Люди простые или, как говорят, – «от сохи», обычно не заморачиваются вопросами: «Что такое человек? Как он произошел?» Для их повседневной жизни достаточно интуитивных представлений, без научных, точных формулировок. Но для людей пытливых вопросы эти всегда были загадкой. Правда, для глубоко верующего, человек создан по образу и подобию Божьему, и точка! Уфологи и те, кто близки им по духу и пристрастиям, убеждены, что к появлению человека на Земле приложили руку инопланетяне. При всем уважении к чувствам верующих и необузданным фантазиям других, проблема начала человечества совсем не та, чтобы предаваться подобным иллюзиям и нужен совершенно иной, серьезный подход.
Для людей науки человек представляется результатом эволюции животного мира. Одни считают, что первым на такую гипотезу решился Жорж Луи де Бюффон, который еще в конце XVIII века опубликовал «Естественную историю». Вот в нем-то он и высказал крамольную по тем временам мысль, что люди – потомки обезьян. Идея была воспринята в штыки, и книга сожжена [1]. Другие ссылаются на «Философию зоологии» (1809 г.), где автор первого эволюционного учения Жан Батист Ламарк повторил ту же мысль. Через полвека (в 1862 – 1863 годах) сразу три зоолога, - Карл Фохт, Томас Гексли и Эрнст Геккель, независимо друг от друга, вслед за публикацией в 1859 году эволюционной теории Чарльза Дарвина, решили возродить идею происхождения человека непосредственно от обезьян. Но, как не бросалось в глаза внешнее сходство особей двух видов, разрыв в их развитии столь очевиден, что не укладывается в дарвиновскую теорию постепенной эволюции. И тогда, чтобы сгладить этот скачок, Геккель и Фохт в 1866 – 1868 годах сделали поправку – человека произошел не непосредственно от обезьяны, а от промежуточного вида – обезьяночеловека. Геккель обозначил такого посредника питекантропом (от греч. pithecos — обезьяна и anthropos — человек) и предположил, что искать его надо где-то в Юго-Восточной Азии.
Вооружившись этой идеей, врач Эжен Дюбуа отправился на поиски переходной формы от обезьяны к человеку и откопал в 1890 – 1891годах на острове Ява несколько костей умозрительно предсказанного питекантропа. С тех пор антропологи с удвоенной энергией стали искать материальные следы предка человека по всей планете. Причем вместо останков единственного промежуточного существа накопали столько разных скелетов, что получилось не линейная цепь эволюции, а развесистое древо родословной гоминид. И теперь им приходится оправдывать неожиданный поворот событий тем, что «поскольку становление человека - длительный процесс, а эволюция непрерывна, то между человекообразным приматом, жившим 10 млн лет назад, и современным человеком было МНОГО ЗВЕНЬЕВ» [2, с. 41]. Но это уже от лукавого, потому как речь идет не о всей цепочке звеньев, а о поиске того конечного и единственного «недостающего звена» в этой цепи, которое определенно «еще не человек», но «уже и не обезьяна»!
Фиаско с поиском «недостающего звена» есть лишь один из явных симптомов «болезней роста» в полуторавековом развитии антропологии как науки. При этом она наступает на те же грабли и проходит те же этапы и трудности, которые выпали на долю других, уже состоявшихся наук. И в этом плане весьма поучительна история становления такой древнейшей отрасли знания как астрономия.
Первую, наиболее известную систему мира во II-м веке н.э. построил древнегреческий астроном и математик Клавдий Птолемей. Идейной основой для этой цели послужили представления древнегреческих философов о том, что Земля неподвижна и находится в центре Вселенной (Аристотель), а движения других небесных тел вокруг Земли возможны только по окружностям и к тому же движения должно быть равномерными (Платон). Но эти установки приходили в противоречие с неравномерным и, в особенности, - попятным движением планет. И вот стараниями Птолемея все же удается втиснуть известные на то время небесные тела в равномерные движения по окружностям в виде комбинаций эпициклов и деферентов.
Опытными данными для геоцентристской системы мира послужили наблюдения за движениями планет, полученные невооруженным глазом. Однако уже в средние века более точные, инструментальные наблюдения показывали все увеличивающейся разрыв между теорией и опытом. Чтобы сгладить расхождения, для планет стали вводить дополнительные эпициклы, причём центр каждого последующего двигался по окружности предыдущего, и только по последнему эпициклу двигалась сама планета. Модель мира становилась громоздкой, запутанной, все менее пригодной для практики и требовало замены. Но для этого надо было пойти против устоявшихся за тысячелетие догм, жестко охраняемых христианской церковью (вспомним сожжённого на костре Джордано Бруно).
Тем не менее, такие люди нашлись. Первым на радикальный пересмотр устройства мира решился Николай Коперник, поместивший в центр Вселенной вместо Земли Солнце. Затем Иоганн Кеплер заменил равномерное движение планет по окружности на неравномерное по эллипсу, а Исаак Ньютон открыл причину, заставляющую небесные тела двигаться по этим эллипсам, а именно – силу взаимного тяготения. Это дало астрономам возможность перейти от простого описания к объяснению и даже к предсказанию небесных явлений! Свидетельством наступившей зрелости и торжества подлинно научного подхода послужило «открытие на кончике пера» в 1846 году планеты Нептун Джоном Адамсом и Урбеном Леверье. Оба они, независимо друг от друга, опираясь на наблюдаемые отклонения планеты Уран от положенных ему по теории координат, рассчитали массу и орбиту неизвестной планеты, оказывающей влияние на перемещения по небу Урана. Направленный в указанную на небосводе точку телескоп подтвердил верность теоретических расчетов.
Так сформировалась небесная механика, ставшая для других естественных наук эталоном и ориентиром в деле построения полноценной научной теории. Из этой истории ученым необходимо вынести очень важный и полезный урок – нельзя строить научное знание на голой очевидности и застывших догмах. Действительность зачастую оказывается прямо противоположна им! Эту мысль весьма четко обобщил еще Карл Маркс: «Если бы явление и сущность совпадали, то наука была бы излишня».
Вернемся теперь к проблеме происхождения человека. Антропология наших дней представляет собой «птолемеевский» этап её развития. Она увлечена обследованием каждого отдельного дерева, но нет и мысли окинуть взглядом весь лес. Между тем, настало время критически взглянуть на те исходные пункты, от которых танцуют ученые. Если истоком геоцентристской системы мира послужило так близкое к сердцу и очевидное взору каждого обывателя представление о неподвижности Земли, так и антропология не смогла пройти мимо бросающегося в глаза внешнего сходства обезьян и людей. Если Птолемей заставлял небесные тела двигаться по совершенным математическим фигурам – окружностям, то и в антропологии ученые не стали утруждать себя глубоким анализом сложившейся ситуации и в качестве совершенной фигуры взяли особь вида Homo sapiens. Как ни как - венец творения! И теперь проблему происхождения человека пытаются свести к эволюции внешнего и внутреннего строения приматов в направлении к этому совершенному образцу. Однако установить где и в какой момент времени совершился переход к «окружности» в эволюционном движении приматов к людям так и не удается. Хотя пытаются учесть и изменения, прогресс в орудийной деятельности гоминидов. Но и это не спасает положение - «найти морфологический критерий разграничения высокоразвитых ископаемых человекообразных прямоходящих приматов, систематически использовавших различные природные предметы в качестве орудий (австралопитеки), от тех, которые изготовили первые искусственные орудия и тем самым стали первыми людьми, невозможно» [3].
В своей речи при вручении Нобелевской премии по химии (1908 г.) Эрнест Резерфорд разделил науки о природе на физику и коллекционирование марок. Если воспользоваться этой классификацией, то физическая антропология заменила марки на коллекционирование скелетов. Причем за полтора века скелетов накопилось столько, «что именно их многочисленность становится проблемой для антропологов, поскольку оперировать столь большим материалом уже трудно», - сетует один из них - Станислав Дробышевский [2, с. 42].
Обычно жалуются на недостаток исходных данных, а тут их избыток, и он не столько помогает, сколько мешает решению проблемы происхождения человека. Более того, все более убеждаешься в том, что несомненные успехи генетики, молекулярной и эволюционной биологии, других смежных дисциплин при разработке узкоспециальных вопросов в своей области, рождают для антропологов ложные ориентиры и ожидания, уводят в сторону от корректной постановки проблемы и ее решения. Как можно рассчитывать на успех, если они даже не задумываются вооружиться четким, строго научным понятием, что такое человек! Получается, как в доброй русской народной сказке: «сходи туда, не знаю куда; принести то, не знаю, что!». Короче говоря, пора уже исследователям оглянутся назад на свои исходные установки, критически пересмотреть их и, если надо, отказаться от наивных, казалось бы, интуитивно ясных и верных представлений о человеке. Перейти, образно говоря, от гео- к гелиоцентристской системе человекознания, от описательной, «птолемеевской» стадии развития антропологии к объяснительной. Но для этого надо вырваться из ставших уже узкими рамок биологической эволюции и взглянуть на обсуждаемую проблему с более общих позиций.
Идея разработки единой теории эволюции природы и общества родилась у нас еще в 70-ых годах прошлого века при решении проблемы выбора критерия оптимальности строительных конструкций [5,6,7]. Вообще, внимательный анализ появления разного рода технических систем показал очень схожую картину их развития с процессами биологической эволюции. Начиная от примитивных каменных орудий первобытных обществ и кончая последними технологиями современности. Человек вносил изменения («мутации») в свои средства производства и предметы потребления, формы поведения и образы жизни, а практика производила естественный отбор, путем отбраковки неудачных новшеств и сохранения наиболее подходящих для выживания и процветания обществ.
Эволюционный взгляд на все стороны окружающего мира проявляют многие ученые. Не случайно, в последнее время сформировался целый поток публикаций под рубриками «Big history (Большая история)», «универсальная история», «глобальный эволюционизм», «мегаэволюция» и т.п. К сожалению, получаемые при этом картины эволюции в живой и не живой природе, а также и в человеческом обществе стыкуются чисто механически, рядоположено. Нет плавного перехода картины одной эволюции в другую как отражение естественного, поступательного движения в силу внутренних, побудительных причин. Исследования процессов носят все тот же описательный характер, - «как?», не углубляясь до ответов на вопрос «почему?».
Именно для ответа на последний вопрос и выяснения причинно-следственной связи между различными этапами единого процесса была построена следующая модель эволюции природы и общества [8,9 и др.]. Простейшим свойством систем и исходным пунктом единой теории эволюции служит стабильность (устойчивость) систем во времени. При этом математически условия стабильности основных уровней организации окружающего нас мира выражаются в следующем виде:
Физическое тело: E = Eвнутр. < 0 … (1)
Животное: E = Eвнеш. - Ефизиолог. = 0 … (2)
Человек: E = Eвнеш. - Ефизиолог. > 0, … (3)
где E – запас энергии, определяющий стабильность системы;
Eвнутр – внутренняя энергия физического тела;
Eвнеш. – свободная энергия, извлекаемая организмом из внешней среды;
Ефизиолог. – свободная энергия, необходимая для покрытия физиологических потребностей организма.
Проще говоря, стабильность физического тела (прочность связей между его частицами) определяется той энергией, которая выделилась во внешнюю среду при образовании связей между его частицами – условие (1). Обратный процесс разрушения такого тела требует вернуть и приложить к этим связям энергию, превышающую ранее выделившуюся. Так, чтобы разбить обычный камень, достаточно энергии удара увесистым молотком. А вот для разрушения связей между атомами и молекулами живой плоти не нужно даже внешней энергии удара – достаточно энергии беспорядочного теплового движения самих частиц. Поэтому для своей стабильности живой организм вынужден постоянно заниматься восстановлением этих связей, саморемонтом, и для этого добывать энергию и материал в виде пищи из внешней среды – условие (2). Следовательно, биологическая жизнь есть способность живого организма обеспечивать динамическую стабильность своих биомакромолекул путем извлечения и использования свободной энергии из внешней среды.
Для своего выживания и развития животному достаточно добывать энергию в пределах физиологических потребностей организма – это жизненно необходимый продукт. И вот в ходе эволюции среди миллионов разнообразных вариаций живых организмов выделился биологический вид
Homo sapiens своей удивительной, из ряда вон выходящей способностью добывать энергию из внешней среды сверх физиологических потребностей в виде избыточного (прибавочного) продукта – условие (3). «Все развитие человеческого общества после стадии животной дикости начинается с того дня, как труд семьи стал создавать больше продуктов, чем необходимо было для ее поддержания, с того дня, как часть труда могла уже затрачиваться на производство не одних только жизненных средств, но и средств производства» [10, с. 199].
Человек – понятие чисто теоретическое. Чтобы понять это, нужно знать об особенностях формирования таких понятий и в этой связи вспомнить слова Карла Маркса о товаре как чувственно-сверхчувственной вещи или общественной стоимости. Эти суждения можно полностью отнести и к общественной природе человека (вставки в круглых скобках мои – К.Н.): «Стоимость товаров (человек) тем и отличается от вдовицы Куикли, что не знаешь, как за нее взяться. В прямую противоположность чувственно грубой предметности товарных тел (биологических тел), в стоимость (в человека) не входит ни одного атома вещества природы. Вы можете ощупывать и разглядывать каждый отдельный товар (особь вида Homo sapiens), делать с ним что вам угодно, он как стоимость (как человек) остается неуловимым” [11, с. 57]. "Поймать", "пощупать" человека как такового (то есть, без скелета, плоти, других телесных проявлений) можно лишь поднявшись над уровнем биологической жизни до сферы новых, социально-экономических отношений.
Но что за сила поднимает животный мир обезьян Homo sapiens на иной уровень человеческих отношений? Здесь полезно провести следующую аналогию. Все сейчас пользуются воздушным транспортом. С завершением посадки пассажиров, самолет отъезжает от здания аэропорта и выруливает на взлетно-посадочную полосу. Но на всем этом пути, - до полного разбега, - самолет, по существу, вовсе и не самолет, а обычный наземный транспорт, перемещающийся по взлетному полю за счет тяги двигателей! Но как только дано разрешение на взлет, то в результате набора достаточной скорости более медленный воздушный поток под крылом создает (по закону Бернулли) большее давление на крыло, чем более быстрый воздушный поток над тем же крылом и возникает разность давлений, поднимающий судно в воздух. Вот эта невидимая, не осязаемая пассажиром подъемная сила и переводит ранее наземный транспорт в состояние воздушного! Если не считать управления потоками воздуха с помощью отдельных элементов крыла, никаких изменений в конструкциях ни фюзеляжа, ни крыльев, ни хвостового оперения, ни двигателей самолета не потребовалось.
Также не потребовалось каких-либо существенных изменений в теле обезьян вида Homo sapiens и для появления первых людей. В этом случае для создания «подъемной силы» понадобилось только дать первоначальный толчок – заставить животных вида Homo sapiens начать регулярное производство избыточного продукта, перейти от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству. У сапиенсов, как и у многих других животных, присвоении плодов дикой природы как физиологически необходимого продукта происходило в рамках своих, сложившихся в ходе эволюции социальных связей. Однако производство и распределение избыточного продукта потребовало совершенно иных общественных отношений, и их особенности определили сущность человека. Впервые догадку об общественной природе человека высказал Аристотель [12] и затем ту же мысль повторил Карл Маркс: "...сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений" [13, с. 3]. Мы же подчеркиваем коренное различие общественных отношений человека от подобных же отношений животных – это отношения, возникающие на базе производства и распределения именно избыточного продукта.
Скорее всего, поначалу производство излишков носило непреднамеренный, стихийный характер – удачная охота, урожайный на дикие продукты год и т.п. Но постепенно осознав, какие преимущества, стабильность и процветание в жизни дают эти излишки, первые люди стали наращивать не случайное, эпизодическое, а регулярное производство избыточного продукта. С этой целью, не ограничиваясь изготовлением и совершенствованием обычных, вещественных орудий труда, они стали приручать, использовать диких животных. Так появились коровы, лошади, овцы, козы, и т.п. Чтобы превратить лошадей, быков в покорный тягловый скот, шли даже на то, чтобы пресечь проявления их естественных инстинктов путем кастрации. Так появились мерины, волы и они стали служить даже мерой при оценке трудоспособности самих людей – «пашет как вол!». Естественно, что рабочий скот не был способен претендовать и не претендовал на свою долю в произведенном избыточном продукте. Этот «недостаток» оказал ему добрую службу. Получив новое применение и не подвергаясь скорому убою, как нынешние бройлеры (жизнь последних – считанные дни, пока набирают живой вес!) или другой продуктивный скот, домашние животные по воле своих хозяев продлевали свое существование в качестве тягловой силы. Такой способ переложения тяжелого физического труда на шею скота и, как следствие, наращивание производства избыточного продукта и безвозмездное присвоение совместно созданного богатства хозяевами жизни, подтолкнуло первые человеческие общества к тому, чтобы породить всем известное явление, как рабство.
Из истории мы знаем, что давно уже существовала практика кастрации мужчин для известных целей и в результате получали евнухов, кастратов. Однако еще раньше додумались кастрировать не только в биологическом, но и в экономическом смысле. На том этапе развития человеческих обществ, когда развитие технологий стало способствовать производству работником большего объёма продукции, чем необходимо для поддержания собственной жизни, военнопленных, которых прежде убивали, стали принуждать к тяжёлому труду на хозяина. При этом они были лишены возможности присваивать и распоряжаться своей долей произведенного избыточного продукта. Зато пленники в качестве рабов продлевали свое существование. Чем не кастрированный бык?
Раб является тем «недостающим звеном» между обезьяной и человеком, которое безуспешно ищут палеоантропологи среди скелетов доисторических времен. Причина неудач в том, что нынешние ученые признаки человека сводят к внешнему облику, строению скелета, прямохождению, объему мозга, речи, сознанию, изготовлению орудии труда и т.п. Но это все – лишь
предпосылки становления человека. На уровень собственно человеческих, общественных отношений поднимается лишь тот, кто распоряжается, пользуется своим избыточным продуктом. Потому-то раб уже не животное, так как производит избыточный продукт, но и не человек, так как лишен возможности воспользоваться этим продуктом. Он – орудие труда! В укор специалистам наших дней отметим, что это четко понимали ученые времен расцвета классических рабовладельческих обществ, очевидцы взаимоотношений между рабом и рабовладельцем. Вспомним утверждения, известные не только из научной литературы, но и вошедшие в учебники по истории древнего мира: Аристотель (384–322 гг. до н.э.) – «одни орудия являются одушевленными, другие – неодушевленными. Раб есть одушевленная собственность и наиболее совершенное из всех орудий». Или Марк Теренций Варрон (116–27 гг. до н.э.) – «теперь я буду говорить, какими орудиями труда обрабатываются поля. Эти орудия бывают трёх видов: говорящие – рабы, мычащие – быки, немые – повозки, лопаты, плуги».
Вышесказанное позволяет перейти к формулировке критерия состоявшегося человека. В логике и математике под критерием понимается необходимое и достаточное условие истинности какого-либо утверждения. Необходимым служит условие, при несоблюдении которого утверждение заведомо ложно. Для человека таким условием служит неравенство (3), показывающего, что если нет производства избыточного продукта, то нет и человека. Но это условие лишь выделяет особь вида Homo sapiens из ряда других животных как «одушевленное», «говорящее» орудие труда. И только тогда, когда эта особь не только произведёт, но и будет распоряжаться произведенным продуктом, создается необходимое и достаточное условие того, чтобы стать человеком! Догадку об этом еще в ХVIII веке высказал такой мыслитель, как Клод Гельвеций [14]: «людьми не рождаются, а становятся теми, кто они есть».
Как известно, свойства вещей и отношений могут быть точечными или интервальными. Например, быть отцом, матерью свойство точечное – «да» или «нет». Но вряд ли нужно доказывать, что человек человеку вовсе не ровня; об этом говорить весь наш жизненный опыт и такое понятие как социальный статус. Потому-то человек – свойство интервальное, им он является в большей или меньшей степени! Дело в том, что каждое родившееся существо вида Homo sapiens под воздействием семьи, ближайшего окружения и общества перенимает и формирует свои жизненные ценности, волю, характер. Они-то и определят путь вхождения и место каждого в человеческом обществе. Представляется полезным с точки зрения жизненных ориентиров и достигнутых результатов выделить три категории людей. Подавляющая масса их «звезд с неба не хватает», прагматична и довольствуется сложившимися, общедоступными стандартами жизни. Специальные исследования на этот счет нам не известны, но жизненные наблюдения и опыт ориентируют на цифру в 90% от общего числа людей.
В следующую категорию следует отнести тех, «кто тянется к звездам»! Они так или иначе, в той или иной мере реализуют свои природные задатки, развивают способности, настойчиво добиваются достаточно высокого положения в обществе. Себя они стремятся позиционировать как элита общества. Таких целеустремленных людей порядка 10%.
Наконец, к третьей категории отнесем тех людей, которые сами стали звездами на небосклоне человеческого общества. В своих крайних проявлениях они задают систему координат, где ось абсцисс отражает материальный рост тех людей, кто, как правило, «готовы отвечать перед законом за каждый миллион своих денег, кроме первого!». Эти звезды настолько редки (порядка 0,01 %), что их, как и в астрономии, можно указать по именам, давно уже ставших нарицательными - Ротшильды и прочие Рокфеллеры. Ось же ординат показывает духовный рост людей как бы «не от мира сего» - от мира материального. И здесь есть свои имена, свои гении духа – Пушкины, Сократы, Эйнштейны …
Представляется, что люди, витающие в облаках на шее близких, ничем не лучше тех, кто в своей алчности зубами и локтями добивается своего. При несовместимости крайних проявлений, в целом одно без другого невозможно - материальное служит базой для духовного, духовное создает возможности для материального развития. Каждого реального человека в этой системе координат можно представить в виде точки, с особенным сочетанием уровней духовного и материального развития. Подлинным, человеком с большой буквы, следует признать того, кто достиг гармоничного сочетания этих качеств, координаты которого где-то по диагонали поля человечности. «Всё, что отдал людям, - твоё!» - утверждали и повторяют люди, глубоко познавшие жизнь. Сегодня весь цивилизованный мир смотрит на себя и других через окошко Windows. Не будем вдаваться в выяснение подлинных внутренних, движущих мотивов и целей благотворительности Билла Гейтса и других организаторов и последователей движения The Giving Pledge. Но само намерение миллиардеров оставить наследникам только часть своего состояния или вовсе лишить их денег после своей смерти, говорит о том, что идеал полноценного человека не так уж и недостижим. Ведь все заработанное богатство они намерены направить на пользу общества!
Осознание фундаментальной роли избыточного продукта в рождении человеческого общества приводит к радикальному пересмотру господствующих до сих пор представлений о человеке. Во-первых, он произошел не от Бога, и не от обезьяны; человек произошел от избыточного продукта! Именно с появлением регулярного производства этого продукта над уровнем биологической эволюции вида Homo sapiens возник качественно новый уровень культурной эволюции собственно человеческого общества.
Эпоху качественного скачка от животного к человеку удается выделить двумя, весьма заметными историческими событиями. А именно, производство избыточного продукта приводит к:
а) появлению оседлости – первых постоянных поселений, а затем и городов с общественным разделением труда, торговлей, делением на касты, сословия, классы, развитием ремесла, искусства, появлением религий и т.д.,
б) резкому и устойчивому росту численности населения Земли.
Наступление обеих этих событий археологи, историки, демографы относят к 8 - 10-му тысячелетиям до н.э. С этих пор принято отсчитывать начало неолитической революции, когда отдельные популяции Homo sapiens в разных точках земного шара начали переходить от охоты и собирательства к скотоводству и земледелию. Революционность перемен состоит в переходе от присваивающего хозяйства к производящему, и потому материального носителя человеческих свойств точнее называть не Homo sapiens, a Homo facitus – человек производящий! Резкое увеличение численности людей, случившееся в эту эпоху, у специалистов получило название первой демографической революции. Следовательно, с достаточной, по историческим меркам, точностью можно утверждать, что отдельные, самые ранние человеческие общества появились сравнительно недавно – порядка 10 000 лет назад! [15, с. 68)].
Во-вторых, раз уж «все развитие человеческого общества после стадии животной дикости начинается с того дня, как труд семьи стал создавать больше продуктов, чем необходимо было для ее поддержания», то недопустимо объявлять кого- или что-либо, существовавшее до этого дня «людьми», «человеческим обществом». Хотя анатомии тел охотника-собирателя и скотовода-земледельца ничем не отличаются, пропасть между ними не меньшая, чем между австралопитеком 4-х миллионолетней давности, впервые вставшего на задние конечности, и нынешним жителем села или города. Храмовые сооружения охотников-собирателей в Гёбекли-тепе [16] более монументальны и внушительны, чем святилища и жилые помещения скотоводов-земледельцев Чатал-гёюка [17]. Тем не менее, строго говоря, первые строители все еще представляли собой популяции обезьян вида Homo sapiens, а вторые – те же обезьяны, но не их биологическая организация, а образ жизни на основе производства избыточного продукта возвысил их до уровня совершенно нового, ранее не существовавшего явления - общества людей! (Неспроста американский эволюционный биолог Джаред Даймонд, поставив вид Homo sapiens в один ряд с обыкновенным и карликовым шимпанзе, назвал свою книгу «Третий шимпанзе»). Особь вида Homo sapiens всего лишь материальный носитель человеческих свойств, так же как флешка – всего лишь материальный носитель записанной в ней информации. Конечно же, в том и в другом случае носители, чтобы выполнять свои специфические функции, должны обладать и специфическими, особенными свойствами. Но тем не менее, эти материальные носители не сам человек, и не сама информация.
Говорят, что смерть уравнивает всех. Действительно, она уравнивает тех, "кто жил, чтобы есть", и у кого запросы не намного превышали физиологические потребности биологического организма третьего шимпанзе, и кто в сети человеческих общественных отношений довольствовался малозначимым, незаметным местом. После похорон человек, «не хватавший с неба звезд», ненадолго задержится в памяти даже родственников. Куда дольше в памяти даже незнакомых ему людей останутся те, «кто тянулся к звездам», "кто ел, чтобы жить". Его и постараются похоронить не в рядовом, обычном кладбище, а престижном, может быть выделят место даже в пантеоне.
И, наконец, о «звездах на человеческом небосклоне», которые не умирают. Про такую «звезду» надо судить не по его костному скелету, потому как «он человек был в полном смысле слова. Уж мне такого больше не видать!» (Уильям Шекспир, «Гамлет»). Даже после смерти своего биологического тела, такой человек своими выдающимися деяниями, достижениями продолжает жить не только в памяти, но и в жизни как отдельных, живущих уже в другое время людей, так и всего общества в целом. Звездный человек перевоплощается «в пароходы, в строчки и в другие долгие дела» (Владимир Маяковский, «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»).
Понять и признать, что у человека кроме привычного нам биологического, органического есть еще и подлинно человеческое, неорганическое тело (такое деление можно найти и у известного советского философа Эвальда Ильенкова) не так-то просто. Ведь по данным социологических опросов, даже в XХI веке каждый третий из населения США и России продолжает считать, что Солнце крутится вокруг Земли! Что тут говорить, когда речь идет о таком сложном, противоречивом явлении как человек. Тем не менее, то, что можно списать на психологию и мировосприятие простого обывателя, совсем непростительно обремененному научными званиями, регалиями антропологу.
Литература:
1. Происхождение человека от обезьяны /http://wiki-org.ru/wiki/.
2. Соколов А. Мифы об эволюции человека. – М.: Альпина нон-фикшн, 2015. – с. 41.
3. Харитонов В.М. Грань между человеком и животным: история вопроса /
www. antropogenez.ru/article/190.
4. Дробышевский С.В. Что изучает антропогенез?/ http://antropogenez.ru/zveno-single/6/.
5. Нагуманов К.С. О методологическом значении концепции уровней организации инженерных сооружений. – В сб.: Наука и техника (вопросы истории и теории). Вып. VIII, ч. 2. – М. – Л., ИИЕиТ АН СССР, 1973, с. 212 – 214.
6. Нагуманов К.С. Основные этапы развития взглядов на рациональность строительных конструкций. – В сб.: Наука и техника (вопросы истории и теории). Вып. IX. – М. – Л., ИИЕиТ АН СССР, 1977, с. 144 – 147.
7. Нагуманов К.С. Условия оптимальности строительных конструкций. – Извести вузов «Строительство и архитектура», 1989, № 9, с. 119 – 123.
8. Нагуманов К.С. Коренное различие между объектами живой и неживой природы. - Техника – молодежи, 1990, № 6, с. 13.
9. Нагуманов К.С. Принципы единства и симметрии в разгадке тайн жизни и человека. - Вестник Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева, 2011, №2(8), с. 218-222.
10. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20.
11. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23.
12. Аристотель. Политика. Книга первая, п. 10. – М.: АСТ, 2016.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3
14. Гельвеций К. Лучшие высказывания - Жемчужины мысли
http://жемчужины-мысли.рф///..html
15. Нагуманов К.С. О начале зарождения ноосферы // Учение В.И. Вернадского и современная экологическая ситуация (к 130-летию со дня рождения). Материалы международной научной конференции. – Акмола-Боровое. 1993, с. 66 – 68.
16. Святилище возрастом 11 тыс. лет - Пуповинная гора (Гебекли-Тепе)/
17. Самый первый город. Иерихон и Чатал-Гуюк. http://gorod.tomsk.ru/index-1226176656.php