Шёл я как-то раз пешком с автобуса в деревню к тёще.
Сокращая путь, срезал его тропинкой через лесок и при выходе на чистую, залитую солнцем полянку почти наткнулся на скамейку. Скамейка - простое изделие из дерева « для посидеть» прохожему состояло из двух прикопанных стоек – просмолённых обрезков шпал, положенной на них плахи для сидения и доски-спинки, тоже прикреплённой к шпалам.
Возраст изделие имело солидный, плаха и доска спинки от дождей и солнца заветрились, посерели, лишь на тех местах, где сидят, заветрины вытерты до основной древесины, то есть скамейкой активно пользуются. И, в целом, когда сидишь на ней, не чувствуешь никаких покачиваний и не слышишь скрипов, возникает ощущение, что сидишь на чём-то ёщё довольно прочном. На одних гвоздях такой устойчивости да ещё через десять лет после сдачи в эксплуатацию не добиться.
Ощущение прочности придавала надёжная конструкция спинки, привязанной к стойкам посредством двух г-образных кронштейнов, сбоку похожих на бумеранги и вытесанных из цельных еловых, просушенных корневищ упругих и прочных. Для каждой такой г-образины в своей стойке-шпале была сделана постель-паз, и похоже, даже с поднутрением. Так что, чем сильнее спиной налегаешь на доску, тем крепче она зажимается.
Смотришь на изделие и глаз отдыхает, радуется, не ранится о привычные для леса небрежности леса,типа, сойдёт и так. Здесь все финишные операции на скамейке выполнены тщательно, острым, хорошо заточенным и с выверенной геометрией инструментом. Топорик - хоть брейся, а ножовка проходит сучок, не отклоняясь от пропила. Все острые углы изделия плавно скруглены, кромки притуплены. Делалась скамейка, явно видно, не тяп-ляп, а с душой, с желанием, «ДЛЯ ЛЮДЁВ!». И получилось всё соразмерно, ровненько, аккуратненько и надёжно. Выглядело изделие в лесу, как игрушка, и общепринятые слова для обозначения этого шедевра плотницкого ремесла - "скамейка, лавка" были скудны что ли и суховаты. Поэтому в разговорах близживущих аборигенов этих мест как будто само собой со временем, укоренилось наименование -"лавочка", которое само произносилось с улыбкой, цокая «лавоцкя» и в любом разговоре славно да ладно словечко это без задержек катилось дальше. Хотя лавку, имеющую опорную доску для спины, вообще-то везде в народе принято "скамейкой называть." Местные это знают, и всё равно приросло "лавоцкя" для этого случая.
Незаметная тропинка в лесу и лавочка на полянке? Для чего она здесь?
Кто же смастерил её и для кого в таком безлюдном месте? Припомнил, тёща как-то рассказывала про удобное место для посидеть в лесу возле тропинки. Не про это ли,- вспоминал я? Не всякий возьмётся на чужой или общей и как бы ничейной территории что-то сделать для других. У себя за забором чего только не наделают, а вот для людей на стороне как будто руки отсыхают. Не каждый найдёт у себя резервы душевных и физических сил, чтобы что-то сделать для людей безвозмездно.
Да, сделал лавочку лет десять тому назад колхозный тракторист, а ныне пенсионер Николай для своей уже не молоденькой жены Клавы, чтобы та могла передохнуть на полдороге из магазина к дому и тяжёлые сумки с покупками и вкуснятинками всякими для гостящих внуков пересмотреть. Здесь уже спокойно можно было проверить не забыла ли чего и отойдя, от магазинной суеты, можно было без помех перепроверить правильность денежных расчётов у прилавка.
Вот так, пока сидел я на лавочке, осмотрел её внимательно. И понял, что она сама о себе и о людях её окружающих может много чего поведать. Я не знал ни Клавы, ни Николая, но сам, выросший в деревне, легко представил…
...Как с годами стал Николай всё чаще замечать, что приходит его Клава из магазина с сумками уставшая и раскрасневшаяся. Сначала предлагал ей:
– Давай, я сам в магазин–то схожу.
А Клава в ответ только руками машет:
– Не мужицкое это дело! Лучше вон крылечком займись – совсем пало, на погребице плахи худые – поменяй... Да делов–то у тебя и так «не нет». А я в магазине–то заодно знакомых увижу, новости узнаю, разговоры поразговариваю, а то у нас в деревне все разъезжаются и поговорить не с кем… – Клава кивает на дом с заколоченными окнами.
– А чтоб не уставать, торопиться не буду, пойду прогулочным шагом. Сейчас хоть и всё в магазинах купить можно, а для кого мне теперь сумки-то набивать тяжёлые, ребята разъехались, а мы с тобой те ещё едоки… А и устану так не беда – сумки поставлю, где посуше, постою, отдохну и опять, как новая.
Ничего Николай тогда не ответил Клаве. Думал. Вспоминал, как ещё совсем недавно Клава пройдёт эти два километра с полными сумками и даже не запыхается. Идёт, румяная, весёлая, только зубками сверкает в улыбке.
А сейчас сникла. Чем ей помочь? "Ещё совсем недавно-то,"ведь это двадцать лет пролетели. Да! Молодость не вернёшь.
Как–то поутру в воскресение погрузил Николай в тележку своего трактора два крепких с пропиткой чурбака из шпалы, плаху метра на полтора, доску, два г-образных кронштейна, захватил инструмент: лопату, пилу, топор, молоток, гвозди и завёз всё это в лесок на тропинку.
Там Николай за час изладил лавочку. Быстро, потому что конструкция была продумана и заготовки все максимально подогнаны заранее. Место выбрал примерно на полпути от магазина к дому и как раз на полянке получилось.
Осмотрел сделанное, пораскачивал лавочку руками. Крепкая получилась, антивандальная, не сломают. Сам присел, посидел… И понял, вглядевшись, что очень удачное место для лавочки выбрал. Простор широкий и красота глазам открывалась неописуемая и дышалось в сосняке легко. После этого, скрывая волнение, вернулся домой.
На вопрос Клавы: «Куда это с инструментом-то ездил?» Ответил: "Надо." И всё. Молчун был Николай в отличие от жены. Решил, пусть Клава сама сперва увидит лавочку, попривыкнет, так как были у Николая опасения, что супружница заворчит из чувства противоречия: «Есть мне когда на ваших лавочках рассиживать, вон сено растрясено, в магазин только сбегаю и подойдёт, ворошить надо будет, огребать, убирать, а там коровушка с пасьтбы придёт, овец застать надо, тебя накормить, обстирать тебя тракториста да на реке выполоскать, вечером грядки поливать да полоть... А ты скамеечку затеваешь, как будто делать тебе нечего, сломают же всё равно, зря это…»
А сама Клава ближе к обеду, управившись с домашними делами, привычно по знакомой тропинке зашагала в магазин. Увидела новую лавочку на полянке и сразу всё поняла и не присев на неё расстроилась, заворчала:
– Ну, паразит, сварганил всё-таки поджопницу! Поперёшный!
Говорено – не нать, так нет, так и намекает: остарела, мол.
Сиди, няньчи внуков, только на это и годна теперь!
Постояла, в задумчивости и вдруг широко, и призывно всплеснув руками, задробила сапожками, затянула задорно чистым, молодым, звонким голосом:
– Эх, Коля, Коля, Коля, Николай!
Ускорила вращение, прижав руки к бокам… И споткнулись каблучки сапожек клавиных, и присела она на край лавочки, чтоб не упасть.
-Ой, и правда, остарела. Сроду не села бы на тебя, – стукнула сердито кулачком по лавке, – кабы не окружляло, –проворчала Клава и прислушавшись к себе, вздохнула, – старюсь, заметно уже, а в душе-то всё молодо.
Надо сказать, что Клава ко всяким скамейкам пропиталась предубеждением, когда ещё в городе училась на зоотехника. Там у подъездов сидели на скамеечках круглый день бабки, бездельничали и сплетничали нехорошо, в основном, о студентах из Клавиной общаги напротив. Клаве тоже от них доставалось, и до того несправедливо и незаслуженно, что Клава тогда дала себе зарок: никогда, ни при каких обстоятельствах не превращаться в "бабку на скамейке". Коля знал о таком странном и стойком предубеждении жены, но верил: столько лет прошло, должно притупиться, забыться.
…Головокружение быстро прошло, и Клава передвинулась на середину лавочки, расположившись на ней со все возможными удобствами. Лавочка была как под Клаву сделана, по высоте оказалась ей как раз в пору, ноги не болтались и не задирались. Здесь и спину можно было расслабить, откинувшись на предусмотренную сзади доску.
Посидев так ещё немного, рассмотрев прелести ярко зелёнеющей русской природы, Клава успокоилась и поняла, что не только не боится, а даже желает быть бабкой на такой вот Колиной лавочке.
Осушила глаза и пошла дальше в магазин.
– Какой же её Николай всё–таки рукастый!– улыбка не сходила с её лица.
Вечером после ужина Клава, потупя взгляд, сказала мужу:
– ЛовкАя какая лавоцкя-то вышла! Ну и маста-а-ак ты!
– Полюбилась! – воскликнул обрадованный Николай.– А место–то там до чего красивое! – И сошёл на шёпот, обнимая и увлекая податливую Клаву:
– Как и ты у меня…
И больше они о лавочке не говорили вслух. А в душе каждый сознавал, что по другому и быть не могло. Лавочка для них это очередной и естественный знак внимания, которые делаются привычно, буднично и воспринимаются как должное, как само собой разумеющееся и которые не считают. А для Клавы лавочка оказала ещё и лечебный эффект, избавив от застаревшего предубеждения.
Устоявшиеся, добрые, отношения у Коли с Клавой формировались на взаимной способности приходить к согласию, умению ладить. В согласии они и черпали резервы душевных и физических сил для этого.
Женская мудрость подсказывала Клаве, где лучше не замечать какие–то просчёты мужа. А мужская сила Николая великодушно прощала некоторые женские слабости Клавы. На этих китах и были построены их спокойные, определившиеся во всём отношения без бурных выяснений, дешёвых интриг, пустых спектаклей и лишних слов.
Супругам было приятно, что люди знают, что это за лавочка, судачат и говорят об них хорошо и благожелательно, уважая за достойно прожитое. Не потому ли никто за эти годы даже не пытался её сломать. Больше того, нашёлся кто-то, кто её ремонтирует. Кругом, как наглядные пособия разрухи, заброшенные и поросшие борщевиком и лесом поля, пустые полуразрушенные фермы. И тем радостнее видеть потом ладную ловкую лавочку в красивом месте.
Когда на другой день шёл я на автобус обратно, сел на лавочку и ещё раз представил незнакомых мне Николая и Клаву.
Вот Николай остановился у лавочки. Осматривает её. Подколачивает старые и для гарантии вбивает ещё пару новых гвоздей. Топориком притупляет острые кромки и сглаживает задиры. Тщательно стряхивает рукавицей мусор с сидения. Раскачивает лавочку с усилием двумя руками, проверяя на прочность, удовлетворённо хмыкает...
А вот идёт Клава из магазина, несёт в сумках хлеб, продукты разные.
Дойдёт до лавочки, присядет отдохнуть и с улыбкой вспомнит своего Колю.
Видно, живут они в согласии и заботе друг о друге всю жизнь. И остаются внимательными. А доброта и любовь заполняют всё большие пространства вокруг них.. Об этом красноречиво поведала посеревшая под дождями и снегами простая деревянная лавочка, ловкАя и в хорошем месте поставленная.
число слов - 1700
Автор Кутьин Ю.А. 2020г