(Продолжение http://www.proza.ru/2018/05/31/1186)
3-го мая супруга ушла на работу, я тоже постарался занять себя делом. Очень хорошо получилось! Оказывается, покраска пола – весьма увлекательное занятие: в границах одной комнаты перетаскиваешь вещи с места на место. Освободив лоскуток пола, красишь. Затем прыгаешь по сухим местам и, как высохнет всё – идёшь на второй заход: перетаскиваешь, красишь, прыгаешь и оттираешь лишнюю краску, зная по собственному десятилетнему опыту, что самый опасный человек на корабле - матрос с кисточкой.
Добрая половина моей «дэмэбовой» работы была сделана, когда после обеда неожиданно позвонила Марина и вполне спокойным голосом сообщила, что, как я и сказал накануне, в отделении с утра всё закрутилось. Мамой плотно занялись врачи, взяли анализы и так далее.
Я не верил!
- Наверное Марине неловко судить о недостатках нашего здравоохранения и она сильно, мягко говоря, передёргивает, выдавая желаемое за действительное?! – выдвинул я версию.
Почувствовав мой скепсис, Марина сообщила, что доктор разрешил лететь. Мне бы надо было возликовать от первой хорошей вести за 4 дня. Вместо этого я продолжал, как со мною нередко бывает, усложнять и перестраховываться.
- Неужели врач берёт на себя ответственность и выписывает больного?! – думал я, в то время, как Марина ждала, когда же я приду в меридиан и начну адекватно реагировать на существенное изменение ситуации.
- Выходит, что можно брать билеты на самолёт в Германию?! – спросил я, медленно «догоняя» родственницу.
- Да! – твёрдо ответила она, - Можно я приеду к вам, так как в больнице нет доступа к Интернету? – спросила Марина.
- У нас ещё много такого, чего мало! – сказал я про себя, вполне искренне полагая, что в нашей больнице доступ к мировой паутине – далеко не самое главное. Марина же при каждой нашей встрече сетовала на некорректную работу сети в больнице.
- Жду! – сказал я, отложил покраску, перестал прыгать с дощечки на дощечку, вымыл руки и пошёл на кухню накрывать на стол.
В то, что дальше произошло, самому с трудом верится! Судите сами. Минут через 20-25, вполне достаточных для того, чтобы пересечь наш город из конца в конец, раздаётся звонок домофона. Никого в камеру не вижу, но я жму кнопку, чтобы открыть замок подъездной двери, так как Марина женщина миниатюрная. Открываю дверь на площадку и с площадки второго этажа в сумерках вижу, но больше слышу, что кто-то вошёл, но свет в подъезде не включает... И стонет!
- Толик! Кажется, я ногу сломала! Или вывихнула! Почти у самого дома! На спуске с аллейки! – уже громко простонала Марина.
- Не может быть! – медленно соображал я, решив при этом, что, пожалуй, надо менять назначенные мне «колёса», так как я и без того тугодум.
Внизу, между тем, продолжали жалобно стонать и сетовать. Включил свет и побежал вниз за остатками того, что ещё не успело переломаться.
- Блин, да что же это такое?! Что я с двумя неходячими больными буду делать?! – загоревал я.
- Паникёры! – вспомнилось слово, которым отец, в шутку, называл маму и меня.
- Вид бегущего полковника сеет в войсках панику! – вспомнил я, переходя на шаг.
Марина же, несмотря на острую боль, отказалась от моей помощи – поднималась на второй этаж самостоятельно, держась за перила, хромая и непрестанно апеллируя ко мне в связи с тем, что ступенька какая-то неправильная – совсем-совсем маленькая.
- Белорусы строили городок! – ища виновных, выдал я, хотя, скорее всего, ступеньки переделали соседи, когда возводили автомобильные навесы.
- Наверное ушиб! – заключил я, когда Марина, со стонами добравшись до дивана, забилась в его дальний угол и толком рассказала где и что с ней случилось.
Как я и предполагал, дело было на узеньком трапике, которым заканчивалась та самая «некультурная», со слов Марины, аллейка. Всего из нескольких ступенек из бетонных плит под нестандарный шаг. И вот - на первой же ступеньке высотой сантиметров десять всё и случилось!
Блямба из какой-то жидкости над пальцами правой ноги несчастной росла на глазах. Вены были синими-синими!
- Самое время хлопнуться в обморок –отметил я, одновременно вспоминая, как после нескольких лет службы на корабле «ехал» ребрами по металлическому трапу, по которому пробегал сотни раз. Хорошо, что матросы не видели! А на этом трапике, особенно зимой, кто только не падал!
Так как никто из нас двоих в обморок не упал, прошлось действовать.
- Срочно нужен холод! – решил я, так, как супруга и сын в последние годы неоднократно ушибали то руки, то ноги.
Льда в морозилке холодильника не было.
– Виски мне - пенсионеру не по карману. Зато есть килограмм замороженного фарша. Мне для тебя, Марина, ничего не жалко – только оставайся на своих ногах – думал я, глядя на страдающую женщину. Марина мужественно терпела боль.
- Надо в травму! – объявил я, помогая приладить пакет с фаршем к больному месту. На блямбу боялся смотреть. Полотенце прижимало «заморозку» к ноге не плотно – её хотелось прикрутить покрепче.
- Ты же иностранка! – воскликнул я, представив, как Марина ковыляет, опираясь на меня, от окошка к окошку больницы, чтобы оплатить оказанную ей медпомощь.
- Да! – тихо и виновато поддакнула бедная женщина, словно осознав весь ужас случившегося.
- Как неплохо было ещё 5 минут назад! – сетовал я, виня себя за то, что показал Марине короткую дорогу к дому через эту «некультурную» аллейку,- Приехала бы на такси к самому подъезду, а не к КПП… Ё маё! - думал я.
- В травму, всё равно, ехать надо!
Автомобиль преданно пылился под окнами, но его водитель был на работе, которая, к счастью, неподалёку. Я набрал номер телефона супруги, чтобы разделить с ней ответственность за судьбу травмированной родственницы.
Сначала Наталья пыталась отмахнуться от меня, сказав, что у нее люди.
- А у меня кто?! – думал я, стараясь не смотреть на Марину во время разговора.
Супруга, выслушав, наконец, опешила от известия, но успокоившись, как часто бывает, выдала дельные рекомендации: лед продолжать прикладывать, сбегать в аптеку за специальным гелем, который втирать несколько раз в день, ногу обязательно зафиксировать в ортопедическом ботиночке, который хранится в тумбочке.
- Вот и я, выходит, правильно считал, что покрепче прикрутить надо! - Ничто так не успокаивает, как ясная программа действий – думал я, не по возрасту быстро «перебирая колготками», как говорили матросы «Киева», по пути в аптеку.
Гель, почему-то, был!
- Хорошая аптека! – решил я в очередной раз, хотя с меня, примелькавшегося посетителя, с некоторых пор в ней требовали рецепт на моё лекарство.
Дома Марина уже не стонала – больше прислушивалась к себе, после того, как применила гель.
- Улыбается! – я глядел на женщину, которая, встав на ноги, утверждала, что перелома нет.
- Могут быть проблемы со связками. Всё равно надо сделать рентгеновский снимок – настаивал я, смутно представляя эти самые связки.
- В больнице, где мама, есть рентген. Завтра сделаю снимок – сказала Марина, наверное, пытаясь успокоить меня.
- Не болит, - немного погодя, радостно сказала женщина.
Я же, на основе своего опыта и близких, предупредил, чтобы она не обольщалась, так как нога болеть будет сильно и долго.
- В холодильнике из "обезболивающего" ещё есть замороженная рыба, – вспомнилось мне,- сегодня продержимся!
Марина, на время забыв о боли, начала делать то, ради чего травмировалась – заказывать билеты на самолёт. Честно скажу, что мне понравилось, как она обстоятельно, творчески и грамотно отнеслась к этому вопросу. Теоретически можно было улететь из Шереметьево и не только в любое время, но она, поговорив со мной, решила взять билеты на рейс после обеда, когда на подступах к аэропорту, скорее всего, не будет пробок – завтра и послезавтра, то есть 5-го и 6-го мая очередные выходные!
В том городе, где проживает Марина, аэропорта нет. Придётся вылететь в один из городов Германии, расположенных неподалёку.
Марина купила билеты не в Ганновер, как было первоначально, а в Гамбург: эти города от её места проживания примерно в 100 километрах, что по местным меркам считается близко. Я как-то и прежде с изумлением рассматривал карту дорог Германии, похожую на рыбацкую сеть: все ячейки примерно одного размера и распределены равномерно.
Так как карточка Марины оказалась, почему-то, заблокированной, то ей «ассистировал» кто-то из Германии при оформлении билета. Авиакомпания была предупреждена, что полетит пассажир с ограниченными возможностями, которому потребуется коляска.
- Как здорово, что не надо ехать в авиакассу! – обрадовался я, чувствуя себя дремучим неучем по сравнению с продвинутой европейской родственницей.
- Я закажу такси на завтра на 12 часов. Оно заберёт меня с вашими чемоданами, переедет к больнице, где «подсадим» тётю Таню и тебя и поедем в терминал D аэропорта Шереметьево в зону вылета. Там нас по звонку встретят с коляской…, - делился планами я с Мариной, которая, наверное, из-за травмы опять не поела - лишь «поклевала» немного.
Дальше я плохо представлял себе, как и что должно происходить, полагаясь на родственников, которые регистрацию уже проходили, но были «перехвачены» в самом её конце.
- Галс номер 2. Зачетный – отметил я.
Между тем, Марине надо было в банк. Я вызвал такси. Оно пришло вовремя прямо к подъезду. Через 20 минут мы были на подступах к Сбербанку. Рассчитаться первым успел я, но Марина всучила мне свои деньги за проезд.
В банке Марина взяла номерок электронной очереди. Я стал искать местечко, откуда было бы видно табло с указанием какому номеру очереди в какое окно. По моим оценкам, одного табло явно не хватало. Марина присела на свободное кресло – думаю, что нога её сильно болела. Она не могла не болеть!
В 1978 году я, следуя в увольнение, сиганул с высоченного училищного забора на бетонную плиту. Поэтому представлял ощущения травмированной женщины в красках. Тогда нога болела месяц и ещё недели полторы после того, как я преждевременно дал нагрузку на неё.
Посетителей банка было многовато – в основном люди пожилого возраста. Вдоль фойе, как дизелюха в надводном положении в точке якорной стоянки кораблей в Средиземке, курсировала туда и обратно совершенно седая бабушка. Она внимательно рассматривала клиентов и негромко, и непонятно что-то лопотала при этом.
Марина уже решала свой вопрос у назначенного ей окошка – я был неподалёку, "в охранении" на всякий случай, когда за спиной услышал очередную абракадабру городской сумасшедшей.
- Хрен вам! – вдруг она выдала на чистом русском вполне чётко и достаточно громко, рассматривая, как Баба Яга, «свеженького» только – только вошедшего в банк посетителя.
- Пенсия не пришла! – вдруг объявила на весь зал одна из девушек-сотрудниц банка, после чего вокруг послышался тихий вздох и почувствовалось коллективное разочарование. Посетители безропотно потянулись на выход.
- Как бабка сказала, так и получилось! – отметил я про себя.
Немного погодя, мы тоже вышли на улицу. Я нервничал пока мы шли к аптеке: мне казалось, что сумка Марины, напоминающая таксу, не до конца закрыта, о чём я сообщил хозяйке.
- Разве так хранят архивные документы?! – думал я при этом. Прихрамывающая Марина - видно боль не отпускала, покладисто отреагировала – закрыла молнию до упора, наверное, чтобы я не гундел. Перед этим Марина подарила мне бонусную карту, доставшуюся ей за покупку какого–то дорогого лекарства для мамы.
Наступил вечерний час пик. Но больница уже была неподалёку. Я проводил Марину. Народ заходил на территорию больницы и выходил с неё через приличных размеров отверстие в добротном металлическом ограждении. Я напомнил Марине как поступить с ногой и, попрощавшись, двинулся к КПП, куда должно было подойти такси: Марина настояла, чтобы я непременно уехал на такси. Мне же хотелось прогуляться немного и дальше ехать на автобусе.
- Желанье женщины – закон! – вспомнилось мне.
Водителем опять был молодой парень из Киргизии.
- Почти земляк! – думал я, пока продирались через пробки.
Под самый вечер я заказал просторное такси на 12 часов следующего дня: Марина сказала, что сидения не должны быть низкими. Я обратил внимание диспетчера на то, что в салоне будет, в том числе, пассажир с ограниченными возможностями. На другом конце провода, судя по всему, прониклись ответственностью, так как последовало ещё три уточняющих звонка – что-то напутали при оформлении моего заказа.
- Хотели, как лучше, а получилось, как всегда! – вспомнил я слова бывшего премьер-министра.
Завтра предстоял насыщенный и ответственный день. Добравшись до койки, прокрутил «видеоролики» этого дня.
- Ну вы, блин, даёте! – бормотал я, засыпая.
(Продолжение http://www.proza.ru/2018/05/31/1838)