Колобок лежал на полке хлебного отдела супермаркета. Его соседями были мрачная Свердловская Слойка и безразличный ко всему Рулет Арнаутский. Почему Арнаутский — а тот и сам не знал и не интересовался. Слойке Колобок уже не стал задавать вопросов, ограничившись вежливым «Добрый день!», на которое она не ответила. Видно было, что к разговорам она не расположена, да и вид у нее был... не лучший. Сахар, которым она была посыпана, почти весь растаял, превратившись в липкое нечто, упаковка блеклая. То ли дело — Колобок! Круглый, румяный, пышный, свежий, а уж упаковка и близко не походила на Слойкину! На ней были и дед с бабой, оба широко улыбающиеся, и сверкающая белизной русская печка, внутри которой нарисован был оранжевый огонь, и приветливо изгибающиеся навстречу будущим покупателям цветущие ромашки.
Нет, Колобок, конечно, знал, что пекли его не дед с бабой и не в такой печке, и уж тем более не одевали его в цветастую упаковку. Всё было прозаичнее — хлебозавод, машина, грузчики. Но Колобка это обстоятельство особо не смущало. Ну какая разница? Не в родословной ведь дело, а в нем самом, а он вон какой красавец, да свежий, мягкий, просто в рот просится! Он поудобнее разлегся на полке и расслабился в ожидании.
Покупателей в супермаркете с утра было немного, и те толклись в основном вокруг броских плакатиков «Акция!». Вот из молочного отдела вышли пенсионеры — бабуля и дед. Глянули на Колобка, остановились, посмотрели на ценник, еще раз на Колобка, еще раз на ценник, потом бабуля заглянула в свой кошелек, вздохнула и взяла с соседней полки половинку ржаного хлеба. И пара пошла к кассе.
«Надо же, оказывается, в магазине бывают очень бедные люди!» — ошеломленно подумал Колобок. Но расстраиваться не стал. Уж он-то знал себе цену! И полагал, что цифра на ценнике непростительно занижена. Ну что же, что бедным он не по карману? Грустно, но такова се ля ви.
Из овощного отдела выкатилась тележка, с верхом набитая капустой и морковкой. Ну, вот это уже не пенсионеры с одним пакетом молока! Колобок приосанился. Тележка подкатилась ближе, из-за нее стали видны заячьи уши. Но Заяц лишь на пару секунд задержал взгляд на Колобке, потом отвернулся и покатил тележку дальше. «Ну и ладно, что этот косоглазый может понимать!» — подумал Колобок. Однако он был несколько задет.
Но это было только начало, и в последующие часы его самолюбию был нанесен еще не один удар. Полная тетенька среднезрелых лет долго копалась на полке, но выбрала не Колобка, а Рулет с Лимоном. Провожая их взглядом, Колобок про себя окрестил тетеньку дурой.
Поджарый Волк, вертя головой, промчался мимо, в мясной отдел. На миг взгляды встретились, но никакой заинтересованности в глазах Волка Колобок не уловил. Досада возросла.
Время шло. Покупателей прибавлялось. Только вот шли они в другие отделы. Кого-то интересовало пиво, кого-то — картошка и колбаса, а в хлебном оживления как-то не наблюдалось. Колобок слегка стал падать духом. Похоже, ожидание затянется. Но он верил, что не надолго. Ведь он хорош, так хорош! Главное — чтоб покупатель был понимающий!
Часы на стенке показывали уже заполдень, когда в магазин не спеша прошествовал Медведь барского вида. Вальяжно он обходил все залы, и вот — остановился напротив Колобка! Колобок возликовал. Уж этот-то понимает! И в кошельке у него не два рубля!
Медведь несколько раз перевел взгляд с Колобка на ценник и обратно, взял его в лапы, несколько раз надавил, проверяя на мягкость («да мягкий я, мягкий! свежайший!»), покряхтел и... положил Колобка обратно! И неторопливо пошел к холодильнику с охлажденной осетриной. Колобок был убит. Неверяще он смотрел вслед Медведю, и не мог понять: почему?! что ему во мне не понравилось?!
Теперь настроение Колобка было еще, пожалуй, мрачнее Слойкиного. Он уже не искал взгляды посетителей, вообще не смотрел на них. И вздрогнул, когда рядом раздался истошный детский рёв: «Хаааааачуууу!!! Купииииии!!!»
У полки стояла молодая женщина с нарядно одетой девочкой лет четырех. Девочка лила слезы и вопила, указывая пальцем на Колобка: «Кууупииии!!!» Надежда воспрянула, но Колобок уже старался себя сдерживать. Женщина, посмотрев на ценник, взяла Колобка в руки, внимательно его осмотрела, пощупала, придирчиво прочитала написанное на упаковке (а что там было написано, Колобок и сам не знал, не умел он читать). «С ума посходили! Это ведь даже не сдоба! Обычная булка — по такой цене?!» - возмутилась женщина, и Колобок почуял неладное. А женщина обратилась к дочке: «Девочка моя, не надо, ты это есть не будешь, это невкусно! Это простой хлеб. Ну не плачь! Хочешь, я тебе лучше вкусненькое куплю? Мороженое хочешь?» Слезы у девочки моментально высохли, она восторженно закивала и потянула мать за руку с силой танка. Колобок смотрел им вслед. «Я так и думал. А что это она говорила про «невкусно»? Почему невкусно?» — он не понимал.
«Гхм...» Рядом стояла Лиса в шикарном платье и бриллиантовых сережках. «Что, родной? Всё плохо? Да вижу, вижу по тебе. Что растерян, что не понимаешь. Ты же считал себя царским подарком? А хочешь, расскажу всё про тебя? Иди-ка сюда. Так... Состав: мука пшеничная хлебопекарная высшего и 2 сорта... сколько — высшего, а сколько — второго? Думаю, побольше. Пошли дальше. Вода питьевая, вероятно, из-под крана, сахар, масло растительное... вопрос — какое... дрожжи хлебопекарные, соль. Срок годности 3 дня. Понял? Ты — просто хлеб, обыкновенный хлеб, даже не высшего качества, и место тебе не на полке со сдобой, а на соседней, где такие же, как ты, только цена у них в два-три раза ниже твоей. Но это не всё. Так... Продукт может содержать следы кунжута, сои, молочных и яичных продуктов... следы!.. соя!.. рыбы... да знаем — мука из рыбных костей... пищевые добавки Е 322, Е 160а, Е 200... короче, понапихано в тебя всякой дряни, миленький, чтоб ты знал. Вот — это твой родной хлебозавод. А не печка деда с бабой, хоть они у тебя и нарисованы, прямо нарушая закон «О рекламе». Так что, как видишь, родословная всё же имеет значение... А с такой ценой тебе и вовсе стоит уповать лишь на везение. О, я не спорю, твои собратья с соседней полки ничем не лучше, но сам подумай, насколько они дешевле! Когда взять больше нечем, это и определяет выбор. Ну ладно, заболталась я с тобой, зашла-то, собственно, только в хозяйственный отдел за средством от моли, наглеет, проклятая. Ну, пока!»
Колобка охватило какое-то странное непроходящее оцепенение. Он уже не обращал внимания на окружающее, не заметил, как протек день, не заметил, куда и как исчез его сосед Арнаутский. До закрытия магазина был, а наутро уже не было, а его место заняла целая свора наглых сочащихся Ром-Баб. Соседство было не очень приятным, но Колобку уже стало всё равно. Он подсыхал — и душой, и коркой. Так прошел день второй, день третий, ничем для Колобка не наполненные, кроме тотального безразличия ко всему, и к себе самому тоже. На исходе третьего дня он почувствовал на корке что-то маленькое, мягкое и пушистое. Он не видел, что это такое, но оно быстро разрасталось. И утром четвертого дня работница магазина взяла Колобка с полки, сказав старшему кассиру: «Не надо это больше заказывать, не будет продаваться, чистый убыток, вон и плесень уже какая». — «Да ведь и брали только на пробу, больше не будем.»
В помойном баке было темно, тесно, не очень хорошо пахло. Иногда какие-то неопрятные люди залезали в бак и что-то из него забирали, но Колобка отбрасывали. А он все гуще зарастал этим мягким и пушистым серо-зеленого цвета — и сверху, и изнутри, теперь он знал, что это называется «плесень». Он был уже совсем черствым, и его ничто уже не волновало. Он уже перестал вспоминать восторг первого утра, свое желание принести собой радость кому-нибудь. Всё сложилось, как сложилось, ничего не изменить. Лязгнул рядом мусоровоз, короткий полет из бака в гущу чего-то, что-то еще навалилось сверху, снова везут, куда?.. не все ли равно, ничего хорошего не было и больше в любом случае не будет.
Такова се ля ви — донесся голосок откуда-то из прошлого...