Рим, год 817 от его основания
Старый, испещренный морщинами и шрамами ветеран римской армии и бывший
центурион Сергиус Ливий Янус вышел из прохлады здания Сената на лестницу, залитую
светом жаркого июльского полуденного солнца и, слегка прихрамывая, стал
спускаться по ней. Чувства, охватившие его, были давно забыты или даже
утрачены навсегда, как он ошибочно предполагал до сегодняшнего утра. Сергиус
был в состоянии сильного душевного волнения, или, сказать проще,
взбудоражен. „Надо же, Римский Сенат нашел, доставил, выслушал и даже
поблагодарил - и кого? Меня! Видать, я все еще не последний из граждан
этого сраного мира! Однако, что они затеяли? Зачем им понадобился мертвый
иудейский философ? Странно все, странно... Надо промочить горло.
Не каждый день тебя вызывают в Сенат! Чем не повод для жертвоприношения
лучшему из богов - Бахусу?“
Размышляя таким нехитрым образом, ветеран пересек Форум и углубился в лабиринт
улиц Виминала.
Вскоре острый пока еще глаз нашел искомое -
таверну с рассохшейся, почерневшей от времени доской с надписью, гласившей :
„Дионис и наяды“. Сергиус пнул ногой покосившуюся дверь под
вывеской и вошел внутрь. В харчевне было сумрачно и почти безлюдно. В нос
ударило чем-то кислым.
- Эй, хозяин! Кувшин твоего лучшего вина, да поживей!
Как из-под земли вынырнула тщедушная фигурка мужского пола в засаленной тунике
неопределенного цвета.Ливий рискнул предположить, что когда-то она была белой...
- Господин желает большой кувшин?
- Нет, сначала маленький, на пробу!
Бывший центурион бухнулся на лавку у свободного стола. Впрочем, занят
посетителями был только один из семи-восьми столов харчевни. За ним сидели
трое мужчин неопрятного вида и неопределенного рода занятий. Типичные
представители столичного плебса, которые ничего и никогда в своей жизни не
делали и не умели делать, кроме как выпрашивать подачки у своих патронов и
и орать на Форуме : „Хлеба и зрелищ!“
Оценив мимолетно вновь вошедшего, они продолжили прерванную
беседу, запивая ее вином из большого кувшина, стоящего пред ними.
Довольно скоро и опять внезапно появился хозяин с заказанным вином в одной руке
и глиняной кружкой в другой, всем своим видом стараясь показать
новому посетителю безмерное уважение:
- Господин желает пообедать? У нас сегодня жаркое из...
- Я еще не сошел с ума, чтобы обедать в заведении, подобном твоему, - перебил
его Ливий, - сколько с меня?
- Два сестерция, Господин!
Ветеран вынул из кошеля две медные монеты и бросил их на стол. Не дожидаясь,
пока хозяин заберет плату и уйдет, налил полную кружку и залпом осушил ее.
- Кислятина! А что твои наяды, такие же дрянные на вкус, как и вино?
- Молоденькие, очень хорошенькие девушки! Но они будут только к вечеру. Если
Господин желает дешево и ...
- Не желает! - опять перебил Ливий, - я лучше совокуплюсь со старой хромой
козой, чем с девкой из такого клоповника. - Ступай!
- Как Господину будет угодно! - фигурка опять исчезла.
Старый солдат уже пожалел, что зашел сюда, но давно укоренившаяся привычка не
разбрасываться деньгами заставила его опять наполнить кружку.
Ухо уловило обрывок разговора за соседним столом :
- ... Закидали два колодца на Аппиевой дороге дохлыми собаками. Они хотят
отравить нас всех!
- Откуда они взялись на наши головы, эти христиане?
- Из Африки. Там все началось, но пророк их не то иудей, не то сириец...
„ Разорви вас гарпии! Несете всякую чушь...“ - подумал Сергиус, - „Пойду-ка я
лучше к старому
пройдохе Аристофану. Гулять так гулять! У него
лучшее фалернское, которое я знаю. Там и пообедаю.“
Кувшин был пуст, зато живот наполнился приятным теплом и, главное, утренняя
тревога отступила на второй план. . . Ветеран встал, вызывающе-
презрительно бросил взгляд на оборванцев и твердой походкой вышел вон.
- Старая дырявая калига, ты все еще жив? Рад видеть тебя, Сергиус! - так
приветствовал давнего приятеля грек Аристофан, владелец самой дорогой и
приличной таверны Квиринала. В числе его постояльцев были люди всаднического
сословия, чиновники магистратуры, солидные торговцы и примипилы
претория. Даже сенаторы не брезговали иногда заходить сюда. Ливий не мог себе
позволить столоваться у Аристофана постоянно и посещал „Фермопилы“ лишь
иногда, в дни, когда душа требовала праздника, а Бахус - соответствующих
празднику возлияний.
- Здравствуй, здравствуй, сын плешивой греческой ослицы! - не менее дружелюбно
отозвался центурион, - как идут твои дела? Я вижу, Меркурий все еще
любит тебя, как родного сына!
- Я и есть сын Меркурия и плешивой греческой ослицы, уже забыл?
– Причем внебрачный!
Приятели дружно рассмеялись.
- Кувшинчик неразбавленного водой фалернского?
- Два. Один возьму с собой. И перекусить что-нибудь попроще... Баранью
лопатку, белого хлеба, немного сыра и оливок... Найдется все это у тебя?
- Разумеется! Пойду распоряжусь, а ты устраивайся, где пожелаешь - гостей пока
немного...
Аристофан вышел из триклиния на кухню. Сергиус уселся на ложе и огляделся -
гостей и правда было мало и все незнакомые.
„Фермопилы“ являли собой разительное отличие от „Диониса...“ - высокие
сводчатые потолки, стены белого паросского мрамора, многочисленные фрески
на них и мраморный же пол, украшенный большой мозаикой, изображающей битву
спартанцев царя Леонида с полчищами Ксеркса. Стол, за которым сидел
Ливий, а также ложе под ним были произведением искусного краснодеревщика.
Подошел мальчик с серебряной чашей, наполненной водой, и полотенцем,
переброшенным через плечо. Сразу же следом за ним девушка, по виду -
нубийка, с вином в одной руке и кубком зеленого стекла в другой. Она поставила
принесенное на стол и приняла покорную позу ожидания позади мальчика.
Сергиус омыл руки, вытер их полотенцем и жестом отослал обоих. „Хммм, хороша!“ -
подумал ветеран, глядя на упругие ягодицы рабыни, лишь слегка
прикрытые короткой полупрозрачной туникой. „А не посетить ли мне вечером
приличный лупанарий и воздать честь второму из любимых богов - Приапу?“
Ливий вскрыл запечатанный воском кувшин, наполнил кубок янтарной душистой
жидкостью и неспешно, маленькими глотками принялся смаковать
благородный напиток...
- Ну, как тебе вино? - Аристофан опустился на стул напротив гостя. - Обед будет
вот-вот готов!
- Превосходное, как всегда! У тебя новая рабыня?
- Месяцев семь уже, как купил. Хороша, не правда ли?! Ты давненько не был у
меня. Надеюсь, боги благоволят тебе? Не исчерпались ли твои сбережения
из жалованья и доли военной добычи за двадцать пять лет?
- Серебро еще звенит - на мой век хватит!
- Значит, мы видимся не последний раз! Заходи в „Фермопилы“ почаще, я всегда рад
тебе, Сергиус!
- Благодарю тебя! Расскажи-ка мне лучше, что нового слышно в Вечном городе.
- Наш император Нерон (хранит его Зевс!) давал на днях представление в театре
Неаполиса, декламировал, пел и играл на кифаре - как простой
балаганный актеришка!
- Да, я слышал. Куда катится мир... Полвека назад Великий Октавиан Август и
представить бы себе такого не смог!
- Но больше всего толкуют о христианах - христиане там, христиане тут... Вчера
на Бычьем форуме я слышал, как один торговец скотом рассказывал
покупателю, что приверженцы Христа на своих мессах пьют кровь младенцев и
поедают их плоть. Причем клялся всеми богами, что знает это из первых
рук! - Аристофан рассмеялся, - и еще говорят, что предводитель этой шайки, некто
Паулус, сейчас здесь, в Риме. А ты что думаешь обо всем этом?
- Не знаю, что и думать... Бред какой-то! Даже самые кровожадные и дикие
варвары не пожирают младенцев - в крайнем случае умерщвляют их,
принося в жертву своим богам... А вот и мое мясо! - воскликнул старый солдат,
увидев приближающуюся к столу нубийку с большим серебряным подносом
в руках, - она и вправду очень хороша! Ты сделал замечательное приобретение!
Девственница?
- Да, потому и так дорого обошлась мне - двенадцать тысяч сестерций! - грек
вздохнул и театрально-горестно воздел руки к потолку.
- Кстати о деньгах - сколько я должен тебе за вино и обед?
- Четыре денария.
Утолив голод, прихватив кувшинчик и попрощавшись с хозяином, Ливий вышел из
таверны и направил свои не совсем твердые уже стопы в сторону дома.
Благополучно достигнув своей цели через полчаса, он прошел под аркой, пересек
внутренний дворик инсулы, поднялся на третий этаж и стукнул кулаком
в крашеную дверь:
- Эй, Марий, открывай! Это я, твой сосед снизу!
Послышался звук отодвигаемого засова, дверь приоткрылась и в образовавшемся
пространстве появилась статная мужская фигура:
- Тише, прошу тебя, Ливий! Ребенок только что заснул. Чего тебе нужно?
- Я хочу потолковать с тобой за кружкой этого прекрасного вина! - Сергиус махнул
рукой с кувшином перед носом Мария, - не бойся, я не желаю тебе
зла! Давай спустимся ко мне и поболтаем немного...
- Хорошо, но только ненадолго. Луция приболела и нуждается в моей помощи -
мальчик капризничает и плохо спит...
Мужчины спустились по узкой лестнице на этаж ниже. Ливий открыл замок и толкнул
дверь плечом:
- Входи, прошу тебя!
Жилище бывшего центуриона было обставлено без претензии на роскошь, но со
вкусом - низкий обеденный стол с круглой мраморной столешницей на
трех бронзовых ножках, выполненных в виде львиных лап. Ложе со спинкой и два
стула, сделанные из ясеня и обитые мягкой тканью, на таких же львиных
лапах - все это окружало стол и являло собой единый ансамбль. Пестрый ковер с
изображениями мифических чудовищ был парфянского происхождения и
стоил когда-то очень дорого. Две полки на стенах были заставлены кухонной
утварью из керамики и бронзы. В другой комнате стояли два больших сундука
черного дерева, обитые медными полосами и массивная, черного же дерева, кровать
у стены напротив. Над сундуками по всей стене тускло блестели
доспехи и оружие старого воина, так же, как и их хозяин, наслаждающиеся
заслуженным отдыхом. От этого великолепия у Мария перехватило дух - по
сравнению с ветераном он, Луция и маленький Корнелий были нищими.
Сергиус взял с полки два керамических кубка и плоскую вазу с фруктами, поставил
все на стол, где их уже дожидался кувшин и сделал жест рукой в сторону ложа:
- Устраивайся поудобнее! Клянусь Бахусом, такого вина ты еще не пробовал! - он
наполнил кубки и уселся на один из стульев, - твой пророк ничего не
имеет против хорошего вина?
- Нет, но Он учит нас, что всего должно быть в меру - и вина, и пищи. - Марий
скромно присел на ложе.
- Вряд ли эта заповедь понравится нашим обжорам-патрициям, - улыбнулся Ливий, -
а что Назарянин говорит о женщинах?
- Наши братья и сестры называют Его по-гречески - Иисусом. Или еще Галилеянином,
поскольку Он родился там. О женщинах же говорит Он, что любить и желать
можно только свою жену...
- И эта заповедь мне не подходит, - Сергиус отхлебнул из кубка, - а правду
говорят, что вы на своих мессах пьете кровь невинных младенцев и
поедаете их плоть?
- Глупый и злобный наговор! Мы пьем глоток красного вина и едим кусочек хлеба,
которые символизируют для нас Его кровь и плоть.
- Чему еще учит Галилеянин?
- Самый тяжкий грех для нас, христиан, это убийство. Мы не только не должны
убивать, но и непротивляемся злу. Если ударили тебя по правой щеке -
подставь левую, - говорит Иисус.
- Хорошие дела! - воскликнул Ливий, - а как же парфяне? Пикты, силлуры, даки и
прочие варвары? Ведь они разорвут империю на куски, если наши
легионеры перестанут убивать их. Нет, этот ваш пророк и его учение никуда не
годятся! Послушай, что я тебе скажу: я видел твоего Иисуса живым, как тебя
сейчас! Когда я был молодым, как ты, то служил в Иудее, в иерусалимском
гарнизоне. Скажу более того: я и есть тот командир легионеров, который
руководил казнью Йешуа и о котором твои сектанты наплели всякой лжи! Ни я, ни
мои парни не истязали его, я даже пожалел философа и дал
ему возможность быстро и без мучений умереть!
...Марий сидел как громом пораженный и широко открытыми глазами смотрел на
Ливия...
- Скажи, какой Он?
- Обыкновенный, как тысячи других иудеев. Я не увидел в нем ничего
божественного... Ты славный малый и жена твоя красавица. Боги не дали мне сына,
но если бы он был, то был бы похож на тебя... Возможно... Так вот что я тебе
хочу сказать: в Сенате что-то затевается против христиан и, зная
подлого жирного Вителлия, возглавляющего эту комиссию, что-то очень нехорошее.
Так говорит мне мое чутье, а оно меня никогда не подводило!
У тебя есть какие-нибудь родственники подальше от Рима?
- Брат с семьей в Брундизии. Откуда ты знаешь Вителлия?
- Отлично! Забирай жену и мальчика и отправляйся в Брундизий месяца на два...
Что ? Вителлий ? Неважно... Я служил под его командой, еще когда
он был трибуном-латиклавием Пятнадцатого легиона.
- Но я не могу... Мы просто не сможем дойти до Брундизия с Корнелием на
руках, а чтобы нанять повозку, у меня нет денег...
- Я дам тебе десять денариев - этого вполне хватит на путь туда и обратно!
- Но я не смогу отдать долг...
- Не надо ничего отдавать. Я подарю их тебе. - ветеран потянулся к кошелю на
поясе.
- Нет, нет! Мы все равно никуда не поедем! - Марий протестующе вскинул руки
перед собой, - особенно в час тяжких испытаний мы должны быть рядом
с братьями и сестрами и разделить их судьбу, какой бы она ни была!
- И ты и твоя Луция можете попасть на кресты, а что станет с маленьким
Корнелием?
- Христиане не боятся смерти - ведь она дает нам возможность вознестись к Нему,
увидеться с Ним, быть рядом с Ним в кругу единомышленников...
- Ты действительно уверен в этом?
- Я знаю наверняка! - Марий встал с ложа, - и благодарю тебя, Ливий, но сейчас
позволь мне уйти - жена и сын ждут меня...
Не обронив более ни слова, центурион встал и направился следом за Марием к
двери. Он задвинул за ушедшим засов, вернулся к столу и одним махом
осушил кубок. Затем сбросил с себя все одежды, прошел в спальню и завалился на
кровать.
- „Наверное, я не понимаю и никогда не смогу понять этих идиотов... Да и не
нужно, пожалуй... Просто хотел хоть раз сделать доброе дело, да и то не
получилось...“ - Мысли в опьяненном вином мозгу возникали и исчезали плавно
и медленно.
- „А ведь это я создал их нового Бога... Ну не совсем
создал, но руку приложил - внес свою лепту, - как сказал бы Аристофан...
Вместе с первосвященниками..,
Пилатом..,
Паулусом..,
матерью пророка..,
жалко будет парня, если что..,
потом еще эта продажная девка из Магдалы..,
как там е е з в а л и...“
Мысли становились все тягучее и тяжелее, а потом вдруг провалились в черную
бездну. Сергиус заснул крепким сном нетрезвого и не особо
отягощенного муками совести и сомнений человека.
Пройдет не очень много времени, ветеран победоносной римской армии, бывший
центурион Сергиус Ливий Янус умрет и ему не суждено будет узнать, во ЧТО
выльется
эта обычная, давно произошедшая в далекой захолустной провинции казнь...