Странная

Ме­ня зо­вут По­лум­на Лав­гуд. Стран­ное имя, да? Но оно моё, и, на­вер­ное, это не мог­ло быть ина­че.

      Отец го­ворит, что во мне есть что-то от лу­ны. Он прав, я дей­стви­тель­но люб­лю гу­лять лун­ны­ми но­чами.

      Мо­жете ли вы пред­ста­вить се­бе, что бы­ва­ет, ког­да её свет про­низы­ва­ет клу­бы ноч­но­го ту­мана меж­ду де­ревь­ями? Зна­ете ли, что в ча­щах жи­вут сов­сем дру­гие пти­цы, не­жели те, что оби­та­ют в вен­ти­ляци­он­ных про­ходах го­род­ских до­мов? И что пе­ред рас­све­том они все по­ют ина­че, чем днём?

      Гу­ляя в по­лум­ра­ке лет­них ле­сов, я час­то слы­шу жур­ча­ние ручь­ёв. Они и в тём­ные ча­сы про­дол­жа­ют свой путь. И по­рой мне хо­чет­ся ид­ти и ид­ти ря­дом, за ком­па­нию. И, в кон­це кон­цов, ку­да-ни­будь прий­ти. Их нет­ро­нутая чис­то­та и ти­хий плеск — слов­но бы во­да шеп­чется са­ма с со­бой, как бы го­воря, что всем здесь дос­та­точ­но са­мих се­бя: не­бу, лис­ту ду­ба, тра­вам и мхам, ре­кам и пес­чинкам звёзд…

      О, как упо­итель­но пах­нет зем­ля! Тра­вой, дож­дём и чем-то по­хожим на мо­локо. А ког­да ле­жишь в блед­но-зе­лёном мху, та­ком мяг­ком, что, ка­жет­ся, вот-вот про­валишь­ся под не­го, и ви­дишь, как свет­лячки, эти жи­вые звёз­ды, кру­жат­ся в бес­шумном тан­це, в ушах са­ма со­бой зву­чит му­зыка, ко­торую ещё ник­то не на­писал. Ес­ли ле­жать не­под­вижно, то вет­ви де­ревь­ев на­чина­ют на­поми­нать пле­тёный во­рот­ни­чок на си­зой гру­ди не­ба, а под паль­ца­ми мох, влаж­ные от ро­сы листья и сос­но­вые игол­ки. И фи­ал­ка так меч­та­тель­но выг­ля­дыва­ет из сво­их плю­шевых зе­лёных листь­ев…

      В пол­ночь в ча­ще и на опуш­ках рас­пуска­ют­ся цве­ты, что спо­соб­ны на мно­гое, ес­ли до­верить­ся их чу­дес­ной си­ле. Ог­нецвет при­да­ёт сер­дцу храб­рости. Бе­лог­ривка ле­чит ду­шев­ные ра­ны. Лун­ник на­пол­ня­ет ду­шу та­инс­твен­ным све­том. Фи­олет­ка зас­тавля­ет сме­ять­ся над го­рес­тя­ми, а зме­иный хвост де­ла­ет тер­пе­ливым и гиб­ким… Но все они хо­роши в час цве­тения и сов­сем не лю­бят сто­ять в ва­зе.

      А вы ви­дели ког­да-ни­будь, как цве­тёт па­порот­ник? Нет, сов­сем всё не так, как пи­шут в книж­ках. Яр­ко-крас­ные, буд­то уголь­ки, бу­тоны его пря­чут­ся в гус­тых пе­рис­тых листь­ях и выг­ля­дыва­ют от­ту­да на од­ну толь­ко ночь в го­ду. А в дру­гие дни пой­ди оты­щи их!

      Есть в на­шей пу­ще мес­течко, где под­жи­да­ет ме­ня друг. У не­го гус­тая ры­жая шерсть, ос­трая мор­да и тон­кие тём­ные лап­ки. И он лю­бит хлеб с солью, ко­торый пе­кут у нас до­ма…

      О чём ещё я не рас­ска­зала? О фе­ях, что, вы­бегая тан­це­вать на тра­ве, ло­вят лун­ные бли­ки? О ру­сал­ках, во­дящих хо­рово­ды на бе­регу род­но­го озе­ра? Или о том, как воз­дух в ав­густе зве­нит ты­сячью зо­лотых искр? Или о стре­коте куз­не­чиков бли­же к сен­тябрю? Это вы и са­ми зна­ете.

      А зна­ете, что Гре­мучая Ива взды­ха­ет, ког­да пер­вые лу­чи сол­нца ка­са­ют­ся её? А цве­ты в оран­же­рее ма­дам Стебль? Нет, на бал они, ко­неч­но, не хо­дят, тем бо­лее в ко­ролев­ский дво­рец. Но у каж­до­го рас­те­ния сказ­ка своя.

      Не ве­рите мне? А вы прис­лу­шай­тесь как-ни­будь са­ми. Мо­жет, и у вас то­же есть собс­твен­ная сказ­ка? Нет, не от­ве­чай­те. Толь­ко не за­будь­те рас­ска­зать её тем, кто го­тов выс­лу­шать и по­делить­ся в от­вет сво­ей, хо­рошо?