07.07.1208 г.
Сандра, столица Луна. Королевство Восточная Дельфа. Правитель: Клаус Олигьери
Катхизис
В безлюдном лесу бесновалась вьюга. Из котла разносился душистый запах лекарственных трав. Множество высушенных растений висели на стенах и лежали в ящиках, ожидая своей очереди быть брошенными в кипящую воду и стать частью одного из зелий, что могли убить или спасти чью-то жизнь.
Ведьма подошла к окну, отворила створы, стала наблюдать за тем, как ветер гонит по земле морозную поземку. Ей в лицо бросились колючие снежинки, липнущие к ресницам и кудрям длинных волос. Она поморщилась и живо закрыла проем, пока снега не навалило в избу. Последние порывы ветра, успевшие ворваться внутрь, колыхнули пламя в камине, но не сумели погасить. Катхизис со спокойствием вздохнула и подкинула в огонь еще один торфяной брикет.
Она грелась рядом с полыхающими язычками, что жадно вылизывали уголь и торф. Катхизис заплетала тугую косу и думала о том, как скоро придется ехать на север за пищей. В Магнолии люди нежились под жарким солнцем, а она мерзла в снежной тундре Сандры и не знала, хватит ли заготовленной еды еще на неделю. Вырастить свои продукты сейчас возможности не было, а охотиться и рыбачить, как жители соседних племен, она не умела.
Размышления прервал стук в дверь. Он стал таким неожиданным, что Катхизис вскочила на ноги, подбирая подол шерстяного платья. На кончиках пальцев подошла к входу, притаилась, словно мышь. Попробовала через щель разглядеть незваного гостя, но в глаза бросился только белый свет, отраженный от сугробов.
— Кто там? — неуверенно спросила ведьма за три секунды до того, как незнакомец снова собрался постучать.
— Я ранен, — сиплый, слабый мужской голос. — Прошу вас, впустите. Я замерз и мучаюсь от боли.
— Откуда мне знать, что вы не лжете? — ведьма была осторожна. — В этих краях путники — редкость. А, судя по вашему акценту, вы не принадлежите к южным племенам. Вдруг вы убьете меня мечом, как только я отворю двери?
— Клянусь Богом всех Богов, я пришел с миром и не несу дурные намерения. Мне нужно только… Немного помощи… И тепла. И мне очень больно, я потерял много крови… Я вас умоляю, откройте, или я умру под вашей дверью. Моя смерть ляжет на вашу совесть.
Катхизис обреченно вздохнула. Она была встревожена и напугана словами мужчины, но чувство недоверия еще протестовало. Ведьм на востоке материка, в цивилизованных городках и столице, совсем не жаловали. Ее однажды поймали на горячем и чуть не бросили в темницу. Она просто пробовала помочь больному оборванцу с помощью «колдовских штучек». Но разве объяснишь это суровым стражам?
После того случая Катхизис поняла, что легче отовариваться у южных племен или, в крайнем случае, идти в горы. Хотя дикари из «Каменной долины» пугали ее больше южан. Они почитали ведьм, но имели слишком жестокие устои и правила.
Судя по языку, мужчина за дверью точно не западный выходец. Скорее всего, восточный городской житель или, ну это очень маловероятно, беглец из южного города, пригорода. Возможно — враг независимых колдунов.
— Как вы нашли дорогу сюда? — спросила она.
— Я просто бежал. Меня преследовали. Прошу вас, откройте. У меня голова кружится. Я сейчас упаду в сугроб.
Катхизис ничего не осталось, кроме как довериться. Она не желала обнаружить на крыльце своей избы труп. Катхизис чувствовала, что человек, скорее всего, говорит правду.
Дверь со скрипом отворилась. Грузный мужчина в темных мехах, покрытых снегом, ввалился внутрь, чуть не сбив молодую ведьму с ног. Он со стоном свалился на пол, закашлял и перевернулся на спину, держась рукой за рану на теле. Багряное пятно расползалось по одежде.
Катхизис заперла дверь и села рядом, недолго думая, взяла нож, распахнула его шубу и разрезала верхнюю и нижнюю туники, а также сорочку, пропитанную кровью. На коже мужчины зияла отвратительная резаная рана. Он был весь испещрен ссадинами и гематомами. От старых загноившихся рубцов тянуло запахом мертвечины. Мужчина был бледен как смерть, а из его губ будто высосали все соки.
— О, эйф Биллеандр… — прошептала ведьма, рассматривая страдающие тело и лицо. Нежданный гость со вздохом лишился чувств, распростершись на дощатом полу. Под его телом расплывалась темно-красная лужа. Катхизис так низко нагнулась над ним, что белые кончики волос окрасились алым.
Она промывала и зашивала рану, пыталась вытащить мужчину с того света весь день и всю ночь. Втирала лечебные мази в места порезов, осторожно вливала в уста укрепляющее снадобье, как только он приходил в полусознание. Катхизис ставила ему припарки и отогревала у камина, заботилась, словно сестра, даже не зная имени пострадавшего. Она испытывала странное чувство долга помочь, будто бы от этого зависит вся дальнейшая судьба.
За свою жизнь Катхизис часто практиковалась в искусстве врачевания. Новая жертва, нагоняемая смертью, напомнила ей о том, почему ведьма стала так ценить чужие жизни. В голову врезались отрывки воспоминаний, как маленькой девочкой она повидала убийство всех своих родственников. Как она не сумела помочь. Против их рода был поднят бунт. «Убьем ведьм Пикеринг!» — кричали люди с вилами и факелами в ясную летнюю ночь. Семья Катхизис была воистину уникальна, они происходили из древнейшего колдовского клана, который долгое время был тайным. К сожалению, с веками он редел. А когда вышел на свет — его уничтожили.
В ту ночь у нее была возможность спасти младшего брата, пострадавшего меньше всего. Сейчас он мог бы быть жив и здоров. Но вместо этого его труп давно разложился в сырой земле, став кормом для червей. После тех трагических событий Катхизис часто корила себя за то, что растерялась и ничего не предприняла. Ведьма позволила заразе проникнуть в его неглубокую рану и тем самым исполнить смертный приговор малыша Грихти. Умирая, мальчик плакал и говорил, как сильно любит сестру и как хочет к маме и папе. Катхизис уверена, что была недостойна его обожания. Она упустила все шансы, дала роду Пикеринг кануть в небытие. Стала буквально последней из них. И все это из-за банальной лени: в детстве она игнорировала уроки врачевания и избегала наставницу-лекарку, ее тетку Титаху.
Долго воспоминания терзали утомленное девичье сознание, а ранним утром, когда ведьма позволила себе впасть в дрему, ей пришло видение, связанное с этим человеком, ее неожиданным гостем. Он звался Мортимером Темным и вел за собой полки грозных воинов, облаченных в черное. Катхизис проснулась в холодном поту. Она не знала, что видела: прошлое или будущее, а может ясновидение вновь лгало, но ей вдруг стало не по себе, и дрожь пробежалась по телу сотней мелких насекомых.
07.07.1208 г.
Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр
Анндем
Процессия брала свой путь из самого Миража. Над головами эскорта развевались королевские штандарты с изображением крылатого коронованного льва — символа Биллеандра. Огромное количество эскадронов окружило роскошный кортеж, медленно двигавшийся по главной улице. В центре растянулась в длину сосновая платформа внушительных размеров. Ее не толкали и не тянули, магическая сила заставляла колеса вращаться самим, перевозить на помосте любые грузы. В авангарде, рядом с всадниками в позолоченных доспехах, перемещались крупнейшие боевые колесницы: легкие двухколесные и тяжелые четырехколесные, защищенные кожаными или бронзовыми листами. По бокам платформу окружили почетным эскортом из дюжин вооруженных кавалеристов. И, наконец, в арьергарде, помимо полоски музыкантов, тянулись знатные миледи и милорды на крупных лошадях, укрытых попонами. Среди них мелькали разноцветные гордые стяги. Ровным строем за артистами и господами замыкали процессию воины. Они демонстрировали цепных злобных серрилов — чудовищ, которые были похожи на гигантских зловонных ящериц с длинными когтями и мощными челюстями.
В изголовье платформы, где она становилась заостренной, стоял грузный пьедестал со ступенями, на нем возвышался трон, искрящийся драгоценными вставками и насечками. Гордо подняв голову, там восседал Бог Богов, Король Королей и Творец-Демиург. Пышное обмундирование так и манило жадные взгляды, слепило глаза, излучая сияние. На златокудрой голове — высокая массивная корона. А рядом с ногами Биллеандра лежал свирепый зверь — великан среди сородичей, пшеничный лев с перепончатыми кожистыми крыльями, которые были покрыты шрамами.
Позади возвышения, на коем люди созерцали Бога, в ряд выстроились его дети: укутанные светлыми муаром и парчой дочери в компании облаченных в легкие доспехи сыновей. Они ясно выделялись на фоне простых смертных, окруживших кортеж. Полубоги величественно подняли головы и выровняли спины: Луна-Сандра, Миранда, Эллиада, Энеида, Грация, Магнолия, Микаэлла, Лукас, Беллатрикс, Рудбекия, Актавион и Фэймилл — двенадцать избранных для сражения в канун Судного дня.
Стоя в толпе зрителей, Анндем потихоньку трезвел. Хмель всегда живо покидал юношу, стоило хоть полчаса побыть на прохладном воздухе — и вор уже ощущал себя оживленным.
Народ вокруг уплотнялся все сильнее, и вскоре обзор на шествие так перекрыли, что Анндем разнервничался и стал искать новое место созерцания.
Он захотел забраться как можно выше, чтоб в идеале разглядеть неописуемые красоты процессии. Полез по высокой колонне с абстрактной узорчатой резьбой, за которую легко было зацепиться. Пару раз чуть не сорвался, но докарабкался почти до самой высокой точки и, крепко установив одну ногу в углублении, а другую — на выступе, не отпуская рук, впился взглядом в божественную семью.
«Неземная прелесть», — закралась в рыжую голову мысль, которая, наверное, сегодня посетила всех тысячей подданных, стекающихся сюда со всего города.
Хотел бы Анндем жить той жизнью, какой довольствуются полубоги. Ему никогда не пришлось бы воровать — у него всегда было бы все, о чем попросит. Одежда — самые дорогие ткани, загляденье; еда — целые столы невиданных яств; развлечения — состязания, турниры, балы и званые вечери, а еще лучшие шлюхи со всех двенадцати королевств!
Однажды Анн уже вкусил плод дворцовой жизни, и, признаться, не отказался бы вернуть ее, несмотря на гнусные интриги, придворную лесть и обманы, вечные игры на публику и многое другое. Просто, богатство и жизнь при дворе — это всецело его стихия.
От шествия остался только хвост. Гарцевали великолепные лошади, отбивали ритм последние барабаны, ровным строем удалялась заключительная стража. Простой народ, как загипнотизированный, удалялся за ними. Казалось, что эти люди никогда не отстанут от королевского кортежа, будут преследовать его до тех пор, пока не смогут передвигать ослабевшими ногами.
Тогда Анндем тоже спустился и посмотрел на небо над головой. То потемнело. На столицу опускался вечер, уже виднелись первые звезды. Казалось, воздух стал чистым, несмотря на то, что полоса свежего конского навоза кучами тянулась по широкой Королевской улице.
Анндем был полностью удовлетворен тем, что сегодня увидел. Еще он радовался наживе, которую собрал — особенно крупным оказался именно кошелек сэра Родвина Кадрина, как иронично — тот, кто пытался сегодня расправиться с вором, проиграл больше всего!
Анндем усмехнулся и, почти вприпрыжку, побежал в темные переулки, которые должны были вывести его в самый преступный квартал под названием «Крысиная нора». Там собиралось больше всего его коллег и приятелей. Вечером, под затяжные песни и дешевую выпивку, местные обитатели играли в карты и кости на деньги, незаконно вырученные за день. Отесывался тут весь сброд столицы, и Анн без гордости вынужден был причислять себя к ним. Однако, недавно, в Крысиной норе появилась особа, ради которой Анндем не прочь был возвращаться в зловонный квартал снова и снова.
Когда он подходил ближе, утопая сапогами в болоте, пробираясь по узкому переулку, где двое не пройдут, то наконец уловил шум говора и музыки. Усмехнулся и вышел прямиком в оживленный переулок. Один полу беззубый, с россыпью аллергии на лбу, подбежал, растянув губы в странной нелепой усмешке.
— Анн Керли! Соб меня! Ты снова с-сдесь!
— И тебе не хворать, Чарли, — дружелюбно отметил Анн, не уделив внимание встречному. Взглядом он искал Ее. Наконец-то справа, за пыльным столом, он обнаружил объект поисков, радостно улыбнувшись.
— Сто, как твои дела, друг? — спрашивал Чарли, но Анндем уже не видел и не слышал его, стремительно двигаясь к столику.
Вот Она — та, ради которой, отчасти, он сегодня решился зайти в Крысиную нору. Сидит с веером игральных карт, вся такая азартная и дерзкая.
Когда Анндем впервые увидел Ее здесь, то в его голове была только одна мысль, повторяющаяся снова и снова: «Что такая как Она здесь забыла?!»
Действительно, что эта стройная красотка могла делать среди грязных отшельников и бандитов? Почему она примкнула к стае вшивых разбойников?
Анндем до сих пор не мог найти ответы на все вопросы, а последних становилось только больше и больше.
Девушка, которая называла себя Ворон, посмотрела на него. Анн словил ее взгляд, воспользовался моментом, чтоб заглянуть прямо в глаза разбойнице и хищно усмехнуться. Он вытащил из-за пазухи кошель сэра Родвина и кинул его на стол.
— Сегодня у меня будут большие ставки, — игривая улыбка не покидала юношеского лица. Она делала его обаятельней и притягивала чужие взоры.
Воровка посмотрела на Анн только с долей презрения.
— С большими ставками придут и большие проигрыши.
Анндема словно не тронули ее слова. Он все еще сиял.
— Только, если я плохо сыграю. А этого не будет. Слово «удача» всегда идет рядом с именем «Анн Керли».
— Сегодня рядом с твоим именем будет идти «Проиграл все деньги», — она азартно ухмыльнулась, уже готовая забрать деньги прочих игроков, которые в кончающейся партии не одолели девчонку. Конечно, она мухлевала, но так искусно, что никто не обвинит. Для случая надела вызывающее платье с короткой юбкой и прятала карты в чулки, пока разбойники любовались выглядывающей из декольте грудью, а иногда заговаривала им зубы и очаровывала улыбкой, одновременно подменивая масти.
«Прекрасный дерзкий дух», — отметил Анндем и сел за стол. Справа от него сел жирный волосатый мужчина, слева тощий лысый. Интереснейшая картина двух внешних противоположностей.
— А ты, видимо, еще ничего не проиграла? — спросил Анндем, глядя как бандиты складывают у ее рук свои медяки и даже пару серебряных. Однако, ни одной золотой. Для Анндема худ любой улов, среди которого нет золота.
— Не проиграла, и проигрывать не собираюсь, — Ворон отхлебнула из рядом стоящей кружки пенистого кваса.
— А ты самоуверенная, — Анндем встал на раздачу. После прошлой партии ушли несколько мужчин, оставшихся ни с чем. Только тонкий и толстый остались в новой, делая ставки.
«Сплошные медяки», — Анн осмотрел их деньги, — «Фи, и ради чего мне играть?»
Но он уже заранее знал ответ на свой вопрос. Ради того, чтоб выиграть у этой самоуверенной нахальной девчонки, ради того, чтоб подкормить свое самовлюбленное эго, ради того, чтоб позлорадствовать над побежденной. И пусть для этого ему придется рискнуть одной золотой, оказавшейся среди кучи медяков в кошеле сэра Родвина Кадрина.
— Ну что ж, начнем игру, — она усмехнулась, кинув хитрый взор на Анн, — Пусть каждый вооружится своим оружием, в данном случае карточным, и начнет битву на полное поражение, опустошая свои карманы.
— Какая воодушевляющая речь, — сказал Анндем, рассматривая свои карты. Удача решила отвернуться от него с самого начала партии. «Ничего страшного, я еще доберусь до туза в рукаве», — подумал вор, — «Буквально».
Первым ходил тонкий. Толстый задавил его сразу, безжалостно. Пара ходов — и тонкого след простыл. Пузан забрал все деньги соперника и теперь его ставка вдвойне возросла. У Анндема и Ворон сдвигов пока не было.
— Знаешь, мне все еще интересно, — разбавляя игру разговорами, начал Анн, — что такая красавица забыла здесь? Ты могла бы заработать неплохие деньги в доме удовольствий со своим-то телом, и личиком. Золото сыпалось бы тебе в карманы потоками, куда больше, чем за этим столом, среди нищебродов.
«Господи, что я ляпнул? Из комплимента в оскорбление! Как же неловко получилось!» — буквально закричал внутренний голос. Анндем насилу заставил себя успокоиться, заволновавшись, что его щеки зальются багрянцем. Такую глупую ошибку допустил! Куда же делись те навыки куртуазного общения с дамами, которыми он владел? Ей Богу, сейчас он с охотой бы ударил себя по лицу!
Ворон внимательно смотрела на свои карты, казалось бы, полностью пропустив слова Анн мимо ушей.
— А это уже не твое дело, красавчик, — она снова улыбнулась, выкинув пару победных карт на стол. — Осторожнее, ты почти проиграл. Еще пару минут и при тебе останется только твой острый язычок. Прощайся с монетами, Анн Керли.
Напряжение за игорным столом росло. Толстый вылетел следующим, его деньги ушли к красавице-авантюристке. Он стал похож на помрачневшего колобка, когда покидал квартал. Анндем расчетливо и незаметно скинул пару-тройку слабых карт. Он почувствовал, что лоб стал влажным от пота. Теперь пальцы со страшной осторожностью тянулись к каждой карте, секунд десять держали картонку за краешек, прежде чем решиться сделать новый ход. Ему казалось, что даже дыхание в эти мгновения перехватывало.
Последние карты. У вора в руке одна, у воровки тоже. Теперь все зависело лишь от того, к кому из них двоих повернется фортуна. К кому-то она встанет лицом, а кому-то спиной…
Анндем был заведен. Нервы натянулись, словно тугие паруса, готовые лопнуть. Он держал козырь, ожидая хода Ворон. Если она кинет более сильную карту — он отдаст все добро, лежащее перед ним. Если ему подмостит — у них случится ничья. Ничья будет лучше поражения, бесспорно.
Девушка медленно опускала карту на стол. Анн готов был взорваться, пока воровка тянула хомяка за щеки! Это оказался «шут». И вот, в следующую минуту, Ворон уже забирала монеты-путешественники сэра Родвина, набивая свой кошель.
Анндем мысленно стал материться хуже любого пьянчуги. Он проклял все, на чем свет стоит, облил грязью каждого знакомого и послал в глубокую задницу свою «подругу-удачу».
— Я поддавался, — а на лице невозмутимая улыбка, несмотря на бушующий шторм злости и возмущения внутри. — Решил, что хочу порадовать милую девушку.
— Тогда мог бы сразу отдать деньги, без игры, — она собрала весь победный куш, оставив один медяк Анн, чтоб еще больше его унизить. — Я же говорила, спутником твоего имени будет — «Проиграл все деньги». Угости себя выпивкой, утешься.
Анндем в одно время восхищался, а в другое жутко ненавидел то, как ловко эта девица орудует словом, унижая его достоинство. Он должен ответить не менее остроумно, чтоб не упасть в ее и своих глазах! Но ему не позволили это сделать.
— Со, Анн, проиграл девсенке? — Чарли молнией прибежал к карточному столу. Он всегда был жутко гиперактивным: то он в одном конце улицы, то через минуту уже в другом. Худой как глист и страшный. Глаза его всегда смотрят в разные стороны.
— Молодес, Ворона, выигрываес насых постоянно! Всех валис! Не зенсина, а волсебниса!
Анн закатил глаза и поднялся, уходя, пока Чарли продолжал осыпать своими замечательными комплиментами Ворон. Если бы Анндем был девушкой, то унес бы ноги сразу, как только к нему подошел этот жуткий тип. Карманник даже поежился от таких представлений, почему-то его больная фантазия вырисовывала Чарли голым. Болезненная фигура, покрытая пятнами, с маленьким обвисшим члеником. Отвратительно.
***
Пока Анн блуждал по мрачным переулкам, размышляя о Чарли, то сам не заметил того, как пришел к тупику. Уже собираясь развернуться, вдруг услышал свист. Оглянулся — его нагоняли чьи-то незнакомые силуэты. Вору стало не по себе. Он хотел бы побежать вперед, да только там непроходимая высокая стена из серого кирпича.
Незнакомцы приближались. Они ускоряли шаг. Анн кинулся в сторону, инстинктивно почувствовав угрозу, но было уже поздно. Трое нагнали и окружили его. Один из них, грозный мужчина под два метра ростом, схватил за руку и больно дернул, так, что что-то хрустнуло, и Анн решил, что ему сломали кость. Затем нечто тяжелое обрушилось на голову, в глазах поплыло, и Анндем упал, последним ощутив только влагу грязи под собой.