17 января 2015
«Есть вещи, которые невозможно говорить. Они существуют, имеют ценность, но их почти невозможно вынести на суд. Такими были отношения Джорджины и Оскара. Будучи вместе они не стремились к мировому признанию, им было достаточно смотреть друг на друга, делиться собственными мыслями. Темы никогда не иссякали. Если заканчивались новости, Оскар мог рассказать удивительные вещи из области науки, либо же рассказать о книге, прочитанной им на досуге, когда он, сидя в ожидании, не знал, чем занять себя.
Оскар любил фантастику. Он с восхищением прочитывал по несколько книг в день, сидя в кожаном кресле, которое Джорджина считала неудобным. Либо же они пели. В один из вечеров девушка узнала, что Оскар - удивительный певец и после не было и дня, чтобы они не исполнили арию, написанную им. В следствии, он писал песни для них, их никогда никто не слышал, но они и не желали оценки.
Говоря о завоевании мира, его лицо всегда освещалось едва уловимой улыбкой - тогда она считала, что он без сомнений шутит и начинала смеяться. Оскар говорил, что наступит время, когда искусству будет дарована новая цена - многим лучшая, нежели денежная. Во время речей его глаза пылали неудержимым огнём, после чего они остужали пар, напевая весёлые песни.
Он мечтал сделать искусство бесплатным. Считал, что люди продают ради роскоши собственную душу. В какой-то степени Джорджина соглашалась с ним, она привыкла к его странностям. Вспоминая прошлое, она не могла увидеть в памяти ни единого конфликта, их отношения полнились искусством и культурой. Были дни, когда они просиживали свободные часы в библиотеке и Оскар читал вслух его любимые книги. Он придерживался правила никогда не перечитывать историю, однако, решил, что если он помогает Джорджине познать истину, то стоит немного послабить контроль над принципами.
А теперь ей следовало наказать его. Мне.
Вечером, проехав много миль, а потом, вернувшись обратно в город я, не слушая предостережений матери, отправилась на улицу. Бродила мимо домов соседей и смотрела в окна, откуда исходил свет. Всё казалось знакомым и одновременно чужим.
Чего стоило уехать в данную минуту? Дать Оскару знать, что он заблуждается. В конце концов, я была причиной всему этому и лишь я могла поставить точку в этой истории.
До последней минуты боялась, что он не появится и понимала, что у меня особо нет шансов. Когда в ночи замаячила тень, я даже вздохнула от облегчения.
Он шёл ко мне, походкой вразвалочку, медленно переступая с ноги на ногу. По его виду нельзя было сказать, удивился ли он, обнаружив меня здесь.
- Джорджина Дане.
Я пошла ему на встречу.
- Я всё ещё Джекобсон.
Оскар развёл руки в сторону. Ему всегда было противно слышать фамилию Джекобсон из моих уст. Эта фамилия символизировала неполную покорность.
- Как дивно. Кому изменяет твой муж, тебе или своей девушке? Если следовать логике, то думаю, твоя соперница имеет на него больше прав.
- Это тебя не касается. Думаю, ты понимаешь, зачем я пришла сюда.
Писатель пожал плечами. На его лице возникла дивная улыбка. Я знала каждую его эмоцию - эта значила размышления.
- Откуда мне знать? Я никогда не понимал твои мысли. Лишь догадки.
- Я ничего не скрывала от тебя.
Оскар пожал плечами. Он знал всё, что твориться на Земле и за её пределами. Владел всеми формулами. Его ум предполагал за ним многие открытия, но вместо науки Оскар выбрал путь искусства.
- А я всё никак не мог понять, чем же закончится эта история. Ты так много сделала для побега, но оказалась бессильна перед домом.
Оскар ненавидел порядок. Каждый раз, когда ему удавалось следовать моим мыслям, он радовался и грустил одновременно. Предсказуемая история. Он превратил мою жизнь и собственную в книгу, рассказ, состоящий из сцен и глав.
- Молчи. Что ты можешь знать о доме.
Оскар в упор посмотрел на меня.
- Ты права, - кивнул он и продолжил расхаживать из стороны в сторону, - я действительно ничего не знаю о доме. Живу в отелях, меняю его один за другим, преследуя тебя. У меня есть дом - это ты.
- Ты можешь говорить о чём-то кроме меня? Ты просто ездишь по ушам.
- Раньше ты так не говорила. Тебе нравились мои слова, мои песни.
- Ты испортил мою жизнь. Ты убил во мне меня.
Оскар поднял руки к небу и мысленно отправился далеко, к звёздам.
- Бог, как мне объяснить этой женщине, что я никого не убивал, - а потом посмотрел на меня, - мне не нужно убивать, чтобы достичь цели. В моей голове вся информация мира, я уже победил.
Его речь вызвала во мне отвращение и страх. Слишком много власти в руках одного человека, вероятно, единственного в мире, имеющего знания, но при этом, не использует их.
- Ты знаешь мои принципы, я знаю твои страхи. Помнишь, мы делились ими однажды. Ты сказала мне, что боишься утратить разум, ведь он единственное во вселенной чудо, что может принадлежать тебе.
Я насторожилась.
- Не говори моими словами.
- Знаешь, - он улыбнулся, расправив руки, - а мне нравится. Ничто так не забавляет, как твоё мышление, разумеется, в хорошем смысле. Гораздо проще тебя понимать, когда ты сама того желаешь. Ты без страха делилась со мной самыми сокровенными желаниями, но, между тем, мы никогда не были честны друг с другом. Ты не рассказывала чего-то спонтанно, просто ради того, чтобы я узнал тебя.
- Неправда.
- Не отрицай. Ты подготавливала информацию для меня по маленьким кусочкам, чтобы я думал так, как тебе вздумается. Я долгое время доверял тебе, пока ты, ясное дело, не повесила на меня убийство бедного детектива.
Он прищуривался, вглядываясь в темноту, пытаясь рассмотреть мои глаза.
- Не говори так, - попросила его Джорджина.
- А как мне ещё говорить? Ты отвергаешь мою любовь, отвергаешь правду, а жестокостью против тебя я пойти не могу. Не в моих принципах. Ведь ты их всё ещё помнишь?
- О какой любви говоришь ты?
- О той, что описывают в книгах. Разве ты не хотела этого? Как скуп твой муж, когда заходит разговор о чувствах. Ведь он раб привычки. Окружает себя безвкусными картинами, «борется за справедливость», воплощение непогрешимости! Но он лишь притворяется, лишь бы никто не увидел в нём навозного жука.
- Ты совсем его не знаешь.
- Я не сомневался, что ты так скажешь. Но, время вышло, Джорджина.
Оскар протянул руку, будто точно знал, что я совершу правильный, по его мнению, поступок. Пока Сэм не сказал мне, что ничего нельзя сделать, что-то ещё теплилось внутри меня. Сложно, потому что я никак не могу определиться!
- Много дней я был недалеко от тебя, но всё же, оставаясь вдали. Я ждал, когда ты созреешь для правильного решения.
- Ты преследовал меня.
Оскар засмеялся, хлопая в ладони.
- Ты прекрасна, Джорджина. Всегда строила теории заговоров, по крайней мере, в последние несколько дней перед своим превосходным уходом. Я не преследовал тебя, дитя, - он искренне улыбнулся, - я следовал за тобой.
Я сделала несколько шагов назад.
- Не лги мне, если действительно желаешь оставаться в живых.
Оскар убрал руки в карманы. Он повернулся в профиль и начал расхаживать по улице.
Оскар остановился и снова уставился на меня. На его лице сверкала улыбка, я видела её, когда он создавал новые произведения, которым не было сравнения.
- Ты моя муза, дорогая.
- Ты писал много, без меня.
Оскар кивнул.
- Ты не представляешь, как много я писал без тебя. Но всё, что было создано до тебя не имеет смысла прочтения. Я без сомнений могу сжечь все свои рукописи до встречи с тобой, Джорджина. Раньше я думал, что ты - поэзия, окрыляющая сердца, вызывающая страсть. Я любил создавать стихотворения, где описывал лишь твою красоту, как душевную, так и наружную. Но лишь твой голос превращает все мои стихи в творения.
- Я не нужна тебе.
- Нет, нужна, - ответил он, - я нуждаюсь в тебе. Почти сразу после твоего исчезновения я понял, что ты не только поэзия. Ты проза, Джорджина. Ты даже представить не можешь, какое наслаждение мне приносит описывать твой голос тысячами слов, что так долго засиживались в моей голове, не дождавшись рифмы. Ты открыла мне глаза.
- Не нужно было закрывать их.
- Я знаю, каким чудовищем ты меня возомнила. Правда, я совсем не обижаюсь. С одной стороны, мне даже приятно, что я отыгрываю в твоей жизни столь великую роль. Но ты только подумай, какими бы мы стали, будь наша сила одним целым. Я являл бы собой композитора, которого этот мир не видел много веков и превзойду по величию произведений самых лучший авторов. А ты будешь со мной, моя прекрасная муза. Ты будешь петь и все свои песни будешь посвящать мне. Мы создадим великую любовь, как на страницах моих книг, которые я уже посвящаю тебе. Каждую из них.
- Разве ты действительно это чувствуешь? Ты говоришь нереальные вещи, Оскар. Ничто из того, что ты сказал, никогда не будет правдой. Ты лишь придумал эту любовь.
- А разве остальные люди не придумывают её? Они начинают отношения ради плотских утешений, а после расходятся, потому что не сошлись характерами. Джорджина, все те недостатки, что видят в тебе люди, Сэм, твоя мать, все они для меня - самый прекрасные вещи на земле.
- Но ты считаешь их недостатками.
- Ты сплошной недостаток, раз об этом зашла речь. Но я никогда не перестану восхищаться тобой, твоим голосом. Ты часть великого божественного замысла. В тебе собрано всё лучшее. Ты любишь кофе, такой же, какой люблю я. Ты любишь музыку и книги, мою музыку. А я люблю тебя.
- Ты считаешь, для меня этого будет достаточно?
Оскар улыбнулся.
- По крайней мере, ты решила найти меня.
Гнев сменился разочарованием. Мне не стоило обвинять его.
- Ты это знал.
- Я готов на всё.
- Ты сделал это со мной.
Оскар улыбнулся и вытянул перчатки из кармана.
- Я создал тебя, Джорджина. Помнишь, как ты бездумно бредила о славе?
- У меня были мечты.
- Быть знаменитым, некрасиво, моя дорогая.
Оскар наклонился и прошептал мне на ухо:
- Я знаю, чего ты хочешь на самом деле».