Я не могу точно сказать, когда я начал помнить события в своей жизни. Мой отец ещё в армии приобрел себе фотоаппарат и много фотографировал. Многие моменты из того моего детства были увековечены в фотографиях. Благодаря этому, уже позже, мне вспоминались некоторые детали из моего раннего детства. На этих фотографиях были предметы и игрушки, которыми я пользовался тогда, когда мне ещё не полагалось иметь свои личные воспоминания. На этих фотографиях были и мой любимый Олег Попов - кукла из пластмассы, и бабушкин шарик с кусочком морского мира булькавшего внутри, и модель самолета, которую мы клеили вместе с папой. Но одно из самых ранних воспоминаний, и не было запечатлено на фотографиях. О нем хочу рассказать подробнее.
Мама привезла меня в гости в деревню к бабушке. Тогда, бабушка ещё жила в малюсеньком доме на краю села. Недалеко от клуба и рядом с берегом пруда. А вокруг была настоящая тайга. В сарае, бабушка держала корову. Её называли Ночкой. Я помню - черная, с большими белыми пятнами на боках. Так получилось, что она тоже есть на фотографиях отца. Но я помню её не поэтому, а по тому, что бабушка, когда доила корову, брала меня с собой. И я очень хорошо помню подойник. Это такое ведро особой конструкции с носиком, что бы наливать молоко из него в кружку. Блестящее, жестяное, накрытое марлей.
Когда бабушка доила корову, струйки молока из сосков коровы ударялись в дно подойника и производили звуки. Мне очень нравилось, как молоко наполняло ведро, и молочная пенка образовывалась на поверхности. Иногда бабушка направляла струйку молока мне прямо в рот. Было вкусно и весело. Я - смеялся.
Уже потом, когда я возвратился в город, я бывал в гостях у нашей соседки по дому. Мы жили под одной крышей. Я очень любил залезать под стол в зале и садиться на перекладину для ног. Там я артистично изображал, как доят корову. Я проводил руками по декоративным вертикальным рейкам стола и произносил звуки - Чииир Чёррр, Чииир Чёрр. Мне потом неоднократно напоминали про эти мои забавные проделки обе бабушки.
Они мне многое рассказывали, но не все из этого я помнил. А вот как бабушка доила корову, я запомнил. И ещё я запомнил, когда мы зимой сидели в домике бабы Нюры на кровати, а мама с бабушкой что-то в это время обсуждали. В доме было тесно. Там стояла печка, и две кровати. Малюсенький стол посередине между ними у окна. На подоконнике какой-то цветок. И больше ничего не было. На стене - тоненький ковер с оленями.
Я с мамой гулял на улице, а деда мне пообещал сделать лыжи. Он их действительно сделал. И вот эти лыжи я помню очень хорошо. Мне никто про них не рассказывал. Это моё личное воспоминание.
В дровенике, куда мы пришли с дедушкой, у стены, зажатые в специальные вяймы, стояла пара маленьких лыж. Дедушка их сделал сам в своей столярке. Они светились белизной древесины, и их носики были выгнуты вверх, и просто было невозможно их не потрогать. Лыжи должны были высохнуть и принять нужную форму. Ведь дедушка делал их по настоящему, как для себя, для настоящего охотника.
И они были настоящими! С кожаными лямочками для валенок, и точно мне по росту.
К сожалению, я не покатался на них. Этому помешала моя ангина, которую я подхватил, гуляя с мамой по деревне. Есть фотография, какой я был тогда. На мне забавная кроличья шуба и вязаная шапка с подкладкой. Мой нос был замотан шарфом, завязанным узлом за воротником шубы. Но все эти премудрости одежды не спасли меня от простуды.
Наверное, именно потому, что я тогда заболел, я и запомнил все эти события. Мои не обкатанные лыжи, сарайка с дровами, цветы на подоконнике. Я уже был с температурой. Когда это заметили моя мама с бабушкой, они начали меня лечить, но так как температура была высокая, им пришлось меня везти в больницу, в районный центр. Это почти восемь километров по лесной просеке. Дальше, я не помню. Мне это рассказывала мама. В больнице меня от ангины вылечили. Кололи Пенициллином. Ангина отступила, температура спала, но зато приключилась другая напасть. Оказалось, что у меня от антибиотиков в кишечнике погибли все мои внутренние микробики, и пища перестала усваиваться. Дисбактериоз. С таким диагнозом и, разведя руками, врачи отдали меня маме на руки в больнице. Сказали, что с этим бороться не могут. Мама со мной на руках, через лес, восемь километров, зимой, опять добиралась в деревню.
Что бы представить себе такую дорогу, нужно знать, что в сибирских лесах снегу выпадает по пояс. А проселочная дорога зимой - это просто просека в глухом лесу и вместо дороги след от саней прошедших день или два назад.
Вот по этой дороге мама меня на руках унесла назад в деревню к бабушке. А та, узнав о причине моей последней проблемы с животом, пошла в лес. Под снегом нашла ростки лекарственного растения кровохлебки. Накопала его корней и, сделав отвар, стала меня лечить. Благодаря этой травке у меня восстановилось пищеварение, и я выздоровел и остался жить.
Можно конечно ругать врачей, но они спасли меня от ангины. Можно ругать маму с бабушкой, что я простудился, но ведь от этого никто не застрахован, можно ругать кого угодно, но я предпочитаю благодарить и врачей и маму, за её заботу, и бабушку, за её знания лесных трав. Мне очень хочется поблагодарить деда за лыжи, на которых я не покатался. Ведь они были такими красивыми. Я их помню и сейчас...
Это было моё первое воспоминание, не то, которое навеяли фотографии, а то, что помнил только я сам. Потом было много разных приключений и событий, которые я хорошо запомнил. Но это - было первое. Мне тогда было всего три года.