Все совпадения имен и названий - чистая случайность.
Когда он позвонил мне в редакцию газеты, меня поразил его тонкий, почти детский голос:
- Алло, это Георгий П. из Церковного радиовещания. Мне нравятся ваши статьи, и я хочу предложить вам работу. Мне кажется, так может писать только верующий человек. Вы ведь христианка?
- Католичка.
- А я баптист, но у нас как раз межконфессиональное радио. Запишите телефончик...
В середине девяностых газета "Семь дней" успешно претендовала на роль путеводителя по культурной жизни Новосибирска, и будучи музыкальным журналистом, я частенько писала о концертах духовной музыки.
Примерно в этот период я открыла для себя христианство, и, как все неофиты, при любой возможности бросалась на амбразуру проповедовать. Это потом умные люди посоветовали мне "убирать своего Господа Бога в подтекст", а тогда я запросто могла написать черным по белому: "...и Святой Дух парил под куполом..."
Оказалось, кого-то это даже порадовало, а именно тонкоголосого баптиста.
Звонить ему я не стала: мне показалось, что "церковному вещателю" не подобает иметь такой голос, даже если он баптист.
***
...Встретились мы через несколько лет.
Меня как раз уволили с работы - в тот период это была уже не газета, а католическая киностудия. (Забегая вперед, могу сказать, что меня оттуда увольняли неоднократно, но это оказалось впервые, и оттого особенно обидно). Вот тут-то я на безрыбье и вспомнила о предложении с межконфессионального радио.
Обладатель детского голоса оказался пожилым человеком со стертой бесполой внешностью. Круглая небольшая голова была плешивой. Небольшие серые глазки прятались за очками без оправы, стекла которых постоянно отсвечивали, делая его еще более безликим. Классический персонаж Достоевского или Чехова.
Но самой поразительной деталью внешности была фигура - высокий рост, прекрасные пропорции, широкие плечи и - самое невероятное! - осанка. Прям гусарская выправка!
Образ неумолимо распадался на три составляющих, никак не связанных друг с другом: детский голос, невыразительное бесполое лицо - и великолепная фигура. Так кто же вы на самом деле, загадочный Георгий?
Несмотря на былое любезное приглашение на работу, баптист подверг меня жесточайшему допросу: почему я ищу работу, чем я занималась, как я пришла в церковь. Мне пришлось все честно и подробно рассказать.
То ли я завоевала доверие, то ли этот Георгий оказался добрым человеком, однако его глазки за стеклами светились неподдельным сочувствием по ходу того, как я рассказывала мою невеселую историю.
- Да-а... - только и произнес он. - А давай помолимся за тебя! - вдруг с места в карьер предложил он.
- Как?.. Прям так? - растерялась я. - Мы же не в церкви...
- Ну и что! Вот возьмем и помолимся, - и не меняя позы, разве что опустив глаза, произнес: - Господи, мы просим тебя...
...Мы сидели за обычным столом, и он своим детским голосом обращался к Самому Богу. И, что удивительно, мне становилось все легче...
- Как это у вас, баптистов, просто, - высказала я ему за чаем.
- Это действительно просто, - пожал он плечами. - Все испытания даются нам во благо.
- Да ну! - меня никак не устраивала такая точка зрения: я не любитель "испытаний".
- Ну конечно, - убежденно проговорил Георгий. - Вот, например, мою радиостудию недавно ограбили: ввалились четверо подростков, связали меня, избили и вынесли все компьютеры.
- Ужас! И что тут хорошего?
- Слушай дальше: пока они собирали в сумки аппаратуру, я проповедовал им: Господь, говорю, все видит, он воздаст вам, покайтесь, пока не поздно, Он вас, говорю, любит! Один пнул меня, дескать, заткнись, но я за свое. А через месяц их поймали. И на суде говорю я ему: так кто из нас оказался прав? Тот голову опустил.
- А компьютеры-то вернули?
- Нет, конечно: они их уже успели продать. Но я все равно их простил, тем более мать одного из них так меня просила... А компьютеры наши спонсоры уже нам купили совсем новые, мощные. Так-то!
Лишнего рабочего места у Георгия не было, однако дело для меня нашлось: собирать по Новосибирску религиозные новости. Самым простым для меня оказалось освещать жизнь католиков, кроме того, полезно было познакомиться и с другими христианскими общинами. Я побывала на сеансе исцеления у каких-то новомодных протестантов на Сибирской ярмарке: под оглушительную музыку "группы прославления" по команде верующие "избавлялись от рака, спида и туберкулеза" и тут же выходили на сцену под бурные аплодисменты.
Сходила на собрание церкви "Эвенэзер" - это те, которые разыскивают евреев, чтобы переправить их на Святую Землю. "Не вздумайте, говорят, обращать евреев - ваша миссия не в этом: вы должны лишь пожертвовать средства, чтобы помочь им достичь Земли Обетованной". Да, сколько странных христиан на свете...
А кто нынче хорош, зато деньги Георгий платил мне исправно и с видимым удовольствием.
Кстати, я со смехом обнаружила, что московские "собратья по вере" регулярно воруют мои новости, публикуя их в столичных католических изданиях!
***
Помимо Георгия, в Церковном вещании работали одни девушки. Как на подбор, все красивые, веселые, креативные и, что немаловажно, из разных христианских церквей. И передачи у них были такие же: интересные, музыкальные, позитивные, динамичные, разнообразные, на любой вкус и возраст.
Лена делала смешную передачу для детей "Маленькая Овечка" - та все время по легкомыслию попадала в какие-то передряги, но с помощью Доброго Пастыря выходила невредимой.
У Ани была собственная авторская передача - она с легкостью могла раскрыть любую тему из жизни женщины, мастерски меняя голоса, создавая целые спектакли и изобретая сюжетную интригу на пустом, казалось бы, месте. Недаром Аня пришла с профессионального радио, - это был готовый талантливый специалист.
Пышноволосая жгучая красотка с библейской внешностью по имени Дора, не будучи профессионалом в журналистике, имела свое неоценимое качество: никто лучше ее не мог брать на улице блиц-интерью у прохожих.
Вот компания какая!
Для музыкальных передач многие церковные группы прославления с удовольствием отдавали на радио свои записи христианских песен, и у Георгия уже скопилась целая коллекция.
Несмотря на то, что Церковное вещание "вещало" где-то на частотной периферии, в Новосибирске у него появилось много фанов.
На радиостудии - а это была обычная трехкомнатная "хрущоба", в которой сам Георгий и проживал, ночуя на диванчике, - можно было встретить кого угодно: бородатых православных старост, иудеев, староверов, мусульман, не говоря уж о протестантах и пасторах разных видов. По всей студии висели сакральные подарки от гостей - иконы, свечи из Иерусалима, четки - прямо торжество экуменизма. Георгий был очень доволен, когда я подарила ему католический Розарий, даже попросил объяснить, как по нему молиться.
И вообще он был довольно продвинутым верующим: баптист без фанатизма, что называется, он с глубоким уважением относился к любой религии, за исключением сект, конечно.
Девчонки по очереди готовили нехитрые, но сытные обеды, на которые приглашали всех присутствующих. Все рассаживались вокруг крохотного столика в небольшой кухоньке - в тесноте, да не в обиде - и непринужденно беседовали.
Были и запретные темы: стоило новичку поинтересоваться, чем отличается та конфессия от другой, типа "а есть у этих причастие? а вот у нас есть! а есть у них..." - как все девицы наперебой принимались совать ему булочки или конфетки, хором крича: "Ты ешь, ешь!" - пока тот не отступался от своей острой темы.
Со временем я поняла, что у Георгия господствует неписанный закон: говорить только о том, что у всех нас общее, и умалчивать, не дискутировать об отличиях, - только так можно сохранить "экуменический" мир в отдельно взятой радиостудии.
На моих глазах проект межконфессионального Церковного вещания становился все более успешным. Георгий уже больше не планировал заняться коммерческой рекламой, дабы прокормиться: заокеанские спонсоры с готовностью шли на увеличение содержания и на расширение студии. Георгий отправился в командировку по Сибири и Дальнему Востоку - искать корреспондентов для новостной работы и соратников по созданию сети экуменического радио. Я дала ему адреса и явки красноярских католиков, которые занимались похожим служением, и эти координаты пригодились.
Однажды Георгий пригласил меня на какое-то собрание. Большая комната была набита незнакомыми женщинами в одинаковых газовых косыночках. Оказалось, Георгий бросил клич в своей церкви - кто хочет заниматься радиослужением? - и часть прихожан, вернее, прихожанок откликнулось.
Собрание баптисток произвело на меня удручающее впечатление: бабы в газовых косынках оказались горластыми, на мой взгляд, невоспитанными, перебивали друг друга, скандалили. Это была визуализация поговорки "простота хуже воровства". Георгий невозмутимо восседал во главе стола, на полном серьезе слушая весь этот бред, а я удивлялась: неужели он ждал конструктивных идей от этого сборища? И "по-английски" удалилась.
Однако появились новые сотрудницы, и передач прибавилось - может, в ущерб качеству. Однако идея "народного радио" себя оправдала: нашлись христианки, которые рвались учить жить других.
Георгий и сам запустил авторскую передачу, она называлась "Пороки и пророки".
Он брал какой-нибудь популярный "порок", например, алкоголизм, приводя занимательные факты из историю, затем сообщал все, что говорит по этому поводу Священное Писание, и завершал нравоучительным выводом. Он был не только автором, но и ведущим. Для того, чтобы его специфический голос звучал внушительнее, он, во-первых, пытался говорить ниже, во-вторых, прогонял его через компьютерную программу, еще сильнее "опуская" тембр. Возникал образ не очень интеллигентного дядьки с хриплым голосом, однако в целом передача была интересной и динамичной. Про такие банальные вещи, как пьянство и разврат, он выискивал в интернете малоизвестные подробности, перемежал песнями в тему, Дориными "блицами", и слушать было не скучно.
Да, этот человек мастерски владел специфическими радиосекретами - всевозможными шумовыми и звукоизобразительными эффектами - и умел к месту их использовать. Правда, меня немного напрягало чисто протестантское морализаторство, не без этого.
Кстати, мне он тоже предложил делать свою передачу.
Я было уже нашла тему - а именно "Евангелие в лицах", смонтировала пробную передачу, и ее уже даже одобрили "наверху", как вдруг... меня снова приняли на работу в католическую киностудию!
Наконец-то заменили "злого" директора на единственно возможного, на мой взгляд: это был молодой монах-иезуит брат Дамиан.
Георгий, конечно, жалел, что я уже не смогу заниматься радиопередачей, но искренне радовался за меня и за торжество справедливости в мире.
Я продолжала забегать в радиостудию в гости, теперь - чтобы поплакаться, как трудно идет работа, и Георгий все так же сочувственно выслушивал меня.
Идею радиопередачи "Евангелие в лицах" я полностью перенесла на телевизионную почву: один за другим рождались сюжеты-свидетельства, иллюстрирующие тот или иной стих из Священного Писания. Съемочная группа часто ездила в командировки по городам и селам Сибири и России, и везде находились интересные люди, познавшие преследование за веру, потерю близких, чудеса обращения и исцеления. Серия росла.
"А чем не сюжет - сама эта радиостудия? - подумала как-то я. - Все это здорово подходит к стиху "Да будут все едино".
И в один прекрасный день мы с оператором Ильей отправились на радиостудию - снимать "экуменический" сюжет.
Снаружи обычная панельная пятиэтажка посреди сугробов, а в квартире на третьем этаже...
Илья поснимал работу девочек за компьютерами, как они озвучивают на разные голоса своих персонажей, сфотографировал веселый экуменический обед, интервью с пастором дружественной церкви, которое брал сам Георгий, сделал крупные планы работающей звукозаписывающей аппаратуры. Позже нужно будет вмонтировать в сюжет "радиослушателей" у приемников.
Вечерком, усадив Георгия в студии звукозаписи, мы осветили его при помощи фонарей - и я стала задавать вопросы.
Цели, задачи, экуменическая идея - все это Георгий толково и убедительно прокомментировал, цитируя по памяти Священное Писание.
- А как и когда вы сами обратились к Богу?
И тут началось самое интересное...
Оказалось, он был военным моряком, ни больше, ни меньше. Получив высшее военное образование (вот откуда выправка!), работал по специальности. Случайно познакомившись с баптистами, он открыл для себя Библию и стал посещать служения, пока, наконец, не понял, что хочет круто изменить свою жизнь, - например, покинуть армию. Каким-то чудом ему разрешили уволиться без серьезной причины, миновав трибунал. Имея образование связиста, он занялся радиослужением, - и вот уже несколько лет возглавляет радиостудию.
- Да Вы прям Апостол Павел - тот тоже вначале был военным! - восхитилась я.
***
- Приглашаю тебя на собрание, - позвонил мне Георгий. - Мы будем обсуждать идею фильма к столетию баптистов в Новосибирске.
Два раза под благовидным предлогом я избегала таких собраний, на третий мой друг все же уговорил меня поприсутствовать.
...Ну и базар!
- Братья и сестры, надо начать так: наш старейший брат заходит в церковь...
- Нет, братья и сестры, надо начать так: наш заслуженный пресвитер в церкви проповедует...
- Нет, надо начать так: дети играют сценку из Евангелия...
- А ты, Ольга, почему молчишь? - вдруг спросил меня Георгий. - С чего надо начать?
- Это невозможно сейчас решить, - заявила я.
- Почему это? - возмутились женщины в косынках. - Сначала надо придумать сценарий, а потом по нему снимать.
- Документальное кино так не делается, - возразила я. - Мы, например, не пишем сценариев, - только сценарный план: требуются такие-то и такие съемки, составляется список мероприятий, синхронов, организаций, которые нужно посетить. По нему съемочная группа и работает, а уже на монтаже режиссер будет решать сам, с чего ему лучше начать.
Тетки возмущенно загалдели, и я спешно засобиралась домой.
А через несколько дней на киностудию позвонил Георгий и спросил, за сколько бы наша "Кана" сделала такой фильм. Дамиан предложил "гуманный" ценник, и мы приступили.
Не жалею, что я ввязалась в это дело, потому что в целом мне очень понравились баптисты: дружные, активные, позитивные. Я с удивлением узнала, что в нашем городе уже двенадцать баптистских церквей, и продолжают создаваться все новые общины.
Побывав в нескольких церквах, мы сняли не только служения, но даже попали на венчание. Мы объездили реабилитационные центры для бывших наркоманов, где ребята и девушки сообща пытаются избавиться от страшной зависимости. Мы записали истории обращения нескольких людей разных возрастов, посетили многодетные семьи. Посидели также на репетиции знаменитой группы "Весть", сняв картинок на целый музыкальный клип. Я познакомилась со стареньким пастором, который в свое время за веру отбывал срок заключения в Магадане, а сейчас окормляет приход глухонемых.
Правда, храм мне напомнил клуб, а само служение носило черты торжественного комсомольского собрания с "монтажом" к Первому мая: один выступил - хор спел, вдохновенные лица в зале, затем другой прочел стихи про Иисуса - хор спел, сыграли на скрипке - и так далее. Меня все время тянуло поаплодировать.
Так или иначе, но съемки получились выразительные и нарядные.
Я изрядно перенервничала со сдачей этого фильма: в час назначенный в монастырский двор иезуитов въехала туча иномарок, и вся пресвитерская баптистская мафия прошествовала в подвал, где располагалась "Кана". Вся толпа, втиснукшись в мою монтажерку, придирчиво уставилась в монитор. Удрав во двор, я нервно бродила вокруг монастыря все сорок минут. Молодой шофер, тоже баптист из одной из церквей, ходил за мной, без конца повторяя:
- Не понравится им, вот увидишь. Им бы только собраться в кучу да лясы поточить. Они у нас все такие горлопаны, как на подбор.
"Черт тебя принес", - думала я.
На обсуждение я шла по коридору, как на гильотину. Два десятка мужиков в гнетущей тишине высокомерно разглядывали меня, вдруг мелькнуло бледное лицо Георгия и тут же исчезло за чьей-то спиной, - он таки переживал за меня.
Обстановку разрядил Дамиан, в котором "ще не сгинели" остатки польской галантности:
- Прежде, чем высказывать недостатки, давайте поаплодируем нашей даме за ее работу, - и чопорные дядьки, спохватившись, устроили мне овацию.
Следом все пошло, как по маслу: верховный пресвитер, крупный красивый немец, выразил общее удовлетворение моим фильмом, высказав несколько мелких замечаний: тут неплохо бы подрезать, того подписать, у другого исправить должность...
Георгий, теперь уже не таясь, довольно улыбался мне в знак поддержки.
***
Тем временем брат Дамиан, будучи студентом Высших Курсов Режиссеров и Сценаристов, приступил к дипломному проекту своего фильма по нашумевшей во всем мире книге "Прости меня, Наташа". Автор ее - Сергей Курдаков, выпускник Владивостокской мореходки, как и Георгий, между прочим. Прыгнув в открытое море с корабля, он чудом достиг Канады, затем примкнув к протестантам, выбился в популярного проповедника, а в самом расцвете сил и карьеры был найден застреленным из револьвера.
Дамиану захотелось на эту тему пообщаться с Георгием, и я их свела, что называется.
Да, Георгий помнит тот случай, когда один моряк сбежал. Да, у него есть знакомые протестантские журналисты, и он готов дать контакт. Да, у него есть хорошие журналисты, которые могут помочь Дамиану в его расследовании (этот Сергей - наш земляк). Например, Аня, почему бы не дать ей заработать.
Так Аня стала сотрудничать с Дамианом и с американкой Кэролайн, которая тоже параллельно работала над фильмом о Сергее, и с которой Дамиан решил объединить усилия.
- ...Срочно зайди. Есть разговор, - тонкий голос в трубке звучал сухо и официально.
- Что случилось? - перепугалась я.
- Не по телефону.
-...Этот твой Дамиан и эта его Кэролайн - шпионы, а ты - наивная дурочка!
Я была в полном шоке. Оказалось, Георгий нечаянно прочитал неотправленное Анино письмо, адресованное Кэролайн, в котором она обещалась в ближайшем будущем сфотографировать для нее железнодорожный вокзал.
"Дался им этот дурацкий вокзал!" - с раздражением думала я, в то время как на меня обрушился негодующий поток сознания Георгия, в котором плавали и "агенты Ватикана", и "американская военщина", и "эти коварные иезуиты", а также "эти сволочи, которые себе на таких вот случаях звезды делают"...
- ...Уж я-то знаю - с ними работал, - кипятился Георгий. - Короче, так: я запретил Ане - под страхом увольнения! - даже разговаривать с этими двумя, - мне лишних проблем не надо.
Напрасно я, сначала сама, потом вместе с Дамианом, пыталась убедить его, что с вокзалом все так вышло не со зла, а по беспечности: отныне вход в радиостудию был закрыт не только для Дамиана, но и для меня. Теперь я могла только прийти в гости лично к Георгию, и только в нерабочее вечернее время, и только после звонка. Если брала трубку Аня, то разговаривала со мной испуганно и поспешно.
Через некоторое время в Новосибирск приехала сама Кэролайн, остановившись в "Кане".
Мы отмечали на студии встречу, разрезав большой арбуз, как вдруг неожиданно появились гости - Георгий с Аней. Аня передвигалась на деревянных ногах, как зомби.
Она механически произнесла текст, который сочинил ей Георгий: вот я, дескать, передаю вам все материалы, после чего отказываюсь...
Затем оба незамедлительно покинули "Кану", оставив тяжелое впечатление.
Это был какой-то новый Георгий. Черная рубашка и зловещие блики вместо глаз придавали облику нечто фюрерское.
***
Прошло время. Неприятная история стала казаться недоразумением, холодок в наших отношениях исчез, Дамиан надолго уехал из Новосибирска, и я снова получила право посещать радиостудию.
Но там уже стало все по-другому.
Исчезли веселые голоса: девчонки повыходили замуж, спонсоры урезали содержание. Одна верная Аня сидела корпела над компьютером, работая за себя и за того парня. Георгий выглядел грустным и даже обиженным:
- Эти спонсоры считают, что я тут ничего не делаю. Недавно спросили, за сколько можно продать эту квартиру...
- Но они же не собираются вас закрывать?
- Не знаю: вопрос-то задан...
- И куда вы, если что?..
- Понятия не имею: у меня ни стажа, ни страховки, даже на пенсию не заработал. Куда податься в таком возрасте... Уеду в деревню, буду духовную литературу читать...
Мне стало его ужасно жаль: даже я со стороны видела, сколько душевных сил отдал он своему делу. До чего несправедливо было упрекать его в безделье!
- Знаете, наш Дамиан скоро уезжает навсегда. Как раз сейчас он ищет менеджера в "Кану". Вы бы согласились?
- А что, - оживился Георгий. - Я готов рассмотреть это предложение.
-... Я не в восторге от этой кандидатуры, - угрюмо буркнул Дамиан, не забыв истории с вокзалом. - Не очень-то он подходит.
- Я не подхожу, он не подходит, а кто тебе подходит? - рассердилась я. - Иисус Христос и Дева Мария?
На самом деле я и сама считала, что не подхожу для руководящей работы: я эмоциональна, нетерпелива, склонна раздуть из мухи слона, к тому же я хочу делать фильмы сама, а не командовать кем-то. А вот Георгий - другой дело.
- Верующий, христианин, порядочный, в возрасте, честный, талантливый, есть опыт руководства людьми, есть опыт создания передач, знает технику, - перечисляла я. - Что тебе еще надо?
...Когда я через месяц вернулась из отпуска, который провела в Израиле, то с радостью обнаружила в директорском кабинете Дамиана и Георгия вдвоем.
- Вот наш новый менеджер, - представил мне Дамиан моего друга, и я звучно поставила на начальственный стол бутылку вина из Каны Галилейской, которое купила в Назарете.
Больше месяца Дамиан сдавал дела Георгию, разъясняя все детали, отвечая на вопросы.
Новый священник-директор обещал подъехать только к лету, через полгода, и до тех пор Георгий должен полностью возглавлять киностудию. Георгий, окончательно уволившийся из Церковного вещания, уже восседал за главным столом, а Дамиан со своим ноутбуком пристраивался сбоку, появляясь в кабинете все реже и реже, пока, наконец, и вовсе не уехал в другую страну.
А мы остались. Помню, идем мы с Георгием с работы домой.
- Дамиан сказал мне, что с тобой трудно сработаться, а я ему: это с Ольгой-то трудно работать? Да мы запросто сработамся!
Мы зашагали через рынок.
- Мне сюда, - я показала на рыбный ларек. - Селедки куплю.
Георгий шагнул за мной:
- Погоди, я сам тебе куплю, - надо же мне тебя хоть чем-нибудь отблагодарить, - и купил мне самой дорогой селедки, и не одну, а целых две.
Он был такой радостно-возбужденный в тот вечер. А селедка оказалась несвежей...
***
Первое, что сделал Георгий, исполняющий обязанности директора, - это поднял всем зарплату.
До него мы получали какой-то мизер. Выходец из многодетной небогатой семьи, Дамиан вырос крайне скупым человеком, и хотя рассчитывался с нами не своими деньгами, в день расплаты у него портилось настроение. Он бессознательно предпочитал, чтобы люди работали ради его красивых глаз (которые действительно были красивыми), поэтому киностудия была переполнена влюбленными в него девушками, хотя и те время от времени бунтовали.
Мне, главному своему специалисту, он заявлял так:
- Поскольку ты получаешь от работы удовольствие, то не Кана должна тебе платить, а ты - Кане.
Смешно. Зарплата тоже была смешной. Но харизма у парня действительно была, и киностудия при нем достигла наивысшего расцвета.
Справедливости ради стоит добавить, что финансирование "Каны" американскими спонсорами было нестабильным, вот почему Дамиан старался сэкономить на "черный день".
Георгий отправился знакомиться с Епископом, заодно решив поговорить о финансовых делах. Вернулся несколько скисшим:
- Дополнительных денег на развитие не будет, да и теперешнюю сумму скоро урежут, вот что сказал мне ваш Епископ.
Тем не менее зарплаты он всем поднял чуть ли не полтора раза, и себя не обидел.
- Я считаю, что первым делом нужно оплачивать труд. По опыту знаю, что христианские организации обычно недоплачивают сотрудникам.
Я не знала, радоваться или огорчаться: а дальше-то как? Денег-то нет.
Второе - Георгий обязал всех приходить ровно к девяти, и в девять ноль пять проводил планерку за длинным столом в трапезной.
- Кто что сегодня собирается делать - докладывайте, - требовал он, сидя во главе стола.
Сотрудники, несколько иронично восприняв новые порядки, неохотно подчинились: отвечали по очереди вяло и односложно. И так доходило до меня...
На мне лежал выпуск ежемесячного Видеожурнала, и чтобы программа вышла в срок и была разослана на дисках по всем католическим приходам СНГ, нужно было не только смонтировать сюжеты, записать текстовые подводки ведущей и собрать сам выпуск, но и параллельно осуществить большую подготовительную работу: сформировать обложки, распечатать, растиражировать адреса и т. д. В общем, рутина, которую я за годы поставила на поток. Тут важно было ничего не упустить, и такие планерки в этом смысле были удобны:
- Света, сегодня ты кровь из носа должна сдать Андрею новость. Андрей, после обеда приступаем к сборке. Лиля, можешь взять у меня кадры для обложки. Лида, готовь адреса.
***
Первая размолвка у нас с Георгием произошла во время просмотра готового Видеожурнала.
- Георгий, Видеожурнал собран, могу сдать. Сейчас посмотрим или попозже? - заглянула я в директорский кабинет.
- Да ладно, я тебе верю, - улыбнулся Георгий.
- Что значит "верю-не верю"? Вы же за директора, так что примите продукцию.
Георгий посерьезнел:
- Хорошо. Я зайду к тебе через десять минут.
Отсматривать видеопродукцию не так просто: нужно без отрыва глядеть в монитор, пристрастно и внимательно, чтобы не пропустить брак и успеть вычитать все титры.
Георгий пока к этому не привык, поэтому отвлекался, без конца заговаривая со мной. Приходилось останавливать ход передачи, чтобы выслушать его.
Как вдруг он по-настоящему заинтересовался происходящим в мониторе:
- А что это такое, когда картинка вылетает? Как это называется?
- Эффект, что ли? - не сразу сообразила я.
- Так вот, что-то мне эффект не нравится.
- То есть?.. - растерялась я.
- Надо заменить. Скажем, пусть не просто вылетает, а покрутится вокруг своей оси, будет поинтересней.
- Так ведь... Журнал готов, и его надо рассылать, а на этих эффектах мы еще несколько дней потеряем!
- А куда нам торопиться: мы должны развиваться, пробовать. Не получится - всегда сможем вернуть обратно.
Мы поспорили.
Я так гордилась тем, что поставила выпуск журнала на поток, помятуя времена, когда один выпуск собирался по нескольку месяцев, - а тут...
Сейчас все бросим и начнем улучшать эффекты!.. Понятно, что и ведущая могла быть поэлегантнее, и студия посовременнее, и "обвязка" посложнее, но пока мы имеем наилучшее соотношение затрат и качества. Зато сюжеты интересные, живые и профессионально сделанные, а это же главное.
Но я никак не могла убедить Георгия.
- А мы спросим Андрея - пусть он нас рассудит, - предложил Георгий (это станет его любимым методом - в профессиональных спорах апеллировать к гласу народа). - Ну как, Андрей, какой эффект, по-твоему лучше? - обратился к компьютерщику, явившемуся на зов.
- А по-моему, они одинаковые, - равнодушно проговорил парень.
- Что значит - одинаковые? Какой тебе лично больше нравится?
- Лично мне не нравится ни тот, ни другой, но разница в том, то один уже готовый, и расставить его по всей линейке - дело пяти минут, а второй надо каждый раз заново конструировать, дня два уйдет. Но мне-то все равно, скажете - сделаю.
Георгий молча поднялся и обиженно покинул монтажную.
С этих пор все спорные производственные мелочи мы решали на общем собрании, чуть ли не большинством голосов. Бухгалтерша, повар, техник, шофер - все теперь принимали участие в том, каким быть Видеожурналу вообще и в частности. Это занимало уйму времени, но, по мнению Георгия, создавало "творческую атмосферу". Прямо "баптизм" какой-то.
- Пусть выскажутся все, а я выслушаю и приму решение.
- Пустая трата времени, - бурчала я.
- А разве тебе не интересно, что думает, например, Лида?
- Абсолютно неинтересно! Мне интересно, что думает Дамиан, но его уже здесь нет.
- Кстати, Дамиан прав: с тобой невозможно работать, - сказал Георгий.
Неизвестно, к чему бы мы пришли, но тут приехал новый директор - иезуит по имени отец Алекс.
- Примете новый Видеожурнал? - обратилась я к нему.
- Да, конечно, - несколько неуверенно ответил тот. - Пойдемте.
Георгий двинулся было за нами, но новый директор остановил его:
- Да ладно, Георгий, я и сам справлюсь, к чему время тратить. Лучше займитесь чем-нибудь другим.
Я внутренне возликовала.
Уточнив лишь пару титров, новый директор дал добро на тиражирование. С тех пор общественные дебаты по поводу улучшения "эффектов" прекратились.
Зато Георгий что-то замышлял, шушукался с Сергеем, консультировался с Филиппом, наконец, объявил во всеуслышание:
- Я хочу запустить свою авторскую передачу "Пороки и пророки", аналог моей радиопередачи.
"Почему бы и нет, это может быть интересно", - прикинула я.
Георгий сомневался насчет ведущего.
- Ну раз это авторская передача, то вы должны ее вести сами, - предложила я.
- Да я такой страшный, - самокритично возразил Георгий.
- Обычное лицо, - пожала я плечами. - Ничего страшного. К мужской внешности вообще меньше претензий, чем к женской. Тут важнее внутреннее наполнение. Но очки придется снять.
- Значит, ты считаешь, что я мог бы сниматься? - воспрянул духом Георгий.
- Не знаю, - уклонилась я. - Надо посмотреть на экране, что за образ получится.
Наконец, Георгий пригласил нас всех на просмотр первого выпуска передачи "Пороки и пророки", посвященной алкоголизму.
...Мы дружно молчали, не зная, как ему сказать... Говорящая голова на ядовито-синем фоне, обличающая пьянство в течение пяти минут, которые показались нам вечностью, - вот и вся передача.
Георгий как-то слишком буквально воспринял идею "перенести с радио на телевидение" - он решил, что к голосу нужно добавить лицо, перебить несколькими картинками, - и готово.
Кстати, само лицо выглядело в мониторе даже лучше, чем я предполагала - таких на телевидении полно, - но телевизионный образ ведущего явно вызывал зрительское отторжение своим высокомерием, назидательностью, непримиримостью.
- Георгий, будьте проще, и к вам потянутся, а то вы даже не улыбаетесь, - сделала я замечание.
- А может, я не улыбаюсь, потому что у меня передних зубов нет, - с горечью ответил тот.
Мне стало его жалко: ну конечно, это сколько же нужно денег, чтобы вставить... Но разве человек, который не в состоянии даже вставить себе зубы, имеет моральное право учить жить других? Публичная личность - это прежде всего социально успешный человек, хотим мы этого или не хотим.
- Боюсь, что это не тот ответ, который удовлетворит зрителей, - возразила я. - Они не захотят смотреть, как злой дядька учит их жить по телевизору.
Обидевшись на нас, Георгий понес передачу отцу Алексу, но и тот ее не одобрил: у католиков не принято столь безапелляционно и агрессивно нести свет в массы.
***
-... Хочу всем сообщить, что я женился, - заявил Георгий на собрании в первый же день, выйдя из отпуска. - Специально говорю вслух, чтобы сплетен никаких не ходило. Моя жена - из нашей церкви, музыкантша, вдова с детьми. Кстати, в Церковном вещании освободилась должность директора, и я предложил ее кандидатуру.
За какой-то месяц Георгий сильно изменился внешне и внутренне: он обрел дополнительную мужественность, честолюбие.
Наладив подпорченные было отношения с баптистами, Георгий теперь не только занимался эфиром католиков на общественном канале, но и отвечал за эфирное время баптистов, а для радио, возглавляемого супругой, он возобновил свою передачу "Пороки и пророки". Он теперь открыто называл себя главным христианским журналистом города.
После планерки, закрывшись в кабинете, он в наушниках монтировал новые радиопередачи, а когда его отвлекали, требовал, чтобы все вопросы отложили на завтра, до планерки.
"Толку от него нет, не было бы вреда", - думала я.
***
Тем временем серьезно заболел Папа Иоанн Павел Второй.
Весь католический мир внимательно следил за состоянием Святейшего Отца. Мы постоянно по сателлиту записывали Ватиканский телеканал, чтобы смонтировать сюжет о болезни Римского Папы, - не у всех же российских католиков есть возможность принимать Ватикан. Это была кропотливая работа: нужно было промотать десятки часов записи, чтобы вырезать нужную информацию на минуту. Антенна принимала плохо, картинка дергалась, - в общем, дело неблагодарное. Но в конце концов мы справились.
Сюжет о болезни Папы должен был открывать новый Видеожурнал. Готовая передача уже лежала на компьютерной дорожке, принятая начальством. Осталось только растиражировать, и я преспокойно уехала в командировку в Вятку.
Именно в Вятке нас с Филиппом настигла новость о смерти Папы. Это событие задало совершенно иное направление нашим съемкам в Вятке, и нам даже пришлось немного задержаться.
...Каково же по возвращении было мое удивление, когда я узнала, что журнал с сюжетом о болезни Папы еще не отправлен... Как, почему?!
- Что ты тут выступаешь: это не твоя ответственность, - осадил меня Георгий. - Я менеджер, поэтому я принял решение, что сейчас важнее сделать материал, посвященный памяти Папы. Это наш совместный творческий проект.
Да, все так и было: студия в полном составе вторую неделю, столпившись у монитора, сообща руководила Сергеем, который вырезал кадры из разных фильмов, посвященных Папе, и клеил под траурную музыку.
- Да, но почему вы не отправили Видеожурнал сразу? Когда я уезжала, он же уже был готов!
- А куда нам торопиться. Это только ты порешь горячку, тебе все поскорее надо. А теперь, наверное, нет смысла его отправлять вообще.
Вспомнив, какой кровью он был создан, я расплакалась от досады. Появившийся в это время на студии отец Алекс поддержал меня, распорядившись срочно заняться этим Видеожурналом. Правда, когда диски дошли до адресатов, уже давно был избран новый Папа).
Именно тогда я впервые подумала, что Видеожурнал как СМИ себя исчерпал.
***
Фильм Дамиана "Прости меня, Сергей!" жил своей жизнью, путешествуя по фестивалям и завоевывая призовые места. Дело дошло до того, что Дамиан собственной персоной приехал в Новосибирск по приглашению фестиваля "Встречи в Сибири". Его фильм был показан в центральном кинотеатре города, а сам Дамиан раздавал интервью местным новостям.
Теперь Георгий всем рассказывал, что стоял у истоков... Я его не узнавала.
Я вообще его не узнавала: куда подевался знакомый мне добрый и здравомыслящий человек! Наши с ним отношения становились все хуже и хуже. Он уже относился ко мне откровенно враждебно, настраивая против меня директора, ловко манипулируя нежеланием выглядеть подкаблучником, свойственным мужчинам всех времен и народов, включая монахов.
Его кадровая политика напоминала саботаж: он самолично отговаривал новичков идти к нам работать, мотивируя тем, что у студии мало денег и нет никаких перспектив. Но особенно меня возмущало, что он закрывал глаза на серьезные должностные преступления сотрудников.
Например, Стас взял за моду таксовать на студийной машине в рабочее время.
- Он что, за день доехал до Томска и обратно? - удивился отец Алекс, случайно заглянув в водительскую тетрадочку, куда записывался километраж.
- Да нет, он за оливками ездил на Левый берег, там, говорит, они дешевле, а он, говорит, собрался готовить солянку на обед... - объяснила я, вдруг прочувствовав весь абсурд этой конструкции. Ну конечно!..
- ...Георгий, вы знаете о том, что Стас таксует на нашей машине? - сунулась я в кабинет начальника.
Георгий медленно поднял на меня свои бесцветные глаза:
- Ты что, шпионишь?
- Вот, сами посмотрите, - я сунула ему тетрадку. - Вчера, позавчера, поза-позавчера...
- Это не твоя ответственность, - он вырвал у меня тетрадочку.
- Ну да, это ваша ответственность, но не безответственность же! - взорвалась я.
- Выйди из кабинета! - скомандовал тот.
***
А Стас совсем распоясался.
Будучи каким-то протестантским активистом в своей церкви, тем не менее он регулярно напивался в командировках, да так виртуозно, что никто не чувствовал запаха, - какое-то зелье он принимал вдогонку. Парень шатался, глаза смотрели в разные стороны, лицо наливалось кровью, а съемочные материалы представляли собой форменное безобразие...
Но Стаса невозможно было поймать: он пил либо ночью, либо в туалете, либо на верхней полке в поезде во время пути... Будучи невероятно изобретательным, параллельно он без конца вслух проповедовал "любовь Иисуса Христа".
Когда я жаловалась Георгию на очередные запоротые съемки, тот парировал таким образом:
- А кто пойдет сюда работать за такие деньги? Вот и терпи.
Но однажды Стас превзошел сам себя.
Нас пригласили в Красноярск - снять Пасхальную Мессу. Ночевали мы в монастыре кларетинов. Так вот Стас ночью, выкрав у монахов из гостиной коньяк, весь выпил. Утром он просто не мог подняться, - лыка не вязал. Во время съемок то и дело бросал камеру, где придется, убегая в туалет. А на улице, во время торжественной процессии, не выдержав, привалился к коричневой готической стене храма и, простите, облевал ее - на глазах у всего честного народа...
- Он часто напивается? - строго спросил меня священник.
- Постоянно...
- Почему его не выгонят? Он же позорит студию!
- Мне не поверят...
-...Я тебе не верю: он протестант, а протестанты не пьют, - заявил Георгий.
- На этот раз у меня слишком много свидетелей - вся красноярская община, во главе со священниками, а они не врут, они же священники, - злорадно ответила я.
- Ты вот что, - сбавил обороты Георгий. - Ты пиши докладную, так, мол, и так, а я сам директору отнесу.
Докладную я в тот же день отдала Георгию.
- Так как ты считаешь: уволить его или выговор объявить? - спросил тот.
- Уволить, конечно, - сказала я.
Стас преспокойно остался работать.
- ...Что же вы его тогда не уволили? - спросила я отца Алекса через пару лет, когда тот уже не был директором "Каны".
- Так я ни о чем не знал! Почему вы мне не сообщили?
...Георгий так и не отдал бумагу директору, зато приобрел верного союзника в лице Стаса.
Я понимала его логику: любимым чтением из Евангелия у него был история про Догадливого управляющего, который ворует, пока есть возможность, но одновременно уменьшает долговые расписки другим - в надежде, что те его отблагодарят, не дав пропасть, когда хозяин выгонит. Георгий нередко цитировал эти стихи.
- Ты на НИХ работаешь, а ОНИ тебя используют и выкинут. Лучше бы ты думала о себе, - говорил он.
(Интересно, что в конечно счете он оказался прав!)
***
Новым директором оказался американский иезуит по имени отец Ярослав, тоже в прошлом профессиональный офицер. По иронии судьбы еще недавно американский военный для Георгия был врагом, а тут пришлось ему подчиняться.
Теперь новому директору пришлось метаться между мной и Георгием. И тогда Георгий предпринял последнюю попытку защитить свою власть.
Месяц его не было ни видно, ни слышно: он что-то вычитывал в интернете, перерабатывал, сочинял, перепечатывал, наконец, объявил о собрании, посвященном реконструкции нашей организации.
Нам раздали по экземпляру некоего документа, состоящего из перечней и таблиц. Это было нечто среднее между правилами поведения и системой штрафов и поощрений.
Запрещено было, к примеру, жаловаться на начальство, и за это якобы полагался какой-то штраф. А поощрение полагалось за "число продаж" - уж не Видеожурнала ли?
В общем, было ясно, что эти нелепые правила придуманы во имя укрепления начальственной власти, при этом никакого внимания качеству реальной работы не уделялось, будто это неважно.
Было решено обсудить эти правила через три дня.
Я написала встречную бумагу, в которой проанализировав каждый пункт, сделала вывод, что это нововведение носит антидемократический характер и идет во вред работе и творческому началу. Кажется, я говорила так убедительно, что со мной согласились все, а отец Ярослав даже воскликнул:
- Как же я этого сразу не увидел!
Георгий выглядел расстроенным, но спокойным.
Я столкнулась с ним при выходе, и он, горько улыбнувшись, бросил мне:
- Я ж тебя из дерьма вытащил!..
Видимо, он имел в виду, что помог мне, когда меня в первый раз выгнали из из этой студии...
- ...Надоело мне это двоевластие: или она, или я, - сказал он отцу Ярославу.
- Ну тогда, конечно, она, - ответил тот. - Ты же понимаешь, Георгий... Она здесь основной работник.
- Да все я понимаю, - согласился Георгий. - Вот и жена мне сказала - уходи, не мучайся.
Мы устроили "прощальные шашлыки" во дворе, разлив вина, чокнулись. Георгий не пил. Едва осилив один шампур, он произнес несколько прочувствованных слов, пожал каждому руку, обойдя всех по кругу, у каждого попросил прощения, даже у меня (хотя по его взгляду я почувствовала, что меня он так и не простил) - и ушел из "Каны". И из моей жизни.
***
Как-то раз, спустя год, я увидела Георгия из окна троллейбуса.
Тот шел, широко улыбаясь, щурился на небо, на весеннее солнце. Ветер трепал остатки его волос.
"Зубы вставил!" - обрадовалась я.
Он больше не выглядел значительным, зато счастливым.