предыдущее - http://www.proza.ru/2018/05/18/1435
Какое-то время мы смотрели друг на друга через стол, держась за руки и улыбаясь.
- А знаешь… - сказала Вероника тихо, - эти прекрасные и дурацкие шестнадцать лет были не только твои, но и мои тоже. Да, мне тогда было двадцать пять, но, когда я оставалась одна, я чувствовала себя потерявшейся и замученной, - она вздохнула. - А когда я была с вами, с ребятами, когда ты был со мной, мне казалось, что и мне шестнадцать. У меня ведь тоже мои шестнадцать лет были счастливые. Но не потому, что я была влюблена, а потому, что я занималась балетом, и мне казалось, я нашла в этом свой смысл…
- А помнишь, ты мне рассказывала, какие ноги бывают у балерин? – вспомнил я. - Ты сначала рассказала, а потом показала на фотографии в какой-то книге своей... У меня тогда был настоящий шок. Я же потом это переживал, как дурак. За твои ноги переживал. Я просто тебе не говорил, но у меня ещё долго это фото стояло перед глазами, я всё время думал, зачем такое терпеть, чтобы просто танцевать? Ты мне тогда сказала: за всякой красотой стоит труд и боль. И я это запомнил и долго был ошарашенным. И каждый раз обливался страхом, когда видел, что ты натёрла ногу. А потом ты мне рассказала, что танго-обувь совсем другая, она мягкая, и у меня от сердца отлегло...
- Бедный мальчик, - она ласково сжала мои руки. – Какая страшная женщина встретилась тебе на пути. Показала изнанку жизни...
Глаза её улыбались, такие тёмные и ясные в полумраке, и такие знакомые, что невозможно отвести от них взгляда…
- Чёрная рубашка, распахнутая на груди… - вдруг проговорила она мечтательно качая головой. - Чёрная шёлковая рубаха и белые штаны, закатанные до колен. И ты был бы босиком… Я даже знаю, какую девочку можно ставить тебе в пару. Я сама придумывала бы тебе костюмы…
Я отпустил её руки и закатил глаза.
- Против белых штанов мне конечно не устоять, - сказал я, глядя в потолок. - Слушай, я не пойму, ну неужели у вас без меня некому выйти на сцену?
- А знаешь, что сказала Констанция?
- Откуда ж мне знать…
- Она сказала: Этот мальчик мог бы заработать у нас довольно приличные деньги. И ещё она сказала: он совершенно ошалел от тебя, это был бы лучший твой партнёр…
- Ошалел, - сказал я. – Всё так. С того момента, как увидел тебя на набережной. И я не хочу ни о чём думать. Мне хочется тебя обнимать, целовать – и всё. И больше ничего, понимаешь? Никаких штанов. Иди сюда…
Я за руку вытащил её со своего места, обвёл вокруг стола и посадил к себе на колени, привлёк её такое щемяще-знакомое, нежное, сильное, гибкое, податливое тело, обнял под халатом, чтобы чувствовать тепло кожи, вдохнул знакомый запах волос, прошептал в шею, зажмурившись:
- Обнимать, целовать и любить. Какие-то штаны, какие-то деньги… У меня есть деньги. Мы даже можем поехать куда-нибудь. В Италию хочешь? Купим тебе ещё одно красивое полосатое платье… Не помнишь, мы с тобой были в Италии? Мне кажется, не были…
Я услышал, как она тихо засмеялась над моим ухом.
- Что ты смеёшься? У меня на самом деле сейчас куча денег. Я всё равно их пропью с друзьями… Поехали, а?
- Чес…ну что за чушь… У тебя даже нет загранпаспорта…
- Да пустяки это всё, дядька мне оформит в два счёта. Он, кстати, предлагал……
- Нет… не надо так шутить…
- Я не шучу! Оторвёмся дней на пять, а потом будем жить своими жизнями. Ты вернёшься в Америку. Ко мне приедет девушка…
- Я же работаю, глупое ты существо!… - она отстранилась и посмотрела мне в лицо. - Ты будешь оплачивать простои всей группе?
- Ах, простои… - протянул я, откидываясь на спинку кресла, - вон как всё серьёзно…
- Всё очень серьёзно, и мне бесконечно жаль, что ты этого не понимаешь… Ты вообще такой балбес, который не знает себе цены. Подожди, молчи! – она закрыла мне рот ладонью и повернула моё лицо к себе. – Пойми, ты не так думаешь. Ты не то ищешь, не тем дорожишь. Всё это время, что мы тут с тобой, ты ищешь и ждёшь того, чего уже нет и не будет никогда. Понимаешь? Ты вспоминаешь себя, которого уже нет. Ты ищешь меня, которой тоже уже нет. Нет больше прошлого. А ты всё вспоминаешь домик, окошки синенькие… Этого нет больше, пойми. Как нет твоего детства. И здесь, в этом городе, ты просто проходишь мимо своего будущего. Пусти меня…
Она поднялась с моих колен, запахнула халат, прошлась по номеру.
- Вы все здесь так живёте, словно заворожённые, - сказала она, качая головой и не глядя на меня. - Без движений, без планов, без роста. Я уже не представляю, как так можно. Жизнь идёт, в ней всё меняется, а у вас здесь всё застыло.
- Ну вот как раз не застыло, - возразил я. – Как раз у нас всё задвигалось…
- Задвигалось.. – печально повторила она. - Только куда задвигалось - вот вопрос… Чес, поверь мне, всё может быть очень плохо здесь у вас. И, может быть, довольно скоро. Да, у вас здесь зачарованный мир. Море, солнце, нега… остров безмятежности. Волшебная страна со спящими под солнцем белыми городами…
- Ну да, правильно, - сказал я. – Так и есть: волшебная страна с белыми городами… Лисс, Зурбаган, это ж всем известно… За тем сюда и едут, всё правильно ты говоришь.
- Вот именно, что Лисс, Зурбаган и алые паруса. То есть, то, чего нет на самом деле! Убаюкивающие сказки. Это же просто иллюзия… И вы здесь, между Лиссом и Зурбаганом – на клочке какой-то исчезающей иллюзии. Грин придумал – и вы все поверили в сказку у моря. А она скоро не просто истает, она просто порвётся в клочья… Я не знаю уже, как тебе объяснить… Я просто хочу, чтобы ты удержался, чтобы твои способности не пропали… Можно мечтать о красивом, а можно делать это красивое своими руками. Грин, кстати так и делал. Он писал об этом. Я тоже хочу создавать что-то красивое и незабывемое. И хочу, чтобы и у тебя тоже была возможность делать что-то красивое…
- Вот слетать в Италию – это очень красивая идея, - сказал я, подняв палец и упрямо сохраняя легкомысленный тон.
- Нет, Чес… - она покачала головой, - мне уже пора возвращаться. Меня дочка ждёт...
- В каком смысле «дочка ждёт»? – я воззрился на неё - Чья дочке? Не понял?
- Моя дочка, - сказала она просто.
Несколько секунд я смотрел на неё, не мигая.
- Твоя дочка? – проговорил я заворожённо, - Ты что, шутишь так?
- Нет, я не шучу.. У меня действительно есть дочь…
- Не понял, - тупо повторил я. - У тебя есть дочь. И… сколько ей?
- Одиннадцать…
- Одиннадцать лет??
Мы оба замолчали. Я смотрел на неё не отрываясь, и она под моим взглядом опустила глаза, коротко вздохнула и снова подняла глаза.
- Я не понял, - повторил я в третий раз, уже совершенно по-дурацки… - Подожди… Ронни… - я вдруг назвал её так, как почти никогда не называл, это было её зарубежным именем, но сейчас я её именно так назвал, и сам этому удивился. Как будто резко отодвинул её от себя.
Вдруг что-то сильно стукнуло мне в голову изнутри – над левым глазом, остро и больно. Я сморщился и схватился за лоб. Уже не в первый раз настигал меня этот спазм, короткий и неожиданный, он буквально ослеплял меня. Я растёр ладонью лоб, пытаясь разогнать боль и заодно приспособиться к услышанному. Посмотрел на неё сквозь пальцы. Она не могла так шутить. Так не шутят…
- Что с тобой? – спросила она встревоженно.
- Стегануло в голову… сейчас… подожди…
Ледяной озноб вдруг пошёл по телу волной, меня передёрнуло, я почувствовал холод своих рук. Я встал с кресла, начал судорожно натягивать одежду, но простые движения не получались, в рукав рубашки я сунул только одну руку, уронил на пол свитер, поднял и снова уронил, чертыхнулся, махнул рукой и просто накинул свитер на плечи...
Она смотрела на меня почти со страхом.
- Ты что делаешь? Ты хочешь уйти?
- Нет, - я сел на кровать полуодетый и опять взялся за голову.
Она подошла, села рядом, притянула меня к себе, обняла, поцеловала в ухо, в лоб, в нос, ещё куда-то, ещё и ещё… Она всегда знала, как со мной надо обращаться, под её поцелуями всё сразу вставало на свои места. Я глубоко вздохнул, чувствуя прилив тепла. Голове стало легче, я выпрямился и выдохнул воздух. Она смотрела на меня, подняв брови, сочувственно и внимательно.
- Так, леди, - сказал я, берясь обеими руками за её плечи. – Спокойно. Давайте всё сначала.
- Прости, Чес, - просительно сказала она. – Наверное, тебе нужно было знать, но… я не могла тебе этого говорить тогда.
Я медленно прокручивал в голове услышанное. Было странное чувство: словно сердце встало на какие-то секунды, а потом опять пошло, после того, как она меня расцеловала.
- Слушай, - сказал я, опять берясь за лоб, - это все женщины такие, или ты одна? Я имею в виду, это у вас так нормально: ошпарить какой-то новостью и сидеть такой грустной и нежной, словно всё ничего…
Она молчала, просто смотрела сочувственно. Я лёг на постель и положил руки за голову. Спазм прошёл совсем, я облегчённо закрыл глаза.
- Рассказывай, - сказал я.
продолжение http://www.proza.ru/2018/06/07/653