Пища животного происхождения для оказавшегося в экстремальной ситуации индейского разведчика, разумеется, была предпочтительнее, чем растительная. Но животную пищу в походах труднее добыть, и при этом важно не выдать своего местонахождения врагу.
Пресноводные реки, озера, пруды и ручьи для индейского разведчика являлись богатыми источниками пищи. «В них на меньшем участке площади бывает больше живых организмов, чем на берегу и их легче поймать», – писал Мэрси.
Рыбалка наиболее доступный метод для выживания, который использовали индейские разведчики. Выбор места ловли рыб зависел от водоема и времени суток. В реках с быстрым течением в жаркое время дня индейцы в бассейне реки Колумбия старались рыбачить в глубоких заводях ниже перекатов. «На заходе солнца или ранним утром они пускали наживку по течению в тех местах, где есть затопленные бревна, крутые берега, или выступающие над водой кусты», – писал Боненевиль. На озерах по свидетельству Мэрси в летнюю жару индейцы ловили рыбу в глубоких местах, поскольку рыба искала прохладу в глубокой воде. Вечером или ранним утром они ловили на мелководье, куда рыба выходила кормиться. Индейцы кроу ловили рыбу весной и осенью у берегов озер в отмелях, поскольку там рабы стояла или искала теплую воду.
Как правило, в походных условиях индейские разведчики многих племен всегда при себе имели простейшие рыболовные снасти – леску из сплетенного конского волоса, склеенного смолой хвои, крючки из костей рыб или птиц, а также из обыкновенной ветки дерева с отходящим в сторону под острым углом сучком, поплавки из очищенного пера птицы и грузила изготовленного из обожженной на огне глины. «В верхней части ветки они вырезали желобок-углубление для вязки лески. Жало сучка заостряли, потом зачищали и слегка обжигали на огне для усиления прочности», – писал Джеймс Щульц относительно изготовления рыболовного крючка индейцами черноногими.
Весьма примечательные и эффективные крючки изготавливали индейцы из раковин моллюсков. Индейцы Флориды, например, с помощью заостренного камня просверливали отверстия в центре раковины, а затем из полученной заготовки делали крючок требуемой формы.
Плоский костяной или деревянный крючок считался более надежным. «Из прочной ветки индейцы тимшан выстругивали 2-5см (в зависимости от величины рыбы, которую предполагается поймать) палочку, которая заострялась с двух сторон. В центре палочки они прорезали неглубокую круговую канавку для лески. Приманка насаживалась на весь крючок и на леску из собачьей шерсти. Если рыба, привлеченная приманкой, заглатывала такой крючок, он в прямом смысле слова вставал ей поперек горла, глубоко вонзаясь в мягкую ткань. В крючках, изготовленных из костей рыб и птиц, индейцы по центру пробивали небольшое отверстие для привязки лески», – писал Бонневиль.
Индейцы тлинкиты использовали деревянные составные крючки, сделанные в форме рогатки, на которые ловили палтуса. Для ловли палтуса индейцы тлинкиты, по свидетельству Александра Баранова – главы русских поселений в Северной Америке, выезжали в море, и на небольшом расстоянии от берега устанавливали массивный деревянный поплавок, который обычно вырезали в форме водоплавающей птицы. К поплавку привязывали длинную лесу, другой конец которой прикреплялся к каменному грузилу. На небольшом расстоянии от грузила к лесе крепили несколько деревянных крючков с металлическим или костяным острием. На крючке обязательно вырезали фигуру мифического существа, животного или человека. Индейцы считали, что палтус очень любопытен и обязательно подплывет к крючку, чтобы рассмотреть фигуру, вырезанную на нем. Когда палтус заглатывал крючок, то его конструкция в виде рогатки не позволяла рыбе освободиться. Через несколько часов после установки в море поплавка с крючками индейцы подплывали, чтобы забрать добычу. Подтащив рыбу к лодке, ее добивали специальной костяной дубинкой.
Одним из самых древних и распространенных на континенте способов ловли рабы в экстремальных условиях, считается перемет. Индейские разведчики использовали этот способ только тогда, когда время позволяло им находиться у воды подольше. Например, шошоны, привязав к импровизированной леске несколько деревянных крючков, насаживали на них наживку, леску же закрепляли к свисающей над водой ветке дерева или куста, с учетом того, что она будет сгибаться, если на крючок попадется рыба.
В верховья реки Миссури, индейцы использовали длинную саргу, то есть длинную ленту из коры какого-нибудь дерева, на одном конце которой укрепляли деревянный крючок, а к другому привязывали деревяшку – «наплав». Кручок вырезали из вилки ивы, один конец которой делали короче и заостряли, а ко второму, более длинному, выполнявшему роль цевья, привязывали саргу. Рыба заглатывала крючок с наживкой и таскала поплавок-деревяшку до тех пор, пока не выбивалась из сил и не вытаскивалась рыбаком на берег.
В качестве наживки индейцы использовали различных насекомых, а также червей, личинки бабочки, муравьиные яйца, малюсков, лягушек, пиявок, оводов, слизняков, мух, жуков и тому подобное.
Индейцы подметили, что лучше всего рыба клюет на наживку, пойманную в том же водоеме, где она обитает, равно как и на червей и насекомых, живущих на выходящих на данный водоем берегах. «Водную наживку черноногие добывали, протралив куском ткани, дно водоема или вытащив на берег с помощью длинной, раздвоенной на конце палки пук водорослей, в котором зачастую отыскивались личинки стрекоз и бабочек-поденок, головастики, пиявки, бокоплавы, ручейники и другие водные насекомые», – отмечал Шульц.
Если индеец не видел никакой наживки, то делал большой треугольный сачок из бересты, куска замши или другого подручного материала, после чего, прижимая его к донному песку, быстро тащил его по мелководью. «Однажды таким способом наш проводник шошон на абсолютно, казалось бы, безжизненной мелководной реке за пять минут наловили полную миску рыболовной наживки и с ее помощью потом полведра рыбы», – отмечал Бонневиль.
Наиболее эффективным и повсеместно распространенным способом ловли рабы являлась добыча с помощью остроги. Как правило, индейцы изготавливали острогу из подручных материалов и били ею рыбу на мелководных участках водоемов. В крайнем случае, для изготовления остроги индейцы обходились рыбьей костью или расщепленными и заточенными с помощью камней обломками костей животных. Если случалось, так что материал для наконечника остроги отсутствовал, то в условиях дикой природы индейцы изготавливали его из толстого, раздвоенного на конце сука, у которого заостряли концы, вырезав с внутренней стороны небольшие зазубрины, и слегка обжигали потом на костре. «В момент удара зубцы остроги расходились в стороны, а после, уже в теле рыбы сжимались, а зазубрины цеплялись за ткани. Такую острогу индейцы использовали лишь в реках, изобилующих непуганой, не боящейся человека рыбой. Загарпуненную рыбу они никогда не стремились поднять вверх на остроге, так как знали, что она почти наверняка сорвется. Наоборот, после удара они сильно нажимали на острогу, чтобы она воткнулась в дно реки, и после этого, схватив рыбу под жабры, выволакивали на берег. Иногда они утяжеляли острогу, привязав к ней 1-2 вытянутых узких камня», – отмечал Бонневиль.
Как ни странно, для ловли рыбы индейцы использовали и силок – чисто охотничью снасть. В прозрачных водоемах на стоящую на месте или медленно плывущую рыбу, индейцы салиши, например, со стороны хвоста заводили в лесковую удавку, укрепленную на длинном шесте, и, резко дернув, затягивали ее. Особенно удобен такой способ рыбной охоты был в водоемах, где рыба сплошным потоком шла на нерест и буквально сама лезла в расставленную петлю.
Кроме того, повсеместно, индейцы добывали рыбу, плавающую у поверхности воды, с помощью лука и стрел, а также вершей. Вначале из заготовленных веток индейцами собирался каркас, состоящий из 5-10 кругов и 3-4 продольных жердин. Круги к жердинам привязывались с помощью лыка. Полученный каркас переплетался более тонкими ветками с таким расчетом, чтобы расстояние между ними, в зависимости от величины рыбы, не превышало 1-3 сантиметра. Вход в вершу выполнялся в форме воронки с узким отверстием-горлышком. Внутрь верши на небольших поводках подвешивалась приманка. Несколько раз в сутки верша проверялась, пойманная рыба вытаскивалась через развязывающийся глухой конец.
В быстрых каменистых реках индейцы ловили рыбу голыми руками, загоняя ее в щели между камнями, в углубления и промоины берега. Так же руками ловили рыб обитающих в «норах» под затопленными корягами, камнями, углублениями в земле.
Один из наиболее простых способов рыбалки использовавшихся индейцами в экстремальных условиях – глушение рыбы. «Манданы глушили рыбу палками в определенное время года, – писал Кэтлин, – обычно в середине лета, когда рыба поднимается к самой поверхности воды и часами плавает кругами среди растительности. Ее путь они отслеживали по всплескам и специфическим «стрелкам», которые рыба рисовала на поверхности воды спинными плавниками. К такой рыбе индейский рыбак подкрадывался на близкое, до 3-4 футов (около1-1,5 м), расстояние и оглушал резким ударом толстой палки по спине или по воде в районе головы. Подкрадывался он медленно, плавным шагом и делал сильный и хлесткий удар по воде. Оглушенную рыбу индеец быстро вытаскивал из воды, пока она не пришла в себя. Однажды я наблюдал, как на пляже у селения манданов подросток в течение четверти часа оглушил и выбросил на берег полдюжины вполне приличных рыбин».
Также в походных условиях, если позволяла обстановка, индейские разведчики на безрыбье обходились ловлей раков. Днем раков индейцы ловили руками, разыскивая их в норках, под корягами и камнями. «Такую ловлю, они устраивали на пару, где один ворочал камни, а другой ловил добычу», – писал Кэтлин. – Намного им было ловить раков ночью, когда через 2-3 ч после захода солнца раки выползают на прибрежные отмели, а в некоторых случаях даже на сушу, где индейцы собирали их, подсвечивая себе факелом, изготовленным из бересты. Однажды я вместе с ними подобным способом за час отловил более двухсот раков. Я просто шел по колено в воде и собирал их, как грибы, у себя под ногами».
Черноногие, для ловли раков, использовали острогу. Для этого в месте, где вода особенно прозрачна, возле самого берега, они набрасывали какого-нибудь мяса, рыбью требуху и т. п. приманку. Острога для ловли раков у черноногих представляла длинную, расщепленную с одного конца палку, в расщеп которой вставлялся клинышек таким образом, чтобы края палки расходились на несколько сантиметров. Причем палку индейцы брали свежую, сырую, так как сухая малоупругая могла легко сломаться. Острога осторожно подводилась к раку и втыкается в дно. Рак попадает между развилками, и застревал вверху расщепа, после чего его оставалось только вытащить из воды.
Иногда манданы ловили раков на мокасины. «Для этого обувь с опущенной внутрь приманкой на длинной веревке погружалась на дно водоема. Забравшегося внутрь, на запах, рака поднимали на берег», – отмечал Кэтлин.
Случаев, когда в условиях зимы индейским разведчикам приходилось ловить рыбу, в литературе описано не так уж много, ибо зимняя рыбалка предполагала сверление лунок во льду, а это занятие абсолютно не вписывалось в комплекс тех задач, которые собирался решать разведчик и более того, ковырять монолитный лед ножами считалось делом безнадежным. Да и в зимнее время индейцы редко осуществляли разведку, поскольку всякая походная деятельность зимой минимизировалась, и индейцы предпочитали пережидать зиму в своих лагерях. Выживание в условиях зимы скорее было актуальным для бродячих индейских охотников-одиночек, которые как указывал капитан Бонневиль, если им и приходилось зимой добывать какую-то рыбу для того чтобы просто выжить, то для этого отыскивали промоину естественного происхождения. «На осенне-весеннем льду сквозные промоины могут встретиться в местах слияния двух водных потоков, перед и за препятствиями, на перегибах русла и там, где со дна бьют ключи. Последнее наиболее вероятно. Открытую воду индейцы обнаруживали по парению над поверхностью снега», – писал он.
Иногда, охотники шошонов сооружали искусственную промоину с помощью протаивания. Для этого на льду индейцы раскладывали и в течение долгого времени поддерживали сильный костер. Мощный, сложенный из толстых бревен костер подтапливал лед, отчего вода таяла и испарялась. «Когда лед становился достаточно тонким, индейцы легко раскалывали его любым подручным инструментом, и, таким образом добирались до воды. В зимний период времени рыба обычно держится глубоководной части водоема. Если рыбаку везло и в, подледной воде оказывалось недостаточно кислорода, то рыба сама подплывала к промоине, и тогда индейцы били ее острогой, ловили силками или просто хватали руками в неограниченном количестве. Лунку-промоину индейцы тщательно оберегали от замерзания, укрывая толстой подушкой из веток и лапника, периодически разбивая тонкую корку льда», – отмечал Бонневиль.
Наживку для зимней ловли индейцы добывали под корой деревьев, где насекомые пережидали зиму. Также различные личинки индейцы отыскивали в утолщениях на стеблях травянистых растений. Например, личинку репейной бабочки индейцы извлекали из середины стебля или шишки репейника.
Для того чтобы собрать мормыш – небольшого желтовато-зеленого рачка-бокоплава, индейцы северных широт соскребали его изогнутыми скребками с нижней поверхности льда, где это насекомое из-за недостатка кислорода в воде, всегда поднималось ближе ко льду. Кроме того, небольшое количество мормыша болотные кри (группа машкекоу, что значит болотный человек, проживали к западу от залива Джеймс и Гудзонова залива на севере провинции Онтарио и Северо-востоке провинции Манитоба – И.К.) добывали, опустив под лед пучок соломы или несколько еловых лап, в которых эти рачки находили укрытии, что позволяло индейцам легко доставать их из-подо льда.
Большое значение в походных условиях для выживания индейского разведчика имело хранение улова. Складывались разные ситуации, которые вынуждали разведчиков сооружать тайники для хранения рыбы. Иногда разведчики кроу просто закапывали рабу в прохладный прибрежный песок, в тенистом месте у реки, предварительно закупорив травой рот рыбы и ее жаберные щели. При таком способе хранения раба сохраняла свежесть до четырех часов.
Разведчики ассинибойнов по свидетельству Эдвина Дэнига также закапывали рыбу в песок, но старались делать такого рода «холодильник» в местах возле выхода из земли холодной родниковой воды. «Иногда они хранили рыбу, раков, речных моллюсков, накрывая влажными водорослями», – отмечал он.
Для выживания индейские разведчики не брезговали и поеданием лягушек, тритонов, рептилий, насекомых и моллюсков.
«Лягушек индейцы ловили, как правило, вечером, когда их легко было обнаружить по кваканью, – отмечал Мэрси. – Они убивали их палкой и поедали целиком, предварительно сняв кожу».
Тритонов и саламандр, индейцы отыскивали под сгнившими бревнами или под камнями.
Большинство видов моллюсков обитавших в пресной и соленой воде также пополняли рацион питания индейских разведчиков и охотников длительное время находившихся в плену дикой природы. Как правило, индейцы поедали моллюсков в свежем виде сразу же, как только добывали их. Однако капитан Бонневиль, указывал, что при поедании моллюсков в сыром виде индейцы всегда рисковали занести себе в организм паразитов, которыми этим моллюски зачастую изобиловали. «Когда мы стояли лагерем у Лососевой реки, то я наблюдал, как наши друзья индейцы неперсе добывали моллюсков, – писал Бонневиль. – Они искали их на мелководье, особенно там, где дно было песчаным или илистым. Весьма часто они находили их просто в речных лужах со стоячей водой. Набрав корзину, неперсе очищали их и бросали в кипящую воду. Сырыми улиток индейцы практически не употребляли. Как объяснил мне один шаман, потому что потом могли сильно разболеться животы».
Ракообразных индейцы отыскивали во мху, под камнями или отлавливали в заводях после отлива. Как правило, пресноводных ракообразных, индейцы отваривали, морских ели сырыми.
Племена американского Юго-запада поедали скорпионов, предварительно избавившись от хвоста, на конце которого находилось жало и содержался яд.
Мясо рептилий – черепах, змей, ящериц индейцы находили питательным. Например, чтобы снять кожу со змеи, команчи предварительно нагревали убитую змею на огне, после чего кожа снималась как чулок, после чего мясо змеи запекали на углях, варили или жарили на открытом огне.
Каймановых черепах команчи также ловили руками и, отрубив черепахи голову, чтобы не смогла укусить разделывали ее и готовили походный суп.
Разведчикам мохаве весьма часто приходилось добывать и есть ящериц – основной источник протеина в условиях суровой пустыни. Отрубив голову ящерице, мохаве давали сначала стечь крови, потом снимали шкуру подогрев ящерицу на огне или ошпарив ее кипятком. Далее, начиная с анального отверстия, ножом удаляли внутренности, промывали, если была такая возможность, а если нет, то сразу клали на раскаленные угли или отваривали. Варить приходилось долго, ибо мясо ящериц жесткое. Шкуру ящериц не выбрасывали, а зажаривали до хрустящей корочки, после чего с аппетитом ели.
Личинки жуков, кузнечиков и большинство других насекомых содержали белок и поэтому весьма годились для утоления голода. «Они ели насекомых, которых находили вкусными, если их правильно приготовить, – отмечал путешественники, монах францисканец отец Сильвестре Велес де Эскаланте относительно индейцев из племени юта, которых повстречал во время своего путешествия в западном Колорадо. – Эти индейцы наловили кузнечиков для приготовления супа. Насекомые сходили за добавку к дикому луку, который они отваривали вместе с кузнечиками в подаренном нами котле».
Важным элементом в индейских практиках выживания, конечно же, была охота на животных и птиц. В экстремальной ситуации разведчики большинства североамериканских племен практически использовали стандартные способы как активной, так и пассивной охоты, с помощью огнестрельного оружия, луков, рогаток, духовых трубок, различного рода конструкций ловушек, капканов и силков.
Отправляясь в походы, индейцы знали, что активная охота наиболее успешна в вечерние и ранние утренние часы, когда животные покидали свои убежища и шли на водопой или к местам кормежки. Чаще всего индейцы подстерегали дичь возле источников воды, на лесных полянах, в рощах, возле зарослей кустарника или на солонцах (местах выхода на поверхность земли солей).
Разведчики шауни, как указывал Саймон Кентон всегда, если им приходилось добывать пищу в боевых условиях, как правило, охотились на крупных животных из хорошо замаскированной засады, устроенной вблизи звериной тропы, у водопоя, места постоянной кормежки. «В засаде индейцы лежали, соблюдая максимальную неподвижность, боясь лишний раз встать. Огня не разжигали и не курили. Иногда у них на это уходило несколько часов», – отмечал Кентон. – Место засады они обустраивали с удобством – выстилая землю толстым слоем лапника, и обкладывали им его со всех сторон для обеспечения большей маскировки, а главное – тепла».
К пасущемуся животному индейцы подкрадывались медленно, бесшумно и только с подветренной стороны, чтобы запах охотника и звуки относило ветром. «В непосредственной близости от зверя они замирали и двигались только тогда, когда животное начинало кормиться или поворачивало голову в противоположную от охотника сторону», – отмечал Джеймс Смит долгое время проживавший среди делавэров.
Разведчики апачи по наблюдениям капитана Кремони в условиях экстремальной охоты редко стреляли из огнестрельного оружия, поскольку всегда экономили боеприпасы. «Если им и приходилось стрелять в зверя, то делали они это только с близкой дистанции. Причем по крупному зверю стреляли, когда он бежал, а по мелкой дичи и птице – только если они неподвижны», – писал он.
Как отмечал исследователь Стивен Карр, в ходе охоты на птицу, сидящую нас ветке индейцы понка, чтобы попасть наверняка целились из винтовки в середину ее туловища, а если птица сидела на воде или на земле, то выцеливали в нижнюю часть туловища. Бегущему зверю стреляли в грудь, убегающему в голову между ушами.
За раненым зверем разведчики кроу шли не сразу, а спустя минут 30-40 после выстрела. Не чувствуя погони, зверь вскоре залегал и скоро ослабевал от потери крови. Тогда кроу подбирались к нему на близкое расстояние и добивали. Индейцы понимали, если же начать преследование сразу, зверь, спасаясь от охотника, уйдет далеко и забьется в чащобу, где отыскать его будет трудно.
Оказавшись в ситуациях, когда индейскому разведчику приходилось применять навыки выживания в условиях дикой природы, без огнестрельного оружия, такой способ пассивной охоты как «самолов» был незаменимым средством добычи пропитания.
Самоловные орудия, как правило, устанавливались индейцами в местах вероятного появления животных – у нор, на звериных тропах, у водопоев и мест постоянного кормления, и изготовлялись ими непосредственно на местности из природных материалов. К самоловным средствам охоты относятся ловушки, силки, капканы, ловчие ямы и иные разновидности вышеперечисленного.
Всякая индейская ловушка или силок обустраивались так, чтобы не был нарушен естественный вид окружающей обстановки. Индейцы хорошо знали, что всякое малейшее изменение привычного пейзажа могло насторожить животных, много раз проходивших в месте установления ловушки. Мескалеро-апачи подготовку силков и ловушек обычно проводили в не места их установки, то есть не возле звериных троп или нор, чтобы как пишет Кремони «не натоптать там», не обломать без крайней нужды ветки или не перекладывать с места на место валежник, камни. «Апачи, которые охотились со мной всегда подходить к охотничьей снасти при ее установке и проверке со стороны естественных препятствий – кустов, деревьев, валежника, близко расположенных к месту промысла», – отмечал он.
Ассинибойны свои следы после установки ловушки зимой присыпали мелким снегом. Апачи, для того чтобы отвлечь внимание дичи от ловушки, подвешивали на ветки, чуть в стороне от тропы, где была настроена ловушка, тряпку или какой-нибудь предмет. «Чем меньше признаков человеческого присутствия будет в месте охоты, тем выше шанс на успех», – отмечал Дэниг.
При устройстве ловушек охотники оджибве заботились о том, чтобы не оставлять запаховых меток, ибо обоняние у животных достаточно острое. Запах, который охотник не чувствует, как бы ни принюхивался, зверь чует за версту, обходя предназначенную для него западню. Чтобы избежать этого оджибве, прежде чем собрать детали ловушки старались пропитать их запахами естественной среды, обвалять в песке на том месте, где ставили ловушку, натереть ее травой или листвой.
«Наш проводник шошон отмечал, что каждое дерево издает свой, присущий только ему запах, и животные, которых мы собираемся добыть, хорошо чувствуют и помнят его. Поэтому советовал не устанавливать среди березовой рощи ловушку, сделанную из сосновых жердей. Несвойственный данной местности запах может спугнуть осторожного зверя», – писал Бонневиль.
Апачи в целях маскировки запаха ловушек иногда вспрыскивали их кровью или мочой добытых животных.
Черноногие свежесрезанные ветки или жерди, которые использовали в конструкции ловушек места среза или сруба замазывали грязью и устанавливали таким образом, чтобы ловушки как можно лучше вписывались в естественный пейзаж.
Известный лидер лакота из племени сичангу (брюле) Железная Раковина делился опытом относительно ловушек, которые устанавливали разведчики его племени: «Все ловушки должны делаться с двойным запасом прочности, ведь заранее неизвестно, кто в них угодит. Очень часто в небольшие заячьи силки попадали лапами более крупные животные, и, если вы не хотите упустить их, не поленитесь укрепить ловушку. Колья, которые вкапываются в землю, следует углублять в почву, по меньшей мере, на треть длины, а лучше использовать растущие тонкие деревца, прочно сидящие корнями в земле, обрубая их до нужной высоты. Петлевые ловушки желательно, кроме ближнего, вбитого в землю колышка, подвязать к деревьям, чтобы добыча не убежала вместе с силком».
Практически индейцы всех племен Северной Америки в процессе пассивной охоты, как правило, использовали не одну ловушку. «Во времена бобрового бума, сотни индейских самоловов можно было обнаружить на промысловых тропах, тянущихся на десятки миль от одной реки до другой, – писал Мэрси.
Индейские самоловные охотничьи орудия можно разделить на несколько типов в зависимости от устройства, места и способа установки.
Простейшая индейская охотничья снасть – силок, который представлял затягивающуюся петлю-удавку, изготовленную из сплетенного конского волоса или лыка. Например, разведчики оджибве весьма часто устанавливали птичий силок.
«Если случалось так, что разведчик оджибве при себе имел только нож, с которым никогда не расставался, а чувство голода подкралось настолько близко, что требовалось поймать какую-нибудь живность, то первым делом он взглядом отыскивал бревно диаметром около 10 см, после чего палкой или ножом выкапывал в земле ямку, в которую вертикально вставлял это бревно, предварительно заострив его навершие», – писал путешественник и исследователь Канадского Севера, писатель Фарли Моуэт. Потом индеец подсыпал для устойчивости бревно землей и приваливал дерном со всех сторон. Прямо по центру у верха бревна он ножом высверливал сквозное отверстие, куда затем одним тупым концом вставлял жердочку длиной 15-20 сантиметров на 5-6 сантиметров вглубь бревна. Далее индеец оджибве сплетал из растений веревку длиной около двух метров, на одном конце которой закреплял камень, а другой конец протягивал сквозь отверстие у верха бревна и формировал из него затягивающуюся петлю, в которую должна была попасть лапа птицы.
В 2-3 сантиметров от петли завязывался узел, который, легко проскальзывал по сквозному отверстию. Для того чтобы узел не выскочил из отверстия, индеец поджимал его той 15-20 сантиметровой жердочкой, которая уже была вставлена в отверстие. На жердочке петля располагалась таким образом, что ее края свободно свисали по обе стороны, а камень, привязанный на другой стороне бревна, висел над поверхностью земли, придавая нити натяжение.
Оджибве рассчитывали, что птица, заметив возвышающийся в поле или на лугу, где нет других одиноко стоящих деревьев, любопытный для нее столбик, попытается сесть на него. Но заостренное навершие бревна не позволит ей это сделать. Поэтому птица, как проверено многолетней индейской практикой, сядет на жердочку, а та под воздействием ее веса рухнет вниз, камень также устремиться к земле, потащив за собой сквозь отверстие узел. Петля мгновенно обхватит одну или две лапы птицы и прижмет ее к бревну.
Перед установкой силка петлю, например, индейцы неперсе окрашивали соком травы, или листьев и подвешивали над тропой на уровне головы животного таким образом, чтобы она не касалась земли. Нить за петлей они обделывали кусочком трубчатой птичьей кости или куском дерева для того чтобы ее не мог перекусить пойманный зверек.
В пустыне Аризоны индейцы апачи весьма широко использовали силки, которые устанавливали возле нор животных. Подобная снасть, пожалуй, единственная, с помощью которой в условиях пустыни можно было успешно охотиться. Петлю апачи устанавливали по диаметру входного отверстия норы или в непосредственной близости от нее. В первом случае выбирающийся из норы зверек попадал в петлю и, пытаясь выбраться, затягивал ее. В другом случае это делал рядом притаившийся охотник. «Как только зверек вставал внутрь расправленной на земле петли, охотник с силой дергал дальний конец нити, и петля затягивалась на лапке или теле зверька», – отмечал капитан Кремони.
Бобровая охота с помощью силков и ловушек в период колонизации континента являлась наиболее приоритетным видом охоты для подавляющего числа индейских племен. Также охоту на бобра можно считать одним из видов выживания, который индейцы отточили до совершенства.
В летнее время индейцы ловили бобра чаще всего ловушками и силками с целью получения его меха. Зимой же с целью употребления в пищу, ибо в зимнее время мясо бобра было нежным и жирным. Летом же бобр из-за своих трудов истощался, и его мясо практически было безвкусным.
«Тем, кто пожелает добывать бобров зимой, следует хорошо познакомиться с их образом жизни, – писал Фарли Моуэт. – У бобров под берегом, недалеко от домиков, всегда есть множество нор, куда они могут укрыться, когда их жилищу грозит опасность разрушения. Именно в этих норах индейцы обычно их и ловят. Если речка невелика, индейцы иногда считают нужным перегородить реку частоколом, чтобы отрезать животным путь к бегству. Затем принимаются за поиск нор под берегами. Охотники привязывают свои ножи для резки льда к шестам длиной четыре или пять футов. Потом они идут вдоль берега, постукивая ножом по льду. Опытные в этом деле индейцы по звуку могут определить, скрыта ли подо льдом бобровая нора. Тогда рядом с обнаруженным укрытием во льду прорезается небольшая лунка, в которую может вылезти взрослый бобр. Пока охотники заняты этим делом, несколько женщин и не способных уже охотиться мужчин принимаются разламывать домик. Порой сделать это оказывается непросто. Я сам видел домики, чьи стены в толщину достигали пяти-шести футов, а у одного кровля была все восемь футов. Но, когда бобры чувствуют, что в их домик проникли чужие, они кидаются в береговые норы. Заметив по плеску воды в лунках, что бобры направляются в свои убежища, индейцы тут же закрывают вход в норы шестами, после чего вытаскивают бобра на поверхность или руками, или большим крюком, привязанным к длинной палке. При таком способе охоты каждый охотник имеет право взять себе бобров, пойманных в намеченных им норах. Бобры, пойманные в домике, также принадлежат изловившим их».
Наиболее распространенным силком, который использовали индейские разведчики в походных условиях, являлся силок, представлявший петлю со сторожевым механизмом в виде вилкообразной ветки. Силок закреплялся просто за выступающий из ствола дерева обрубленный сучок. После попадания зверька или птицы в силок механизм срабатывал, петля затягивалась за счет силы упругости заранее изогнутой ветки, которая при срабатывании механизма выпрямлялась и жертва повисала, становясь недосягаемой для других животных. Такого рода силки предназначались как для лова мелких животных, так и для птиц – глухарей, тетеревов, куропаток, иногда уток.
Также весьма популярным устройством считался силок, которой в современном обиходе называют «давилкой». Силок был популярным среди индейских охотников северных широт американского континента, и использовался в походных условиях разведчиками лесных кри, ассинибойнами, черноногими, кроу и другими. В давилках использовалась тяжесть находящихся в неустойчивом равновесии камней, стволов или части стволов деревьев. Как правило, индейцы устанавливали давилки на звериных тропах, у водопоев, нор животных и местах их кормежки. В давилке на сучок сторожка (вертикальной палки, удерживающей поднятое бревно) насаживалась приманка – кусочек мяса, рыбы, при ловле птиц – ягоды, насекомые. Животное или птица, попытавшись сдернуть приманку, выводила сторожок из равновесия, после чего бревно падало и прихлопывало жертву.
Для полноты рассмотрения темы выживания индейских разведчиков в условиях дикой природы невозможно не коснуться рассмотрения некоторых способов приготовлениям ими мясной пищи.
Если индейским разведчикам удавалось в походных условиях добыть мясо животных, то они использовали самый простой способ приготовления –жарка или запекание его на огне. Для этого сооружался импровизированный вертел или шампур из обыкновенной утолщенной палки, на который помещался кусок мяса или тушка небольшого животного, а также птицы. Этот шампур индейцы устанавливали на опору из рогатины, таким образом, чтобы средняя часть шампура помещалась посередине рогатины, а его конец закреплялся у земли с помощью поленца, бревна или камня.
Мелкую дичь и птицу индейцы в походах часто жарили, не снимая шкурки и не ощипывая. После приготовления обуглившаяся до состояния корки кожа удалялась, а тушка очищалась от внутренностей.
Кроме простой жарки на вертеле и прутиках индейцы практиковали и другие, более изысканные способы приготовления дичи. Например, индейцы Большого бассейна мясо тушили в шкуре животного. «В шкуру зайца или сурка мехом наружу шошоны зашивали кусок заранее подготовленного мяса, куда также клали разные травы для придания блюду специфического вкуса. Потом в земле выкапывалась небольшая яма, дно которой выкладывали камнями. Мясо, уложенное в ямку, индейцы покрывали толстым слоем зеленых листьев, а затем золой и горячими углями. Через 3-4 часа мясо можно было есть», – отмечал Бонневиль.
Помимо этого способа индейцы практиковали такой способ как запекание мяса в глине. Самый известный из вождей племени тонкава Пласидо, рассказывал в 1860 году, как разведчики этого племени в походе готовили мясо животных и птиц: «Небольшое животное мы потрошили, потом натирали тушку солью изнутри, если, конечно же, была соль, но шкуру и шерсть не удаляли. У птиц отрезали головы, ноги, крылья, гузку (хвостовая часть – И.К.), но оставляли мелкие перья. Потом брали глину и смешивали ее с водой, после чего покрывали этой глиной тушку и укладывали в костер между камнями, сверху присыпав ее сверху углями и золой, над которыми разводили огонь. Через непродолжительное время глина раскалывалась и вместе с ней от тушки отставали перья и шкура. Мясо же получалось сочным и нежным».
Разведчики апачи для жарки тушек животных использовали раскаленные на огне камни. После потрошения в тушку животного апачи закладывали раскаленные камни. Разрез сшивался и или заткался травой, затем тушка зарывалась в землю. Спустя 1,5-2 часа шкурка легко отставала от тушки, и мясо можно было есть. Если мясо прожарилось недостаточно, апачи повторяли процедуру. Таким способом жарили мелкую дичь команчи, юта, мохаве, кайова-апачи и другие племена южных территорий.
Излюбленным способом приготовления пищи у индейских разведчиков на Равнинах считалось камневарение – приготовление пищи при помощи камней. Джордж Кэтлин вспоминал, как, отправившись в военный поход, воины манданов готовили себе кровяной суп. Варка производилась при помощи раскаленных камней в свежей шкуре или зверином желудке. Технология приготовления такого супа в лагерных условиях ничем не отличалась от походных. «Индейцы наливают кровь в полупереваренное содержимое оленьего желудка и варят эту смесь до тех пор, пока она не загустеет. Затем туда добавляют немного жира и очень мелкие кусочки мягкого мяса. Хорошенько смешав кровь с содержимым желудка, они подвешивают все это коптиться в дыму на несколько дней. В результате масса начинает бродить и приобретает приятный кисловатый вкус. Весь жир для названного блюда пережевывают все члены военного отряда для того, чтобы раздробить мелкие жировые шарики, которые в результате этого не будут застывать, а смешаются со всей массой. Если бы не наше предубеждение, это блюдо непременно пришлось бы по душе самым разборчивым гурманам», – отмечал Кэтлин.
Еще об одном способе приготовления супа рассказывали индейцы ассинибойны Эдвину Дэнигу. «Когда бизона убивали, то поступали следующим образом – из него доставали внутренности и переворачивали тушу на спину. К оставшейся внутри крови и жиру добавляли немного воды и туда опускали раскаленные камни».Таким образом, внутри самой туши получался наваристый суп. Этот способ применялся ассинибойнами нечасто», – отмечал Дэниг.
Для жарки рыбы или мяса индейцы использовали простую природную сковородку. Камни, имевшие плоскую поверхность, клали в костер, после чего на раскаленных камнях приступали к жарке.