Это ледовый крюк. Называется "морковка". По форме стандартный огородный овощ, сантиметров двадцать, только железный, с крупными зазубринами. Его в скалу не бьют. Обычно. Но именно его я забиваю сейчас в щель под основание гранитного карниза. По другому уже нельзя ... Крюк "поёт" под ударами скального молотка. Звук ровный, плотный. И душа поёт вместе с крюком. Не только у меня. Когда такой звук, всем понятно - это, наконец-то, надёжная точка страховки. Да что там точка. На хорошо забитой "морковке" можно и страховочную станцию организовать. И бульдозер подвесить. Выдержит. Сейчас именно тот случай. Надо ...
В проушину крюка стальной "треугольник" с резьбовой муфтой. Повернуть муфтой вверх. Муфту закрутить. И в него уже "ирбис"... Ф-у-у-у!!! Полдела есть!
- На самостраховке!
- Понял!
Витя пока не выщёлкивает даже ближнюю оттяжку. Ждёт, запрокинув голову вверх, когда я организую ему страховку. Вешаю дюльферную верёвку, как "перила" и дополнительный "самострах" для него. Будет подниматься на двух петлях "схватывающих". Одна в обвязку, другая "стремя" для ноги. Всё мне полегче, пока он крючья снимает. Мы тренируем хождение на двойной верёвке и не спешим. Излишне. Вся стена в оттяжках. Закрепляем навыки. С верёвкой желательно работать правильно "на автомате". Чтобы однажды "не было мучительно больно ... ". Сегодня уже и так нарушены практически все каноны безопасности. Ну-ка, подтянем верёвочку ...
- Выдай ... Страховка готова!
- Пошёл!
Это он только сказал, что пошёл. На самом деле его восемьдесят килограммов у меня внатяг на верхней страховке. За этим и нужна была "морковка". Потому что кроме первого крюка, через который он меня страховал, между нами нет ни одной точки опоры, которые ему можно сейчас рискнуть "нагрузить" полноценно. И мне при срыве двойная верёвка не помогла бы. Ну может летел чуть медленнее ... и дёргаясь ... Там карабины не на крючьях висят. Так ... на "лепестках" вспомогательных ... сантиметра по три длиной. Вщёлкнуть верёвку и "лесенку" повесить, чтобы балансируя на ней, через полметра вбить следующий "лепесток" в узкую трещинку. Для свободного лазанья, на этой вертикальной стенке ни зацепок, ни опор. А "лепестки" снимать потом ... двумя пальцами ... чуть покачал туда-сюда ... Дёрг! И готово! А вот "морковка" теперь здесь навсегда ...
Уже через пять минут Витя, звеня "железом", проходит мимо меня и вылезает на карниз. Ещё через пару минут "принимает" меня наверху. Эдик и Серёга с напарником по перилам не спеша забираются к нам на площадку.
У нас тренировочный процесс. На мостовой опоре. В просторечии на "быке". "Быки" остались от недостроенного железнодорожного моста через Волхов. Дорога Петроград-Орёл. Достроить война помешала. Первая мировая. Но хорошо строили сто лет назад. До сих пор между облицовочными гранитными камнями практически нет щелей. Идеальный рельеф для технически сложных скальных тренировок.
Этот "бык" стоит у самой кромки воды. Если откровенно, мы планировали залезть на другой ... на середине реки. Но наивно понадеялись на проезжающие мимо катера. А у охотников завтра утром открытие охоты и все они спешат опередить друг друга и занять в озерках места получше. Так что некому нас подбросить. А на опоре в реке было бы гораздо интереснее. Срываться, например ...
Впрочем, ладно ... Вся группа наверху. Привал.
У нас с собой две бутылки пива, банка тушёнки и хлеб. Короткий победный перекус и будем спускаться. Весь мусор с собой.
- Стойте! А давайте записку оставим. Всё же восхождение сделали!
Действительно. Почему бы и нет. И людям потом приятно будет. Найдут, посмеются, продолжат традицию.
В плитах на площадке расщелина. Туда положим банку с запиской. Стоп! А на чём записку-то писать?
- У меня вот квитанция есть, - задумчиво произносит Эдик, - за Шари. Может сойдёт?
Шари это его собака. Ньюфаундлен. Есть подозрение, что сначала она была Шариком, а потом некоторые признаки пола не совпали с ожиданиями. Такое случается ... по неопытности. У нас дома тоже жила трёхцветная кошка Маэстра. Если бы не выросшее однажды пузо, так и оставалась бы котом Маэстро.
А квитанция за сдачу экзамена на спасателя. Эта большушая, добродушная, спокойная псина прекрасно плавает и неплохо соображает. Мы с Эдиком её как-то разок тренировали. Это несложно. Залезаешь в воду и начинаешь "тонуть". Шари подплывает, хватаешься за холку и на буксире к берегу. Проблема была только в том, что растянулось тогда наше мероприятие часа на два с лишним. Подзамёрзли изрядно ... Место там глухое, будний день. Чтобы тело подышало, мы, само собой, разоблачились "в ноль". И, на тебе, припёрлись три каких-то девицы туда. Загорать. Ну и заодно за тренировкой наблюдали. Только когда уже Шари в воду не захотела лезть, а мы, наоборот, всё из воды не вылезали, догадались в чём дело. Так ещё минут пятнадцать стояли на берегу, над нами ржали. А мы же советские молодые люди с высокими моральными устоями ... Были ...
В записке, на оборотной стороне квитанции, мы написали: "Группа ... в составе ... совершила первопрохождение по ю.з. стене безымянной вершины. Решением группы вершине присвоено название "Вершина 14 августа" . Все расписались и банка из-под тушёнки с запиской внутри легла в расщелину. Над расщелиной мы соорудили из подвернувшихся камней некое подобие тура ...
Эту записку мне принесли через несколько лет. Кто-то из ребят забрал её однажды и хранил у себя. А потом вот отдал мне. Уже после того, как Витю*, впервые в истории мирового альпинизма, сняли с гималайского восьмитысячника и похоронили под Новгородом на берегу озера Ильмень, не так уж и далеко от "быков". Мы же с ним хоть и выступали в одной связке на скалах, но никогда не ходили вместе в горах. Так что осталось то наше "первопрохождение" первым и единственным. И записка ... помятая вся, со следами ржавчины и жира, так и хранится у меня.
Хорошее было время.
Все друзья ещё были живы ...
* Степанов Виктор Николаевич. Новгород. 36 лет. Мастер спорта. 29.04.1998. Чо-Ойю, 5А: умер на 7100. Снят в апреле 1999г