускать единственного сына, да кто ж мать послушает! Отца с пашни не отпустили, нужно срочно подымать зябь по- дурацкому распоряжению райкома, сеяли зерно в подмёрзшую почву. На автобусную остановку Ефима провожала одна мама.
Автобус тронулся, женщина, неумело сложив в щепотку больные пальцы многолетней доярки,перекрестила след удаляющейся машины и медленно пошла домой, роняя в пыль скупые слёзы.
Ефим Каретников вопреки желанию и совету отца сдал экзамены и нашёл себя в списках первого курса политех. института на факультете электроники и программирования. Студенчество Каретин начиналось под лозунгами горбачёвского ускорения, а окончилось под пьяные пожелания Ельцина упокоиться на рельсах. На рельсы "первый президент России" ложиться не стал, но результатом его рельсовой демократизации уходили в небытие заводы, фабрики научные институты. Загибались целые отрасли промышленности и науки, зарастали батожьём поля бескрайних русских просторов. Безработица,гвалт народных стонов и проклятий раздавался на Руси великой и сильно удивились кураторы из ЦРУ, когда наивные до умопомрачения народы голосовали за своих поработителей, ряженых в тогу "демократии и свободы". Вот в такое смутное время вышел Каретин из стен института с красным дипломом и неопределённым будущим.
Ефим поехал домой, к маме с папой. Он и раньше часто радовал родителей недолгими у них побывками, а когда уезжал, то их огорчения скорой разлукой не касались его сердца. В этот приезд, он обратил внимание на густую седину в большой голове отца и тело его такое всегда сильное, высокое, мускулистое,казалось, скукожилось, ссутулилось, стало меньше ростом. И мама ещё не старая, красивая женщина поблекла, осунулась и морщинки на лице пока не глубоко взбороздили её по девичьи белую кожу. Колхоза в селе не стало. Всю технику за символическую цену, колхозное начальство и с ними бригадиры, приватизировали. Организовали эти ушлые ребята междусобойный кооперативчик, куда никаких других односельчан не принимали, а позволяли им пахать, сеять, ухаживать за скотиной, оплачивая их труд нищенскими деньгами или скудным набором натуральных продуктов. Даже коров и овец теперь держать трудно, те сельские нувориши захватили все пастбища. И батрачили крестьяне на бывших председателей, парторгов и других речистых пропагандистов идей коммунизма, где нет эксплуататоров и эксплуатируемых, а все люди братья.
Работать в селе негде, денег нет, а на скромное дворовое хозяйство из нескольких десятков кур, пяти овечек и одной коровы, приносило доход только на пропитание. Делать нечего, подался гордый орденоносец к своим бывшим начальникам, а ныне буржуям, проситься на работу. Ему не отказали, предоставили трактор, плуги, сеялку. Паши, сей, убирай, но зарплату до осени не спрашивай. Так стал советский орденоносец бесправным батраком в "Новой России".
Посмотрел Ефим на безрадостное бытие своих родных стариков и поклялся себе во что бы то ни стало найти в городе высокооплачиваемую работу и щедро помогать родителям денежно, чтоб не знали они нужды ни в чём.
Его радужные ожидания сбылись. Его взяли на работу программистом в очень серьёзный машиностроительный завод, а по окончании трёх месячного испытательного срока его мозги оценили по достоинству и назначили солидный оклад.
Ефим полагал, что со дня поступления в институт и до дня сегодняшнего мрачная полоса невезения навсегда покинула его.
Он подарил родителям сотовый телефон, научил их пользоваться им. Мама звонила почти каждый день. Коротко рассказывала все местные новости, а потом расспрашивала сына со всеми подробностями о его жизни вплоть до того, что он ест на завтрак,обед и ужин. Мама недавно сообщила ему, что у его подружки детства Настьки недавно родился второй ребёночек, опять мальчишка, а она хотела девочку. "Ты до сих пор один,- говорила мама,- уже все твои сверстники переженились, повыходили замуж, о ты всё один"
Ефим после слов мамы задумывался и ленивая мысль: "Жениться что ли" не единожды приходила в его голову. У него в информационном отделе сотрудница Валечка, девушка симпатичная, в меру упитанная с красивыми ногами и умненькой головкой одаривала Ефима призывно ласкающими взглядами от которых он несколько смущался. Говорили, что она уже успела побывать замужем, но о причине развода она никому не говорила, даже своей лучшей подружке Нелечки из правового отдела.
Однажды в рабочей столовой она с разносом подсела за его столик:
- Ефим Константинович, мне кажется Вы меня избегаете, произнесла,- Валечка удивительно приятным грудным голосом.
- Почему думаете, что я Вас избегаю,- удивился Ефим, - вовсе нет. Я же не прищиватый юнец, который боится девочек.
- Тогда давайте дружить, как два взрослых человека, не лишённых симпатий друг к другу.
- Знаешь, Валечка,- перешёл он на "ты" неожиданно для себя,- я опоздал. Я давно собирался предложить тебе свою дружбу, но ты меня опередила, за что я прошу у тебя прощения.
Валентина слушала его молча, медленно поднося к рту ложку за ложкой и Ефим со страхом и жалостью увидел, как в ложку с едой капают её слёзы.
Давно в трудах философа средневековья, Ефим прочитал, что для создания счастливой семьи нужно чтобы жена любила мужа, а муж со временем полюбит жену за её заботу, любовь и преданность.У него такового не случилось, годы шли, а он оставался безучастным к её искренним чувствам, и на пятом году совместной жизни по её виноватым глазам и скованному поведению он понял, что она ему изменяет. "Не мучайся,- сказал он ей однажды, - уходи к тому, кто тебя любит". Она ушла и через год родила ребёнка, а с ним родить не могла. Когда он увидел её с детской коляской, то испытал краткое чувство сожаления и досады. Он подошёл к ней, поздравил её с материнством, она сдержано поблагодарила, на том и расстались. Больше он её никогда не видел. Нелечка сказала, что её муж военный, переведён служить Родине на Дальний Восток.
Контрольный пакет акций завода приобрели предприниматели из США и, как обрезало- перестали поступать заказы из зарубежья, и внутренний рынок обвалился, так новые "инвесторы" задушили завод, который конкурировал на внешнем рынке с их америкосской продукцией. Остался Ефим Константинович Каретин без работы в съёмной квартире. Хорошо ещё он мудро ежемесячно откладывал некоторую сумму на приобретение жилья. Сумма оказалась не хилой, но теперь уже не до квартиры. Предприятия в городе банкротились одно за другими, хоть появились признаки окончания гибельной эпидемии банкротств предприятий, найти работу ему не удавалось. Американцы звали его на работу в США на самых выгодных условиях, но Ефим не захотел покидать больную Родину. Он по-прежнему почти ежедневно общался по телефону с матерью. В телефоне часто слышался кашель отца. Сын настойчиво спрашивал у матери о здоровье отца, она успокаивала его,а Ефим чувствовал, что мама утаивает от него нечто горькое, старается сына не расстраивать. Он, как на грех, не мог поехать к родителям от того, что со дня на день должен решиться вопрос о замещении им должности преподавателя в местном университете.
Через день после последнего разговора ночью раздалась трель телефона. Он поднёс телефон к уху. В нём раздался голос Насти:"Сейчас умер твой отец",- сказала она и выключилась.
Похороны прошли как в тумане. Ефим плакал скупыми слезами взрослого человека, а на сердце его легла такая боль, которую он не знал никогда ранее. Ему было страшно сознавать, что нет и никогда не будет на этом свете близкого, родного человека с которым можно было поделиться сокровенным мужскими тайнами и выслушать умный родительский совет...
Полоса невезения опять нахрапом вклинилась в его судьбу. Должность в университете проплыла мимо него в сторону человека бесталанного, но своего в доску мерилом некоторых влиятельных индивидуумов. Кто пережил безработицу девяностых годов, тот помнит те унизительные обстоятельства в жизни, когда гордый советский работяга едва-едва мог содержать семью в полуголодном режиме существования перебиваясь случайными копеечными заработками. Сбережения, которые у Ефима образовались в лучшие времена, быстро сожрала инфляция. В отчаянии Ефим Каретин поступился принципами, и подряжался писать курсовые, делать дипломные работы ленивым, или безбашенным студентам.
Однажды, когда кипение в котле отчаяния Ефима достигло крайней точки и грозило сорвать ему крышу, позвонил бывший сокурсник Борька Синьков; человек из породы вечных счастливчиков:
- Здравствуй, Ефим! Земля слухом полнится и донеслась до меня весть, что ты жутко нуждаешься в статусе безработного. Я тут замолвил за тебя словечко перед большим боссом и тебе светит халявная должность советника ректора по организации учебного процесса в области развития информационно- цифровых технологий.
- Ты где, Борис!
- Я в С....ве. Тружусь в универе завкафедрой.
- Но ты в Новосибирском Академгородке великие открытия свершал...
-Ну её Сибирь. Холодно там, неприютно. А насчёт моих открытий ты не ошибся. Сибиряки не знали, что если смешать пятизвёздночный коньяк с трёхзвёзночным. то получится пятизвёздночный херес.
- Ты всё хохмиш.
- Да, Ефим, я люблю пошутить, но моё предложение тебе вполне серьёзное. Приезжай незамедлительно завтра или после завтра. У подъезда к городу сообщи мне. Я тебя встречу и сопровожу к работодателям.
-Спасибо Борис, я завтра же обязательно приеду.
Дороги, дороги, дороги, русские просёлочные дороги, ухабистые, в дождь и весеннюю распутицу непроходимые и непроездные.Не намного лучше и межобластные магистрали, асфальт которых превратился в многокилометровую драную ленту.
Ефим выехал автобусом в город "С" ранним летним утром, налегке. Документы: диплом, паспорт, трудовая книжка поместились в внутренних карманах пиджака. Поднялся он сегодня чуть ли не с первыми лучами солнца и на нужный рейсовый автобус он успел, но на завтрак времени у него не хватило и сейчас он маялся на заднем сидении голодный и злой. Шофёр старался уложиться в график движения и потому гнал автобус на скорости предельной. Читатель может представить мчащейся автобус по дороге ,на которой словно недавно шёл бой и на ней взрывались снаряды и мины. Водитель - виртуоз ухитрялся объезжать ямы и ухабы асфальтового полотна уложенного ещё во времена совнархозов. Пассажиров болтало и подкидывало, будто в трюме попавшего в штормовую полосу океанского корабля. В передней части пассажирского салона надрывно плакал пацан лет пяти, его мучила морская болезнь. "Как была на Руси одна беда - дураки и дороги, таковою она и остаётся".- С унылым раздражением размышлял Ефим, тщетно пытаясь забыться хоть в мимолётной дрёме. Середина пути. Город "К". Здесь остановка. "Поедем через пятнадцать минут", - объявил шофёр и скрылся в дверях автовокзала. Ефим вышел из автобуса размял затекшие от долгого сидения ноги, огляделся. Подходили и отходили от платформ автобусы, около них суетились пассажиры. Нещадно палило полуденное солнце. Слева простиралась широкая улица из многоэтажек, справа зеленый массив из вязов и клёнов впереди которых располагалась стекляшка, "Блинная" значилось на ней. Голодный Ефим подался к этому заведению общепита. В зале прохладно и пространство насыщенно ароматами перегретого масла и ванили. Ассортимент этой харчевни узнаваемо прост. Он приценился к произведениям кулинарного искусства и сделал вывод ,что его скромный бюджет потянет пару пирожков с капустой и стаканчик кофе. Трапезовал не спеша, наслаждаясь вкусом ситных пирожков и в меру крепким кофе. Наелся он отменно и захотелось ему вздремнуть в этом уютном мягком кресле, но надо ехать дальше. Преодолевая лень своего расслабленного тела он двинулся к выходу и тут почувствовал на себе чей- то пристальный взгляд. Ему некогда сейчас оглядываться и искать глаза, те, что неотрывно смотрят на него. Он спешит к автобусу и с испуганным удивлением не находит его. Взглянул на часы и оторопел. Оказывается прошло двадцать, а не пятнадцать минут, как он на ватных ногах выгрузился из пассажирского "Мерседеса". Всегдашняя осточертевшая рассеянность подвела его. Смотрел расписание. Оказалось, что автобусов в сторону города "С" сегодня нет. Это конечно огорчительно, но не на столько чтоб поддаваться панике. Ефим Константинович давно привык к своему невезению и отнёсся к новому несчастливому приключению с изрядной долей иронии. Он ходил по улицам незнакомого города, смотрел, удивлялся, восхищался или негодовал. В общем город как город, обыкновенный в чём-то похож на любой другой центр района областного подчинения срединной России, но некоторые стороны его устройства имели своё отличительное от других уездных городов лицо. Здесь сохранилось много старинных домов красивых и неповторимых в архитектурных изысках второй половины девятнадцатого века, в просыпающейся от крепостного рабства России. Гулял по набережной большой реки, волны которой с шумом и брызгами разбивались о бетонные плиты. В городском парке крутилась детская карусель с одним единственным седоком лет шести. У входа в парк сиротливо стоял постамент на котором, наверное, возвышался памятник вождю мирового пролетариата. Памятник местные власти снесли, а постамент не тронули, возможно думают взгромоздить на него каменного Ельцина иль Чубайса. День будний, посетителей в парке мало, но киоски с мороженым, кафе с разными выпечками и скучающими продавщицами не привлекли его равнодушного внимания. И пока ходил он по городу, смотрел, думал, его не оставляло ощущение, что на него неизвестно кто смотрит неназойливым ищуще- ласковым взглядом. Он неясным, подсознательным инстинктом мужчины понимал, что этот непонятный, застывший на волне платонического эфира, обволакивающий его, взгляд соткан из многих сокровенных желаний изумительно красивой женщины. "Чур меня!Чур! - Мысленно говорил он себе,- ты, Ефимка, умом тронулся что ли. Мерещится тебе вздор всякий" - ругал он себя, но вопреки своим трезвым мыслям не мог он отгородится от всё возрастающего, удивляющей его самого странного чувства тревожной радости и ожидания в его жизни события необычного, удивительного.
День клонился к вечеру. Ефим не стал искать гостиницу. Гостиницы нынче не дёшевы, а у него денег осталось только на дорогу. Придётся переночевать под звездным летним небом. Он вспомнил, что на автовокзале видел большой навес из бетона под которым пассажиры находили приют, дожидаясь скорого отправления в дальний или близкий путь, у каждого своя дорога.
Солнце ушло за горизонт, разгулялся прохладный ветер и Ефим поспешил к автовокзалу.
Под навесом он оказался не один. Тут находились ещё несколько пассажиров. Они ждали ночного автобуса, что проездом заберёт их и покатит в далёкий город "Н". Маленький шумливый старичок подбадривал кряжистых сельских тёток, которые боялись, что автобус в город не зайдёт и они тогда опоздают на свадьбу племянницы.
Ефим застегнул пиджак на все пуговицы улёгся на лавку, а шляпу подсунул под голову. Уснул. Проснулся резко, словно от сердечного толчка, в неясной тревоге. Слышался шум дождя, он продрог в ночной прохладе . Густая тишина давила на него тяжкой тоской. Шумливый старик и тётки уже уехали и он сейчас оказался совсем один. Снова он ложиться не стал, а сидел откинувшись на спинку казённой лавки расслабленно без всяких мыслей. Незаметно ушёл в глубокую дрёму. И опять будто толчок в сердце. Открыл глаза и почувствовал присутствие около другого человека. Он смотрел перед собой и видел едва различимый колеблющийся фантомный блик человеческой фигуры. "Человек или приведение"- Успел подумать Ефим, но раздался голос девичий, нежный чем-то необыкновенно трогательный, волнующий:
- Вы бездомный, БОМЖ?
- Я проезжий.
- Почему тут ночуешь?
- Деньги кончились. Нет не совсем кончились, осталось на дорогу.
- Пойдём со мной.
Ефим пошел на звук голоса. В кромешной тьме он не видел ничего, но её нашёл и убедился в том, что рядом с ним не приведение, а человек во плоти. Он чувствовал её горячую ладонь, которую держал сейчас в своих руках. Он дрожал мелкой лихорадочной дрожью человека страшно потрясенного ощущением необычности происходящего.
- Вы боитесь? - спросила она голосом похожим на звук, которым из хорошо настроенного пианино исторгается нота "ФА",- меня не нужно бояться. Тебе будет со мной хорошо.
- Я ничего не боюсь. Меня только смущает...
Он крепче сжал её горячую ладонь и замолчал. Она шла рядом, но он не слышал её шагов, словно она передвигалась не касаясь ногами земной тверди, а парила в пространстве сущностью из волнового эфира.
- Вот здесь я живу, - сказала она, когда они подходили к ничем не выдающимся кирпичному дому.
Все её подруги давно вышли замуж, растили детей. Подруги удивлялись её стойкому девичеству, ведь она,Кира, красивая лицом и стройная телом, а вот по жизни ей не везло и никак она не могла встретить парня, мужчину, который полюбил бы её искренне и преданно. На её красивое тело слетались негодяи, как мухи на мёд и с годами она смирилась со своим постоянным невезением. И к мужчинам она теперь относилась с холодным равнодушием. Но в глубине души она верила, что придёт время и
она встретит суженого. Сегодня распахнулась дверь и он вошёл. Когда она увидела его, то её сердце встрепенулось, остановилось, а потом забилось быстро-быстро.
Она сидела за кассой и неотрывно смотрела на него...
...В однокомнатной квартире сухо, тепло уютно. Он и она промокли до нитки. Он смотрел на неё и не чувствовал своего продрогшего тела, и ничего ещё. Он видел только её глаза, лицо, её всю и ощущение того, что в жизни своей он не видел ничего совершеннее.
...Когда солнце поднялось над горизонтом, а его шаловливые лучи заиграли над его головой, она разбудила его:
- Вставай, Ефим. Тебе пора на автовокзал, а мне на работу.
Он не спал. Лежал с закрытыми глазами и слушал, как его сердце стенает и стонет от восторга и нежности. Он открыл глаза, смотрел на неё. Она обыкновенная, земная, только очень красивая.
Идти им оказалось по пути. Расстались у автовокзала. Он пошёл к кассам, а она скрылась за дверьми "стекляшки" под названием "Блинная".
Он не стал брать билет до города "С", он решил вернуться в свой город. "Зачем искать счастья там, где его нет,- думал он.- Счастье непредсказуемо, нечаянно и таинственно. Вот ещё вчера я был несчастлив, а сегодня у меня будто крылья за спиной выросли." В нём росла уверенность, что с невезением в его жизни покончено и его ждёт удача во всём и всегда.
До отправления автобуса оставалось ещё двадцать минут. Через восемь часов он увидит свой город и никуда больше из него не уедет, а сейчас он вошёл в блинную. Она сидела за кассой и смотрела на него своими большими глазами цвета спелой вишни. Он сел за столик, она шла к нему. Он встал ей навстречу, она протянула руки обняла и поцеловала его сокровенно в губы долгим поцелуем. У Ефима закружилась голова, на минуту вернулось ночное ощущение нереальности происходящего.
- Кира, я уеду ненадолго. Мы скоро встретимся и не будем расставаться никогда.
- Мы никогда не будем расставаться,- повторила она его слова с надеждой и нежностью.
Домой Ефим приехал ближе к вечеру, и, как только вошёл в квартиру, зазвонил домашний телефон.
- Ефим Константинович? - раздался в трубке приятный женский голос.
- Да, с кем имею честь...
- Завтра Вас приглашает на собеседование ректор университета.
Уже на другой день Ефим Константинович Каретников читал студентам лекцию на вновь образованной кафедре программирования цифровых технологий внешнеторговых объединений корпоративной логистики.
Он всегда помнил её, не забывал, а встретиться им не пришлось более. В этом он винил себя. Не смог тогда явиться перед ней скоро, как обещал.Всё дела, дела университетские, увлекательные и сложные не отпускали его к ней. Только через полтора месяца вырвался Ефим в город "К". На работе её не оказалось. Ему пояснили, что она уволилась. Он отправился к её дому. Вот её квартира под номером "41".
Нажал на кнопку звонка. Дверь открыла старуха с крючковатым носом, тонкими губами и злыми глазами:
- Тебе чего?- спросила скрипучим голосом.
-Я ищу Киру.
- Тут её нет.
- А где она?
- Я почём знаю. Уехала она.
- Куда уехала.
- Я почём знаю,- прохрипела старуха и дверь захлопнула.
Пять долгих лет, каждый отпуск Ефим приезжал в этот город бродил по его улицам, мотался по городским маршрутам в автобусах в надежде встретить её. Он не мог обратиться даже в справочные службы. Что он знал о ней. Знал только её имя - Кира, что отец её испанец умер, когда ей исполнилось четыре года, а маму она проводила в мир иной в пятнадцатилетнем возрасте. Мама умерла от тоски, не смогла она жить без папы. До совершеннолетия она воспитывалась в детском доме. В той самой стекляшке он стал своим человеком. Каждый год он наведывался в "Блинную". Там его приятельницей стала подруга Киры рыжеволосая Лена. Она рассказывала Ефиму Константиновичу, что Кира с самой распространённой русской фамилией Иванова уволилась внезапно ни с кем не попрощалась и в городе её никто из знакомых не встречал, не видел, потому что она наверное из города уехала.
А годы как птицы летят. И вот Ефим Константинович доктор наук заведующий кафедрой программного обеспечения систем автоматических устройств космических приборов и аппаратов. По его книгам студенты сдают зачёты и пишут курсовые. В общем, в видимом бытовом и творческом пространстве жизнь удалась, но в тайных закоулках его души обреталась тоска ,от которой он хотел избавиться, но не мог, не получалось. Вечером, после работы он приходил домой, где тоскующей душе его всегда холодно и неуютно. В просторной квартире прибрано, чисто, на плите приготовленный домработницей горячий ужин, но это жилище нельзя назвать домом, где его любят и ждут. Он одинокий, никому не нужный человек. Только раз в году он испытывает радость, когда летом берёт отпуск и едет в родное село. Вот он входит во двор, раскрывает ставни родительского дома, поднимается на крыльцо по скрипучим, но ещё прочным ступенькам. На улице жара, а в доме прохладно, стол, стулья, комод, диван, кровать все на месте и даже занавески на окнах постиранные и поглаженные мамой. И кажется ему тогда, что сейчас отворится дверь, войдут родители усталые после работы, а мама подойдёт к нему, погладит по голове, будто маленького и тихо спросит:"Как день прошёл, сынок". И не обильная мужская слеза катится из его глаз. Он по- мальчишески кулаками трет глаза, останавливая слёзы, ложится на диван и засыпает со счастливой улыбкой на немолодом уже лице.
Вечером, на огонёк, являются милые соседи. Он для них по прежнему Ефимка, а они для него Настька с Николкой. Они выгружают на стол продукты своего двора и огорода. Настька становится к электрической плите и через полчаса на столе исходят разными аппетитнейшими ароматами бесхитростные, простые и сытные деревенские явства. Ефим достаёт из рюкзака и ставит на стол бутылку коньяка и начинается пир горой. Под рюмочку, да под закусочку незамутненной рекой льются слова.Немного поговорив о международном положении ( как русским людям без этого) плавно переходят к воспоминаниям детства и особенно весело им становится, когда речь заходит об их первом походе на старую мельницу. Тут и смех и слёзы и опять смех. Той старой мельницы давно уже нет. Её по брёвнышкам, по кирпичикам растащили предприимчивые хозяева нового века "новой России".
Целыми днями Ефим ловит рыбу и загорает у озера. Каждый вечер к нему приходят Настька с Николкой. Они пьют настоящий Индийский чай, не тот, который продают в наших магазинах. "Я не знал, что чай бывает столь вкусным и ароматным",- удивляется Николка. Ефим начинает рассказывать о своей командировке в Индию. О её удивительно добром и честном народе, а также об индийских женщинах привлекательность которых затмевает женщин со всех других стран и континентов. "Женился бы на индианке",- смеётся Настька. " А ведь точно,-удивлённым тоном говорит Ефим,- надо было мне там жениться, но как-то в голову такая замечательная мысль не приходила". И тоже смеётся.
Быстро летит время.Наступает день, когда ему необходимо возвращаться в город, где его ждёт интересная, творческая работа, но которая не делает его счастливым.
Сегодня первый день занятий в университете. Обстановка торжественная. Ефим Константинович читает лекцию первокурсникам. На преподавателя, с заметным прилежанием внимательно смотрят глаза парней и девушек. Он привык к этим глазам, которые на последних курсах часто становятся рассеянными, равнодушными. Преподаватель внимательно вглядывается в аудиторию. Умные, лица юношей и девушек вызывают в нём самые положительные эмоции. Ему вообще нравится нынешняя молодёжь, смелая, думающая. Но вот один взгляд его непонятно почему смущает. Он ищет глазами и находит... Эта девушка смотрит на него так же, как и другие студенты, но когда он увидел её, то сердце его будто споткнулось, упало, на секунду замерло, а потом забилось часто-часто. Он видел Киру, ту женщину, которую искал и не мог найти. Он понимал, что это вовсе не Кира, что девушка очень на неё похожа, но это не она.
"Останьтесь," - говорит он девушке после лекции. Студентка удивлена. Смотрит на преподавателя выжидательно. Он подходит и садится рядом:
- Вашу маму зовут Кирой?
-Да, мою маму зовут Кирой Андреевной.
-фамилия её Иванова?
-Да она Иванова и моя фамилия такая же.
"Значит она не замужем"- думает Ефим.
- Ваше имя ...?
- Моё полное имя: Дарья Ефимовна.
Помолчали.
- Вы знаете мою маму?
- Я был знаком с твоей мамой давно. Но я потерял её и мы не встречались восемнадцать лет.
ХХХ
Ефим Константинович взял внеочередной отпуск. Город "Т" встретил его лёгким морозом и снегопадом. Отправляясь в этот сибирский город Ефим предусмотрительно прихватил с собой утеплённую куртку.
...Поднялся на третий этаж, позвонил в квартиру номер семь. Дверь открыла красивая женщина с седой прядкой в густой копне тёмнокаштановых волос.
- Я ждала тебя,- произнесла она,- я ждала...
Ефим, тебя покинуло невезение. Будь счастлив.