Неровно горит пламя свечи - вздрагивая и изгибаясь, огонек пугливо мечется от легкого сквозняка.
Характерный скрип гусиного пера о бумагу, звук обмакиваемого заостренного кончика в чернильницу и строчки, строчки мелкой торопливой вязью, одна за другой ложатся на бумагу.
Вижу, как радостно блеснули глаза писавшего, он запечатал письма, с облегчением вздохнув, задул свечу.
"Прочтут, вот как я их, сукиных детей! Азарт игрока - дуэль! Решить все проблемы разом, уйти достойно!"
Я проснулась среди ночи. Вышла на кухню, выпила с удовольствием холодной воды. Сон странный. Узнаваем писавший эти роковые письма. Только в моем сне у поэта тусклый взгляд, поредевшая седеющая шевелюра, глубокие ранние морщины и нервные руки.
Комната погрузилась во мрак, на письменном столе лежала стопка запечатанных писем. Засыпая поэт думал: «…долги – будь они не ладны, кредиторы дом осаждают, не пишется, может исписался? Жена, дети? Ох, милая Натали, все вижу, все понимаю. Да и на сестру твою надо было тогда внимание обратить, ошибся. Милейший солдафон, который не промахнется - лучший выход! Да мадам Ленорман права в предсказании. Даже, если старик Геккерн будет удивлен - ничего не изменить. Внутри пустота, круг замкнулся - прожито ярко, весело и легко. Враги? Значит жизнь удалась! Последний…»
Проснулась рано, жара. "Неужели он сам придумал историю с анонимными письмами, разыграв блестяще партию интриги и своего ухода?" В моей голове крутились строчки.
Пора, мой друг, пора! покоя сердца просит -
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоём
Предполагаем жить, и глядь - как раз - умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля -
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег.