Письмо было без обратного адреса.
Он распечатал конверт. В нем лежала открытка с приглашением на день рождения к приятелю. «Не удивляйся, что обратного адреса нет. Не написал специально, чтобы разжечь твое любопытство, и ты сразу распечатал. Это официальное приглашение и отказаться не имеешь права. У меня круглая дата, которую в следующий раз отметить уже не смогу. Встречаемся в ресторане...» Далее шел адрес, название и время сбора.
«Вот дуралей!, — подумал он — не достаточно было звонка? Извечная тяга к оригинальности.
Портье указал на кабинет, где собирались гости. Он вошел и огляделся. Ему не приходилось бывать в этом ресторане. Отдельный, просторный и в то же время довольно уютный кабинет. Приятель пошел к нему навстречу.
—Молодец! Ты вовремя. И сейчас я познакомлю тебя со своей сестрой. Сестренка, принимай гостя. Знакомься. Это мой старинный приятель...
—Ты нас уже знакомил. Правда, было это сто лет назад.
—Шутишь?
—Ты передавал через него для меня подарок.
—Ах, да! Видишь, совсем памяти не стало. Тогда окажи услугу, не давай ему скучать.
И приятель пошел к другим гостям.
—Ну, здравствуй! Ты меня еще помнишь?
—Я никогда не мог забыть тебя.
—Тогда почему исчез навсегда?
—Так получилось. Вначале услали в длительную командировку к черту на кулички. Там была только спецсвязь. Потом узнал, что ты вышла замуж.
—Не вышла, а сбе'гала. Мой брак продолжался очень не долго. Давай возьмем по бокалу и выйдем в сад. Здесь есть отдельный выход. Пока все соберутся, пока рассядутся, ты расскажешь мне о себе. Мне очень интересно, как ты жил без меня, почему пришел один?
Они взяли по бокалу коктейля и вышли в сад. Прошли до ближайшей скамейки.
—Ну! Рассказывай! Женат, есть дети?
—Ни жены, ни детей. Несколько раз пытался создать семью, но слава Богу срывалось. Трудно даже вообразить, какую адскую жизнь я устраивал бы близкому человеку. Я никого не мог представить рядом с собой кроме тебя. Но, когда узнал, что ты замужем, все стало мне не интересно. Я с головой ушел в работу. Были женщины. Разные, но не долго. Но ты расскажи о себе. Муж, дети? Большая семья?
—Никого! Ни мужа, ни детей. Я было, как уже сказала, сбе'гала замуж. Всего на полгода. Но это мероприятие сорвалось неожиданно. Мне нужно было уехать в другой город, где по моей пьесе ставили спектакль. Уехала на три недели. Но все, что от меня требовалось, мы с режиссером уладили за две. Я была уверена, что муж еще на работе, не звонила, а открыла дверь своим ключом. Сразу поняла, что в квартире кто-то есть. Пошла на звук. В моей спальне, на моей кровати … Я турнула их обоих. Даже простыни сорвала и бросила им во след.
С тех пор одна.
—Эй, заговорщики! Еще наговоритесь! К столу! К столу!
Сосед по столу отвлек его каким-то, как тому казалось, очень важным разговором, и он не заметил ее внезапного исчезновения. Без нее сразу пропал всякий интерес к застолью. Уже знакомым путем вышел в сад. Уселся на скамью, где они недавно беседовали, закурил и перенесся на десять лет назад.
Она стояла у окна, занимающего полстены гостиной, и смотрела в сад. Но не сад привлекал ее внимание. Она искала рифму. Все, что приходило ей в голову, было или слабым, или кардинально меняло смысл, написанного раннее. Вдруг ей казалось, что рифма найдена, но когда произносила мысленно катрен, понимала, что или ритм сбит, либо строка становилась никчемной.
Стараясь не шуметь, он смотрел на нее, затаив дыхание. В свитерке персиковой окраски, в облегающих светлых брючках она казалась статуэткой, выточенной искусной природой. Этот эффект усиливался контражуром, созданным ярким полуденным солнцем. Он почувствовал, как в нем разгорается желание. Ему тут же захотелось сбросить драпировку, которая прикрывает эту скульптуру, просвечивающую сквозь ткани одежды.
Он подошел к ней, обнял. Она встрепенулась от неожиданности, а когда он поцеловал ее в такую соблазнительную ложбинку между шеей и ключицей, все ее тело так и затрепетало. Она повернулась, и ее приоткрытые губы потянулись к нему.. Он тут же откликнулся на призыв. Она охватила его за шею и прижалась к нему всем телом. Его дрожь передалась ему. Он подхватил ее на руки и понес туда, где уже все ее естество откликнется на его ласки.
Уложив ее на кровать, он стал снимать с нее одежду. Она, с еще большим нетерпением, стала стаскивать с него рубашку, расстегивать ремень, ногами сталкивать его брюки вниз, чем только отдаляя момент освобождения его от ненавистной одежды. Наконец, они оба оказались голыми и соединились в раздирающей их страсти.
Подобно дикой вакханке она отдавалась ему в этой пляске страсти. Когда оба уставшие, отпрянули друг от друга, казалось, что нет сил даже разговаривать. Да впрочем, это им и не нужно было. За них говорили их тела. Запах ее разгоряченного тела кружил ем голову. Приподнявшись на локте, он любовался этим раскинувшимся на простыне совершенством. В благодарность за доставленное удовольствие, он стал покрывать его поцелуями. Вначале каждый палец на ногах, потом его губы заскользили вверх по ногам. Он взбирался все выше и выше. Когда миновал пах, и она ощутила его губы на своем лобке, выгнулась ему навстречу. Но он проигнорировал это предложение, продвигаясь поцелуями вдоль тела. Уже пощекотал языком ямку пупка, чем вызвал ее явное неудовольствие, потом стал покрывать поцелуями пространство между грудей. И вдруг ему очень захотелось оказаться в этом пространстве. Он лег на нее, поместил там свой фаллос, охватив его, сдвинутыми вместе грудями. Она согнула ноги в коленях и уперлась в его спину. Он испытывал восторг в этом нежном теплом туннеле, теребя пальцами набухшие затвердевшие соски. Почувствовав, что дело движется к развязке, сделал попытку выскользнуть из этих объятий. Но она обняла его за бедра и сильнее прижала к себе. Взглянув на него хитрыми смеющимися глазами, приблизила к нему голову и быстро лизнула головку члена. Молния удовольствия пронзила его тело. Он сделал еще одну попытку освободиться от обворожительного плена. Тогда она быстро прихватила головку его фаллоса зубами, слегка прикусив её, не давая уйти. Ему ничего не оставалось, как поддаться искушению.
Теперь уже он раскинулся на кровати, а она покрывала его поцелуями, пытаясь снова пробудить в нем желание. И очень скоро преуспела в этом. Будучи благодарным ей за доставленное ранее удовольствие своей великолепной фелляцией, посчитал нужным отплатить ей тем же. Он помнил, как выгнулось ее тело навстречу его ласкам. Он не спешил. Он стал целовать ее в затылок, между лопаток, ласкал губами и языком ее позвоночник. Когда дошел до поясницы, она с легким стоном повернулась на спину, и его губы оказались на ее лобке. Она прижала к нему его голову и раздвинула ноги. Он никогда раньше не практиковал куннилингус, но сейчас ему захотелось вернуть ей сторицей то, что она ранее преподнесла ему. Она поняла, что это для него вновь, и искусно направляла его действия. Он оказался способным учеником и вскоре довел ее почти до высшей точки накала. Наконец она взмолилась: «Войди в меня!» А когда через какое-то время оторвались друг от друга, обессиленные развалились на кровати.
Солнце уже устремилось к закату и заглядывало к ним в спальню через западное окно. Оно осветило раскинувшиеся тела и попало к ней в глаза. Она сдвинула голову на подушке и рассмеялась: «Лишь солнце их нашло без сил на черном бархате постели».
—Что это? - спросил он.
—Последняя строка из стиха Анненского.
—Раз уж к тебе вернулась способность шутить, похозяйничаю на кухне. Сварю нам кофе.
Не против?
—С удовольствием!
—Вот, где ты прячешься! А я тебя искала. Вышла на минуту попудрить носик, пока ты слушал вздор этого пошляка. Вернулась, а тебя нет. Подумала, что ты снова улизнул от меня.
Пожалуйста, не делай этого, ведь следующей встречи может и не случиться.