- ...Ольга, Вы когда-нибудь были в Фатиме? - спросил женский голос по телефону.
- Нет, не была... А кто это?
- Это сестра Ирина, секретарь саратовской курии. Хотите побывать?
Шутка!
- Епископ приглашает вас в паломничество в Фатиму. У вас есть заграничный паспорт?..
Хочу ли я в Фатиму? Что за вопрос!
***
...После двенадцати лет работы на католической киностудии я почувствовала, что меня выживают.
На собрании в курии каждый сотрудник выступил с обличительной речью в мой адрес. Я выслушала столько клеветы, хамства, несправедливых обвинений, сколько не слышала за всю жизнь.
Я попыталась, взяв отпуск без содержания, получить работу на другом телевидении, но и там меня постигла неудача.
...Как вдруг - приглашение в паломничество от Епископа, правда, другой епархии... Что все это значит?
***
...Фатимская история почти сказочная, достойная пера Андерсена или братьев Гримм.
У старого дуба трем пастушкам из португальской деревни является Пресвятая Дева Мария…
(Сперва никто в нее не поверил, кроме трех глупых маленьких пастушков).
Мадонна попросила детей молиться за Россию, потому что якобы оттуда проистекает зло и грозит распространиться на весь мир.
Случилось это 13 мая 1917 года.
...Сейчас-то мы в курсе, что это было за зло.
А те португальские дети сначала даже не знали, кто это – «Раша». Они решили, что это какая-то тетенька, и молились за нее, и читали Розарий, и приносили жертвы – детские, смешные, типа выпить молоко с пенками. И все же это были самые настоящие жертвы - за нашу «Рашу».
Их ругали родители, полицейские забирали в участок. Однажды взрослые просто не пустили на место явления. Но весть о таинственных посещениях Богородицы распространялась все шире и шире, и через полгода, 13 октября, у дуба собралось несколько тысяч любопытствующих.
Пресвятая Дева Мария пообещала детям показать чудо в знак истинности явлений. И сдержала обещание.
...Шел дождь, как вдруг тучи раздвинулись, показалось солнце, двигаясь по небу странными кругами. «Танцующее солнце» - так назвали это удивительное явление природы журналисты, стоявшие в толпе у старого дуба.
Фотография трех неулыбчивых, бедно одетых детей на фоне каменной стены облетела весь мир.
С тех пор прошло девяносто лет, и Фатима для католиков всего мира – это святое место молитвы за мир. За мир вообще и за Россию в частности.
И меня еще спрашивают, хочу ли я побывать в Фатиме? Встретиться с Самой Богородицей?
Конечно, хочу! У меня ведь так много есть чего ей сказать и что попросить...
***
- Оля, от нашего прихода едет Марина, вы можете созвониться с ней и встретиться в аэропорту, - сказала сестра Лена после Мессы.
- Я не знаю, кто это такая.
- Вон она, – и сестра Лена подзывает невысокую пухленькую блондинку.
Ну конечно, я ее сто раз видела, но общаться не довелось. Мы примерно одного возраста – ей под сорок, мне чуть за сорок. Это хорошо.
...Длительные ожидания в аэропортах способствуют знакомству и общению.
Марина оказалась потомственной немецкой католичкой - из тех, что подпольно крещены своими верующими бабушками.
Имея строительное образование, она работала сметчицей. Получая очень приличную зарплату, она практически содержала семью – двух сыновей и мужа. Тот работал следователем за скудные деньги, не желая делать никакой карьеры в этой области. Взяток тоже брать не хотел.
- Он говорит: если я буду брать, меня посадят. Те, кто выше, берут – им ничего. А я не хочу, говорит, - рассказывает Марина. – Карьеру тоже не хочет делать – потому что те взятки берут.
- Так, может, хорошо, что не хочет? – возражаю я.
- Хорошо-то хорошо, да как жить? Старшему, Сереже, надо поступать в институт. Он выбрал юридический, а этот вуз сейчас платный. Отец не хочет помогать в поступлении, принципиальный слишком.
Все в семье держалось на Марине. Во время перестройки они чуть не потеряли квартиру: они вложились в строительство, а строительная компания рухнула. Марина, единственная из жильцов, проявив настойчивость, отсудила свою квартиру. Затем поменяла ее с доплатой на большую, и семья своими силами отремонтировала жилье.
В этой маленькой энергичной женщине, похожей на куколку, таилась огромная сила. Ее крупные синие глаза смотрели на жизнь по-хозяйски, решительно и уверенно. Более того, она заряжала духом бодрости всех, кто находился рядом. Например, меня.
* * *
...У меня как раз был прекрасный повод для уныния.
Перед самой поездкой меня уволили с новой работы. Точнее говоря, выжили еще до окончания испытательного срока. Между прочим, из-за Фатимской Богородицы.
А было это так. В качестве новостной темы я предложила редактору визит в Португалию епископа Верта как главы Конференции российских епископов. Тему приняли.
...Я впервые брала у Владыки интервью как журналист государственного телевидения, а не католической киностудии «Кана». Зато Его Преосвященство вел себя так, как если бы съемки были сугубо для католиков.
На вопрос «В чем значение этого мероприятия?» он понес про трех пастушков… А у меня не хватило ни наглости, ни умения его вывести на более официальную и нейтральную позицию...
Когда наша редакторша, женщина в прошлом красивая и злая в настоящем, услышала про этих трех пастушков, с криком «Сумасшедших мы не держим!» она отправила меня на все четыре стороны.
И вот я еду в Португалию.
***
...На самом деле новость была более чем достойна внимания. Одно лишь присутствие в Фатиме российского епископа имеет огромное значение. Для тех, кто понимает…
Это значит, что католичество в России вышло из подполья, что структуры возродились, что религиозные преследования остались в прошлом. Что все молитвы были не зря. Это торжество истины в мире, это свидетельство услышанных молитв о России. В Фатиме, когда слышат русскую речь, принимаются аплодировать.
Но я – увы, - не смогла тогда этого внятно объяснить на телевидении, да меня и не слушали. В России про Фатимские чудеса ничего не известно, хотя для всего мира Фатима – это место молитв за Россию. Вот такой парадокс…
***
В аэропорту Шереметьево группа паломников собирается вместе.
Вижу сибиряков, южан, магаданцев, - в основном женщины. Монахини в самых разнообразных форменных платьях и вилонах: синих, белых, черных, коричневых. С нами два священника – отец Карлос из Аргентины и отец Иван из Украины, греко-католический батюшка.
- Ольга! – радостно бросается ко мне сестра Мириам, кармелитка из Таганрога. – Вы здесь?
Как я рада ее видеть!
...Снимая летом приход в Таганроге, мы подружились с кармелитками из Хорватии, проживая у них в садовом флигеле. Это специальный вид кармелиток: они не сидят за решетками взаперти, как обычные кармелитки, а выходят в город, а также помогают в приходе.
Хорошенькая и веселая Мириам и умная, деятельная Августина. Они подарили мне матерчатый наплечник, который нужно носить в знак постоянного присутствия Богородицы в жизни.
- Если вы захотите вступить в Братство Святого Скапулира, Ольга, то сможете сделать в любом монастыре кармелиток, на святой Мессе, – объяснили сестры.
...Я давно лелеяла эту мечту, имея неосторожность сказать об этом на киностудии. Я надеялась, что Богородица обеспечит мне защиту от зла всех видов.
Именно это среди прочего мне вменили в вину на собрании:
- Она все время говорит о какой-то защите! У нее мания преследования. Она неадекватная. Надо ее убрать из студии.
«Да, мне срочно нужна защита - от них, это правда», - подумала я.
...На следующее же утро после того ужасного собрания я была в монастыре кармелиток на Мессе.
- Сегодня необычный день: Ольга вступает в особые отношения с Богородицей, – объявил священник.
Зная мою историю, он постарался отслужить эту Мессу как можно более торжественно. С благоговением он надел на меня наплечник.
- Какая красивая Месса, – восхищались монахини. – Поздравляем вас, Ольга!
Не забуду ощущение, с которым я шла домой: словно бы я не одна, а нас трое в одном – Иисус, Мария и я. И мы очень сильные, и никакое зло нас не сломит.
...Тем не менее вскоре меня все равно выгоняют с государственного телевидения... К чему бы это?
Как мне хотелось поговорить с сестрой Мириам!
А она тут как тут. Здорово!
***
Марина - настоящая женщина: обожает духи. Как и я.
В каждом аэропорту, оставив чемоданы на попечение наших бабушек, занявших половину зала ожиданий, чтобы хором читать Розарий до самой регистрации, мы бежим в Дьюти фри – нюхать духи. Такая у нас забава.
Умопомрачительные бренды «Шанель», «Кристиан Диор», «Кельвин Кляйн», невозможно элегантные формы флакончиков, наполненные красивой жизнью… В буржуйских Дьюти фри, в отличие от жлобского московского магазина, можно не только издали посмотреть, но и побрызгаться дорогими духами. Что мы и делаем.
Когда через полтора часа мы вываливаемся из светящегося закутка, одуревшие, забрызганные парфюмерией в ассортименте, Марина со смехом замечает:
- Как же от нас с тобой воняет!
Из Милана мы неожиданно летим в Рим, а не в Лиссабон. Нам объясняют, что в Италии забастовка. Не совсем ясно, чем принципиально отличается Рим от Милана, и почему именно из Рима забастовка не мешает нам попасть в Лиссабон.
Тем не менее мы проводим с Мариной дивное время еще в одном – миланском – Дьюти фри. Там я усматриваю большой флакон духов моей любимой фирмы – «Эсте Лаудер», который продается с большой скидкой, и уговариваю Марину купить его себе. У меня «Эсте Лаудер» уже есть.
Продавщица пытается продать нам его без скидки, но мы обе проявляем характер, то есть целых два характера, Марина к тому же предъявляет авиабилет, и мы забираем классные духи с собой. Неплохо для начала.
***
А на регистрации в Лиссабонском аэропорту происходит ужасное. Сестру Мириам ссаживают с самолета. Оказывается, вместо своего паспорта она взяла паспорт сестры Августины!
Но с кем не бывает!
Удивительно другое: как она пол-Европы пролетела по чужому паспорту? Куда все смотрели?!
Мы по одному уходим по рукаву в самолет, а сестра Мириам остается по ту сторону поста. Настроение у всех тягостное.
«Так я с ней и не поговорила», – сожалею я.
И вот мы в Лиссабоне. Пора доставать камеру.
Снимаю, как паломники ловят свой багаж на ленте, затем собираются у автобуса. Как едут между горами в Фатиму. А там – темнеет, и я убираю камеру.
Вьезжаем.
Камерную уютную Фатиму не спутаешь с другим городом – везде статуи Мадонны: в отелях, в витринах, в сувенирных магазинах. Иногда кажется, что Фатима – это один сплошной сувенирный магазин.
Нам с Мариной все-все нравится – и номер в отеле с Богородицей, и ресторанный зал, и вкусный ужин с белым столовым вином.
Марина хочет спать. Мы путешествовали с опережением времени, и в общей сложности не спали около двух суток. Но мне жаль завершить этот безразмерный день, так и не увидев санктуария с Мадонной.
Выхожу из отеля. Наугад пройдя вперед по маленькой улочке, я вдруг оказываюсь на огромной площади. Вон красивый готический храм, а вон новый, в стиле модерн, а вон и маленький санктуарий. По периметру площади медленно движется процессия со статуей Мадонны - с песнопением «Аве» и со свечами. До чего красиво!
А вон и статуя Римского Папы Иоанна Павла Второго. Еще бы – ведь это благодаря Его Святейшеству Фатимские призывы к миру облетели весь Земной шар. И лично Папа за это дорого заплатил – собственным здоровьем.
***
...После «чуда с солнцем» многие поверили в Фатимские явления. Католическая Церковь официально признала Фатиму святым местом.
Но поверить – это полдела. Надо исполнять призывы Пресвятой Девы Марии к молитве за Россию и за мир, к ежедневному чтению Розария.
Однако от Богородицы существовали конкретные рекомендации для церковных иерархов. Римские Папы сменяли один другого, и не один не смог по разным причинам в точности воплотить просьбу Богородицы. Фатимские документы переходили по наследству от одного Святейшего Отца к другому.
Наконец, Римский Престол возглавил поляк Кароль Войтыла. Знакомый с тоталитарным злом не понаслышке, став Папой, он во всеуслышание заговорил о свободе личности, свободе слова, свободе совести.
- И его не убили? – спросил меня один человек, далекий от Церкви, но логично мыслящий.
- Пытались, и неоднократно. А один раз даже попали...
***
...Это произошло 13 мая 1981 года: после Мессы на площади Святого Петра из людской толпы раздался выстрел, и Папа упал. Выстрел был смертельный.
- ...Я знаю, что я попал, я не мог не попасть, - сказал Папе позже мусульманский снайпер, когда Папа нанес ему визит прощения в тюрьму. – Я не могу понять, почему Вы живы.
- Потому что одна рука выстрелила, а другая – отвела эту пулю, – ответил Папа.
Он тогда уже был уверен, что это была рука Богородицы.
...Святейший Отец долго и мучительно выздоравливал. При первой же возможности прямо в больницу Папа потребовал привезти все фатимские документы. Все из-за знаковой даты – 13 мая.
Каким-то чудесным образом Иоанн Павел Второй понял, что именно на нем лежит миссия воплотить призыв Богородицы в жизнь.
...Дело в том, что двое ребятишек – Жасинта и Франсишек – вскоре умерли. Зато третья девочка по имени Лючия стала монахиней-кармелиткой. Богородица являлась ей уже в монастыре.
В беседе со Святейшим Отцом матушка Лючия заявила, что Пресвятая Дева Мария хочет, чтобы состоялся обряд посвящения России Ее Непорочному Сердцу.
- Мы уже посвятили Ее Непорочному Сердцу весь мир, - сказал Папа. – Разве этого не достаточно?
Но Матушка Лючия считала, что нужно все в точности сделать так, как попросила Мадонна.
Однако чтобы Епископы всего мира объединились в один день в общей молитве посвящения России Непорочному Сердцу Пресвятой Девы Марии, нужна длительная подготовка.
Несколько лет по указанию Папы проводили большую просветительскую работу среди верующих всего мира.
Пожалуй, меньше всего участвовала в этом акте сама Россия.
***
...Но в России в это время тоже происходили весьма важные события.
В 82-м году в Новосибирске был арестован один из немногих католических священников – Иосиф Свидницкий. Срок в десять лет он получил за слишком большую активность, поводом явилось распространение литературы о Фатимском чуде. Информация о Фатиме приравнивалась к антисоветчине.
Удивительно, что священника из тюрьмы отпустили не через десять, а уже через два с половиной года. Дата его освобождения – это такой же знак, как 13 мая: это 25 января, Праздник Благовещения.
Именно в этот день состоялся долгожданный акт посвящения России Непорочному Сердцу Пресвятой Девы Марии.
***
...Помню, как на студии «Кана» лет десять назад я делала фильм про отца Свидницкого.
Пригласив его на студию, мы попросили его рассказать, как все было, – а взяли его перед Рождественской Мессой, в облачении, - и как он пережил тюрьму. А еще попросили продемонстрировать перед камерой, как он делал из хлеба крестики и четки.
- Нужен черный хлеб, пепел и сахар, - заказал Свидницкий.
Нажевав мякиш, Отец Иосиф смешал с пеплом, сахаром, и получилась масса для лепки. Крестик и бусинки, подсохнув на батарее, стали прочными, как из пластмассы.
Он сказал, что поначалу у него много таких отобрали при обыске, но он научился ловко кидать их себе за спину, наступая сверху, не глядя, и охранники ничего не замечали.
...Подъехав со Свидницким к Кафедральному собору, мы зашли с обратной стороны.
- Вот это здание – Прокуратура, сюда меня привезли после ареста. Во-он то окошечко! - показал отец Иосиф.
- Еще раз, – попросил оператор Паша, забежав с другой стороны. Потом снял отдельно это окошечко.
- Тот следователь, поди, до сих пор там работает, – сказал Свидницкий.
- Интересно, что он подумал, когда прямо у него под окном построили католический Кафедральный собор? Или когда в прошлом году привезли статую-паломницу из Фатимы? – рассуждала я вслух. – Надеюсь, он не забыл, что из-за нее он посадил человека!
***
...Помню отца Свидницкого на Юбилее памяти жертв преследования в 2000-м году.
Из своей деревни под Омском в Новосибирск он теперь выбирался только ради важных событий.
Весь озадаченный, он бродил по собору в своей прелатской шапке с красным помпоном.
- Кто это был? – бормотал он. – Знакомое лицо!
- Что такое, отец Иосиф?
- С кем-то я только что расцеловался, а кто такой – не помню...
И вдруг лицо его просияло:
- Вспомнил: это тот, кто меня посадил!
Все меняется: ответственные за религиозные дела больше не преследуют верующих, а приходят в гости как представители администрации по религиозным делам и даже целуются со своими жертвами!
Не благодаря ли Фатимскиму чуду?
***
Мы выспались, гуляем по солнечной Фатиме, по улицам, по площади. Совершенно счастливы. Нам тепло, хорошо, спокойно, мы за границей, вдали от всех проблем, наc кормят в ресторанах до отвала и подают к обеду белое вино. Бабушки и монашки стесняются пить, а мы с Мариной – нет. Нам весело, особенно после вина, и море по колено.
Все это хорошо, но до главного дела пока еще не дошло. Еще дойдет. Вот расслабимся чуть-чуть, отдохнем…
Всей группой мы организованно посещаем храм.
Огромный, как спортзал, богато украшенный. В боковых часовнях усыпальницы детей, Франсишки и Жасинты. Они оказались первыми детьми, которых Церковь провозгласила блаженными. После вскрытия могил оказалось, что мощи девочки нетленны. Теперь лежат здесь...
- Нам разрешили отслужить Мессу в храме на могиле Жасинты. Тут обычно все расписано на много дней вперед, но для нас, паломников из России сделали исключение! – объявляет отец Карлос.
- У меня есть свидетельство! – останавливает группу прямо на ступеньках Евдокия из Сочи. – Я собиралась взять в дорогу свой любимый Розарий, на котором я обычно молюсь за семью. Но потеряла его. Зато обнаружила другой – который мне дал приходской священник с просьбой молиться за приход. Я подумала, что это знак: все мы должны молиться за наши приходы, а не только за себя!
Так мы уже согласны.
Все фотографируются на фоне храма. Вдруг у Марины отказывает фотоаппарат.
- Ну как же я теперь покажу своим, что здесь было! – чуть не плачет она.
- Я же фильм снимаю – будешь моей главной героиней, - утешаю я ее и снимаю на видео на фоне храма. - Ну-ка спустись по ступенькам!
***
Все пять дней целой группой мы ходим по следам явлений - за городскую часть, в частный сектор и в рощу. В скалах и у колодца детям явился Ангел, в оливковой роще и дубраве – Богородица. На святых местах мы читаем вслух текст из книги воспоминаний Матушки Лючии и молились.
Не всегда маршрут скомпонован по хронологическому принципу, поэтому в моей голове смешались в кучу все явления – что и когда произошло.
К тому же я снимаю фильм. Пока все молятся, я то на ограду залезу с камерой, то вперед забегу. Немного выпендриваюсь: общие планы снимаю через оливковые ветви с сизыми плодами или через дубовые – с желудями. (Дубы, кстати, здесь совсем не такие, как у нас: у них листики не кудрявые, а ровненькие, небольшие. Но вроде тоже дубы).
Проходим Крестный Путь, останавливаясь у мраморных стояний.
О чем молятся наши люди? Каждый привез Богородице свои личные беды: сложности с детьми, проблемы с мужем, одна не может простить себе давнего аборта, другую выгнали с работы…
Марина часто плачет – у нее тоже есть личные проблемы. Во время прогулок постепенно делимся своими историями, вместе читаем друг за друга Розарий. Все больше и больше узнаем друг про друга.
- Сереге пятнадцать. Он то в скинхеды, то в коммунисты вступит. Переходный возраст!
- А в скинхеды-то зачем? Они же бомжей убивают!
- А у него на это своя теория. Я два часа с ним дискутировала – бесполезно. Зато отец, который услышал разговор из соседней комнаты, не выдержав, вошел со словами: «Статья такая-то, срок такой-то. Я тебе передач носить не буду». Сказал, как отрезал, - и вышел! Что ты думаешь - убедил. Но теперь Серега хочет стать коммунистом! «В самой идее, говорит, ничего плохого нет».
Она рассказывает про сыновей, а я про своих кошек.
- Я не очень люблю кошек, - говорит Марина.
- А я обожаю! Когда мне плохо, я себе представляю кошку, и мне легчает.
***
Через всю площадь к санктуарию тянутся гладкие дорожки. Они отполированы людскими телами. По ним на коленях вереницей ползут верующие. Некоторые на себе тащат больных, расслабленных.
Считается, что если с какой-нибудь интенцией проползти этот путь на коленях к Богородице, то будут великие духовные плоды. (Хотела сказать «все сбудется», но это вам не магия!) А плоды будут.
Мы с Мариной увидели, как среди верующих днем на коленях ползла Галина из Екатеринбурга.
- Давай и мы с тобой проползем! За наши проблемы! Зря, что ли, ехали в такую даль? – Марина настроена решительно.
- Да как-то неудобно...
- А мы встанем завтра в шесть утра, когда никого на площади не будет, и проползем. Только штанов побольше надо надеть, а то Галя все колени содрала себе.
Час от часу не легче! Но за компанию и жид удавился.
- Говорят, здесь специальные наколенники продают в сувенирных киосках...
- Да ты что – валюту тратить, – возражает бережливая Марина. – И потом – жертва должна быть жертвой!
- А у меня коленки острые, – ною я.
Но Марина непреклонна. Расталкивает меня утром и ведет на площадь.
...Темно. Кроме нас, по скользкой каменной дорожке движутся только две монахини.
Встав на колени в начало пути, мы стартуем.
«Метров сто, однако», - прикидываю я без особого энтузиазма.
Марина читает Розарий. А мне до жути больно. Кое-как бормочу молитву, и каждый шаг для меня мучителен. У меня действительно коленки не приспособлены для духовной деятельности, – я костлявая.
Полпути проползли. Невмоготу больше. Марина далеко обогнала меня. Монашки уже у Санктуария.
«Может, встать? Ну их, эти проблемы», - трусливо думаю я.
Как вдруг на противоположном конце пустынной площади показалась черная кошка... Она выглядела в этой обстановке совершенно невероятно! Небольшая, тощая, гладкошерстная – точь-в-точь моя Геллочка! Я так удивилась, что поползла дальше, попутно наблюдая за этой кошкой.
А кошка не спеша дошла прямо до нас, поравнялась со мной и ... исчезла за моей спиной. В буквальном смысле исчезла: оборачиваюсь – а там никого и нет...
Зато Санктуарий близко. Еще немного, еще чуть-чуть… Доползла…
- ...Интересно, откуда на площади взялась кошка? – недоумевала потом Марина.
- Это была не кошка, а ангел, – объяснила я. – Я же тебе сказала, что когда мне плохо, мне нужна кошка. Вот она и пришла.
* * *
На площади мы с Мариной останавливаемся около странного сооружения.
- «Фрагмент Берлинской стены», - читает и переводит Марина.
- Ну-ка, фрау Мюллер, встаньте к стенке, и я сниму вас на фоне вашей исторической родины, - командую я.
Кусок стены довольно большой, но его все равно как-то привезли сюда. Потому что это еще одно важнейшее подтверждение истинности Фатимских чудес.
...Среди секретов, которые Богородица доверила Матушке Лючии, были предсказания о том, что будут стрелять в Святейшего Отца, и о том, что коммунистическая система рухнет.
- ...Для нас Папа – это человек, который победил коммунизм, - без обиняков заявил мне как-то один немец.
Резковато, но похоже на правду.
...После антитоталитарных высказываний Иоанна Павла Второго против коммунистической власти восстала Польша, а дальше режим во всей Восточной Европе пал, как карточный домик. Последним актом развала Советской империи стало Беловежское соглашение, на котором получили независимость Украина и Белоруссия.
Мы здесь уже после того, как все стало былью. И кусок разобранной Берлинской стены – символ падения империи зла.
* * *
Среди делегатов обращаю внимание на одну седую женщину счо строгим лицом. Иногда мне кажется, что мы знакомы. Вдруг до меня доходит: это же Люба из Магадана!
Еще один привет из моей прошлой жизни: мы с ней вместе учились в Новосибирской консерватории, занимались изучением музыкального фольклора северных народов. Люба была на пятом курсе, а я на первом. Она писала диплом по эвенам.
...Я встретила ее через много лет на торжестве освящения Кафедрального собора в Новосибирске. Очень удивилась.
Дело в том, что консерватория была весьма идеологизированным вузом, и после такой прочистки мозгов марксистсо-ленинским материализмом сложно прийти к религии. По себе знаю.
Но Люба, как оказалось, не просто пришла, но и стала в приходе правой рукой настоятеля отца Майкла.
Третья наша встреча – аж в Фатиме! Интересно, как же фольклор?
Надо спросить.
- Люба, ты продолжаешь заниматься эвенами?
- Нет, давно бросила. Выпустила книжку сказок, а потом с головой ушла в приход.
...И правильно. Собирать фольклор так, как это практиковал наш учитель в экспедициях, - дело не совсем чистое. Помню, мы разъезжали по Алтаю с кучей бутылок водки и интенсивно поили «носителей фольклора», чтобы они нам пели. Что-то в нас было от конкистадоров.
- Ну нет, я никогда не ходила с водкой, – говорит Люба. – Я с ними дружила. Они меня даже посвятили в эвены. У меня были свои олени. Правда, они их съели в голодные времена. Ну ничего!
У Любы сейчас полностью седая голова, но очень молодое лицо и яркие глаза. Я рада, что ее встретила.
***
Мы посещаем домики в сельской местности, где родились пастушки. Поскольку все они были родственники – двоюродные и родные братья и сестры, - их домики стоят рядом. Фотографии по стенам нам хорошо известны по книгам. Дети выглядят, как Красная Шапочка и Мальчик-с-Пальчик с детских книжек.
Обстановка в комнатах неподдельно фольклорная – вышитые покрывала, горшки, ухваты, лампадки, старинная мебель…
Судя по всему, жили они очень бедно.
Интересно, что все осталось так, как было при жизни ясновидящих.
Плотный мужчина, который здесь вроде гида, оказался родственником Франсишка – его внучатым племянником. Все наши хотят сфотографироваться с ним, дотронуться до него. Племянник невозмутимо улыбается. Он привык. Он работает экспонатом.
***
Мы с Мариной параллельно с духовной жизнью подбираем подарки и сувениры для своих. Я приобретаю для мамы настенные сувенирные тарелочки с тремя пастушками и зачем-то испанскую шляпу для Саши, практичная Марина – недорогие покрывала для кроватей и, глядя на меня, тоже испанскую шляпу для мужа-следователя. Здесь, в сельской местности, почему-то приятнее покупать подарки: все выглядит подлиннее, чем в сувенирных лавках в центре.
На следующий день с утра опять приходим с Мариной вдвоем в это село. В какой-то сувенирной лавке, столкнувшись со отцом Карлосом и сестрой Марией, мы перекидываемся парой фраз.
Внимание священника привлекает старинное облезлое распятие на стене в стеклянном футляре. Он по-испански спрашивает о нем у продавщицы, как вдруг впадает в страшное возбуждение.
- Это же то самое распятие, с которого Иисус разговаривал с Жасинтой! Из ее дома! Под стекло его запер дедушка, чтобы паломники не трогали, а ключ со временем затерялся.
- Как он сюда попал, в эту лавку?!
- Да просто она – племянница Жасинты! Ее тоже зовут Жасинта!
Мы бросаемся к худенькой женщине, которая кивает головой.
- Тут еще есть вещи и фотографии из того дома: например, вот этот сундук, - и она показывает на позеленевший от старости, но очень добротный сундук.
Надо же такому случиться! Здорово, что мы зашли в эту лавку! Я выхватываю камеру.
- А на фоне этой стены сделана та самая фотография детей, - выглянув из лавки, Жасинта показывает на стену напротив. Священник вне себя бежит к камням, достав книжку Воспоминаний, открыв известную фотографию, сличает по кладке.
- Вот здесь стоял Франтишек – вот, видите этот кирпич? – показывает хозяйка. – А вот здесь – Лючия!
- Оля, сфотографируй нас на фоне этой стены!!! – просит Марина. Но я уже давно снимаю их возню у стены, а теперь их шеренгу.
Счастливые отец Карлос, сестра Мария и Марина стоят на историческом фоне – на месте трех пастушков!
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
***
Ежевечерние процессии со свечами со статуей Мадонны – это чисто фатимский обряд. И песнопение «Аве Мария» берет начало отсюда.
Хочу снять все так же красиво и величественно, как наяву. Но это трудно.
Снимаю Марину, которая идет за статуей и поет «Аве», снимаю освященную чудотворную Мадонну, забежав на ступени храма, издали свысока снимаю движущуюся вереницу огоньков.
- Если бы моя бабушка знала, что я когда-нибудь попаду в Фатиму, она была бы счастлива, – сказала потом Марина. – Она не могла даже предположить, что наступит такая свобода, что можно будет открыто верить.
- А ты хорошо помнишь свою бабушку?
- Конечно. Она по воскресеньям брала меня с собой на тайные молитвенные встречи на квартирах. Они читали Розарий, а мне было скучно. Еще помню, когда умирал ее сын, то есть мой отец, она спокойно молилась по Розарию. Мама даже на нее обиделась. Но бабушка знала, что ему молитва сейчас нужнее, чем любая другая суета.
Мы покупаем фатимские свечи, Розарии с фатимской землей, керамические настенные сосудики для омовения рук, набираем в пластиковые бутылочки воды.
Для отца Клеменса я покупаю маленькие четки из оливковых косточек и в Санктуарии по ним молюсь за него: пусть это будет не просто сувенир.
***
Нас ведут в местный Кармель. Поскольку старшая ясновидящая стала кармелиткой, этот монашеский орден здесь весьма почитаем.
Решетки Кармеля – это предмет досужего нездорового любопытства. Ведь так - на всю жизнь!
- Как вы можете жить за решеткой? – не устают спрашивать у монахинь любопытные.
- Это не мы, это вы за решеткой, – обычно отвечают те.
На самом деле они там вовсе не тоскуют, говорят, что они постоянно с Иисусом. В молитве, конечно. Возможно, поэтому у тех кармелиток, которых я видела в Польше, во Франции и в России, вид влюбленных женщин. Да, они счастливы за своими решетками. А других туда просто не принимают. Не каждая выдержит жизнь за решеткой!
С кармелитками можно общаться через окошечко.
Священник приветствует монахиню лет сорока, которая улыбается нам через окошко, кратко ей рассказывает, кто мы и откуда.
- Кто хочет приобрести реликвии Жасинты и Франсишка? – переводит он народу и поясняет, что эти монахини сами их шьют.
Эти реликвии представляют собой кожаные футлярчики, куда что-то зашито – возможно, кусочки материи с одежды блаженных.
Есть побольше – подороже, есть поменьше и подешевле.
«Надо бы купить», - думаю я без энтузиазма.
Выбираю «подешевле», чтобы сэкономить.
Не тут-то было!
Происходит в высшей степени странная вещь: эта кармелитка меня … обсчитывает! Она дает сдачу в десять раз меньше, чем должна... Боже! Стоило ехать так далеко! И не абы кто, а кармелитка! А я их так уважала...
У меня портится настроение. Мне жалко не этого евро, а своей веры в человечество.
- Этого не может быть, – бежит за мной Марина. – Тебе показалось!
- Ты что, думаешь, что я сумасшедшая?!
- Она ошиблась!
- Я по ее глазам видела, что она не ошиблась, а специально это сделала! А тут еще и ты мне говоришь, что я сумасшедшая!
- Я не говорю, что ты сумасшедшая! – оправдывается Марина.
- Скажи, чтобы я ее простила, - и будешь права, но только не говори, что этого не было! Потому что это было!! – бушую я.
...Просто в последнее время на работе мне слишком часто говорили такое: этого не может быть, он так не мог и т.д. В то время как это таки было, и он так мог и т.д.
Но под раздачу вдруг попадает ни в чем неповинная перепуганная Марина...
...Чтобы успокоиться, заходим в сувенирную лавку, покупаем по распятию и идем в санктуарий молиться. Посидеть с Богородицей. Помолиться за киностудию «Кана» - все-таки Богородица является ее покровительницей. Помолиться за какую-нибудь работу для меня – чую, что не работать мне в Кане... Поручаю Богородице мою семью, моего мужа Сашу, мою дочку Инну, а также моих кошек и собак.
***
...Мы отбываем домой в обратном порядке: Лиссабон, Милан, Москва.
Снова с Мариной заваливаемся в Дьюти фри на духи, чтобы приехать в Сибирь во всеоружии буржуйского аромата.
В Москве сердечно прощаемся с половиной делегации, со священниками и сестрами. Остаются сибиряки.
В зале ожидания мы неожиданно разговорились с Галиной из Екатеринбурга.
Я знала, что на ней долгое время держался весь приход. Она была и за настоятеля, и за завхоза, и за бухгалтера, и за повара, и за маму, и за папу. Иностранец-настоятель часто уезжал-приезжал, и народ волей-неволей за решением проблем обращался к ней. За это ее и выгнали с работы. Выгнали, не называя вещи своими именами: настоятель просто упразднил должность бухгалтера! Ревность.
...Об этом она рассказала нам с Мариной во время ночного бдения в аэропорту.
- Мне по приезде грозит то же самое, - мрачно прогнозирую я.
- Знаешь, что я тебе скажу? – улыбается Галина. – Все к лучшему. Иногда полезно бывает что-то изменить в своей жизни. Уж я как расстраивалась, обижалась, а сейчас довольна. У меня новая работа, простые, ясные отношения, отработал – и домой! Не надо всю душу отдавать, чтобы тебя потом так не «отблагодарили».
...Наверное, мне очень нужен был этот разговор. Я перестала бояться потерять работу. Не я одна такая. И от этого не умирают!
***
Сбылись мои худшие опасения.
Из-за Португалии на киностудии меня возненавидели еще больше. Еле успела доделать фильм про Фатиму, как директор, наспех спровоцировав скандал, выгнал меня.
Однако параллельно Сашу пригласили на работу в Таиланд – инструктором по дайвингу, и у нас появилась идея постепенно перебраться туда насовсем. Пока что он отправился на разведку.
Зимовали мы вдвоем с Инной, не считая кошек, собак и прочего зоопарка.
Работу я так и не нашла, хотя искала довольно долго. Но не унывала. Денег хватало, потому что Инна меня подкармливала.
С Мариной мы встречались на воскресных Богослужениях, и она даже уговорила меня петь в хоре. Я радовалась, когда от нее пахло духами «Эсте Лаудер», вспоминая наши веселые прогулки по красивой жизни. Я подарила ей диск с фильмом про Фатиму, и она была тронута.
- Ты, оказывается, классный профессионал, – похвалила она меня.
- Профессионал, но безработный, - уточнила я.
Однажды мы решили после воскресных богослужений вместе читать Розарий за наши семьи, и это даже превратилось в традицию. Мы молились за ее сына, чтобы он поступил в юридический, за мою работу. Сергей поступил, а работа для меня так и не нашлась.
Но тут: вернулся Саша, и мы начали готовиться к совместному отъезду в Таиланд.
Сосуд для омовения рук с надписью «Fatima» я на прощанье подарила Марине, потому что свой она разбила. А мне вещи больше не нужны, я теперь путешественник.
Новосибирск, 2007