У Веры Никифоровны случилась маленькая авария. Кухонная полка, которую прикреплял еще муж в одна тысяча девятьсот семьдесят втором году, и пятидесяти лет не провисела, а вчера вдруг сорвалась. Ну, если правду сказать, то не вдруг. Вера Никифоровна гоняла своего старого кота, пытаясь объяснить ему, что даже если хозяйка и забыла колбасу на обеденном столе, не убрала батон в холодильник, то не нужно прыгать на него, хватать и поедать с громким утробным урчанием прямо на этом столе. Не нужно. Тишка от внушения хозяйского прыгнул прямо на полку. Ведь и не битый он кот, но приблудный. Взрослым уже приблудился к Вере Никифоровне. Прогуливалась она в городском парке, а он громко мяукал под скамейкой. Она и позвала его. А он пошел следом. Так и прижился. Вера Никифоровна ему веник только показала, а этот кот сразу взвыл и прыгнул на полку. Видно помнил он прежнюю свою не совсем комфортную жизнь еще отчетливо.
Имя для кота пришло как-то само.
- Ну, котишка, иди, покормлю тебя, да искупаю.
Так обратилась к коту пожилая женщина. Кот откликнулся. И стал он с этих пор Тишкой.
И вот он подвел свою хозяйку.
Нужно было к кому-то идти на поклон, чтобы полку повесить на прежнее место.
- Сынок! Тут я на полке убраться решила, а она - сорвалась. Ты не поможешь мне её закрепить, Алеша?
- Сейчас, мама, приеду. Как раз время есть свободное. Жди.
Вера Никифоровна отключила сотовый телефон. Надо же, как легко он согласился помочь. А иногда - просто не допросишься. Нужно прямо в Африку сбегать, там отметиться, а потом издалека подъезжать со своей просьбой. А тут сразу же и согласился. Ну и ну!
Алеша звонил в дверь квартиры своей старенькой мамы уже минут через десять. Ящик с инструментами был у него в руках.
Он осмотрел шкаф, сказал, что справится за полчаса и приступил к работе.
Зная взрывной характер сына, Вера Никифоровна покинула кухню. Алеша не любил, когда ему смотрели под руку. Но больше всего его раздражали нечаянные советы. Вот мать и ушла в другую комнату, подальше от греха. А то вдруг ей захочется что-то присоветовать по ходу дела.
Она села в свое кресло у окна, а чтобы скоротать время взяла в руки иголку с ниткой и стала вышивать. Это занятие её успокаивало. Она и не заметила, как стала негромко напевать.
Эх, дороги! Пыль да туман. Холода. Тревоги, да степной бурьян.
Снег ли ветер, вспомним друзья, нам дороги эти позабыть нельзя.
Почему именно эту песню она стала напевать? Потому что ей казалось, что в этой песне вся её жизнь. Потому с чем еще можно сравнить её? С бесконечной дорогой, на которой всякое встречается. А уж про выстрел, который грянет, она пела со слезами на глазах. Уже грянул. Пятый год она одна в пустом доме. И вот-вот грянет и для неё.
- Принимай работу!
Вера Никифоровна вышла на кухню. Сын и повесил полку на прежнее место, и сложил в неё всю посуду, все баночки и скляночки, что временно лежали на подоконнике.
- Прекрасно. В лучшем виде. Большое спасибо!
- Большое пожалуйста! Обращайтесь, если что. Мама, а я ведь сейчас чуть не уснул. Под твое пение. Помнишь, ты мне колыбельные пела, а я под них засыпал? Интересно, что во мне через столько лет помнит твое пение успокаивающее и убаюкивающее?
Вера Никифоровна внимательно посмотрела на своего сыночка - отца семейства, разменявшего уже пятый десяток своей жизни. Высокий и плечистый, седая голова, пытливый взгляд прекрасных карих глаз, опушенных длинными девчачьими, как он говорил в детстве, ресницами, волевой подбородок, сынок уже мало был похож на того милого и застенчивого мальчика, который спал в детстве при свете, потому что боялся темноты.
Вера Никифоровна подняла свою сухонькую руку и положила её прямо на сердце своего ребенка.
- Вот оно и помнит, - сказала она сыну.
- Да. Верно. Оно и помнит.
Потом сын помолчал. Вздохнул. И в этом вздохе его было столько тревоги за свою стареющую мать. Он прикоснулся с высоты своего роста к материнской голове и осторожно погладил.
- Старенькая ты у меня какая стала. Тревожно за тебя.
- Да не печалься. Я еще повоюю.
- А кота веником больше не гоняй. А то он вон какой откормленный. Он тебе всю кухню разворошит. А веник ты всегда в нише хранишь. А тут смотрю, а он чуть ли не посередине кухни лежит.
- Почаевничаешь со мной?
- А как же? А вот тут у меня с собой вкусности всякие для тебя Лена передала. Так что чайник я уже вскипятил. Садись к столу, я за тобой поухаживаю.
И на обыкновенной кухне, в обыкновенной квартире старой хрущевской постройки, в тесноватой, но такой уютной кухне начался маленький праздник. Сын поил свою маму чаем и подкладывал ей на тарелку еду с таким радушием, что отказаться от угощения было прсто невозможно.