Хотя Валерию Владимировичу уже за семьдесят, но он еще бодр, подтянут и по-своему элегантен. На нем фирменный джинсовый костюм, на шее вместо галстука цветной платок. Валерий – поэт, член «Союза писателей России», в его активе четыре сборника стихов, публикации в журналах. В последнее время он пишет мало, зато активно участвует в просветительской деятельности. Вот и на сегодня запланировано его выступление в местном литературном кружке, на этот раз в подмосковном Хотьково - это по Ярославской дороге. Он уже много раз участвовал в подобных мероприятиях, и, казалось бы, незачем волноваться, но Хотьково - особый случай, который отсылает это повествование к молодым дням нашего героя.
***
Всем нам в годы взросления свойственно строить планы на будущее, задумываться над тем, какую выбрать профессию. И, если получается сделать правильный выбор, можно считать, что жизнь удалась.
Валерий коренной москвич из коммуналки на Пречистенке. Отца он лишился рано, жил вдвоем с матерью, скромным корректором литературного журнала. В их комнате допоздна стрекотала пишущая машинка, приходили озабоченные авторы и редакторы, на общей кухне свистел закопченный чайник. Часто заходил небритый, с пенсне на горбатом носу поэт и долго спорил с матерью, где ставить ударение, скажем, в слове «кредит» или ещё в каком.
Жизнь Валерия в основном проистекала во дворе, где он был главным выдумщиком и заводилой. У Валерия была гитара – память о мифическом отце, и он, разучив два-три аккорда, стал собирать вокруг себя молодежь. Хором пели из Окуджавы, из Визбора, из кинофильмов. Чаще всего любимые: «Глобус крутится, вертится…» и «А я еду за туманом…». Иногда Валерий что-то вставлял от себя. Рифмы сами соскакивали у него с языка, слова ловко встраивались в размер. Слушая Валерия, соседские девчонки таяли у всех на глазах, а про него говорили: «- Валерий-то? Наш бард!»
Но у него была другая мечта: он грезил экспедициями в неизведанные края, приключениями и открытиями. В их доме, ниже этажом жил такой путешественник – геолог Виктор Андреевич. Поздней осенью, когда уже кружились в воздухе «белые мухи», он возвращался из очередной командировки загорелый и обросший рыжеватой бородкой. Все смотрели на него с восхищением, а Валерий особенно. Познакомились они так: как-то тот окликнул Валерия, сидевшего на лавочке у подъезда, достал «четвертную» и попросил сбегать за водкой. Семьи у него не было и, как сообщало сарафанное радио, на этой почве с ним каждый год случался запой. Валерия это нисколько не смущало. Он твердо решил стать геологом.
Получив аттестат, Валерий подал документы в геологоразведочный. Абитуриентам тогда приходилось сдавать вступительные экзамены. В тот год «проходной балл» был восемнадцать. Наш соискатель набрал только шестнадцать. Уходить восвояси не хотелось, он несколько дней покрутился среди таких же неудачников, увидел объявление о наборе сезонных рабочих в тематическую партию и, недолго думая, записался.
Работа в партии была нехитрая – копали шурфы, брали образцы. После рабочего дня сидели у костра, готовили на огне похлебку. Валерий брал гитару, аккомпанируя себе, он пел нарочито хрипловатым голосом, подражая Высоцкому. Потом, заточив топором карандаш, набрасывал на подвернувшемся листке бумаги несколько строф. Получались слова к новой песне, мужики одобряли.
- Тебе, Валера, - говорила Антонина Павловна – аспирантка, руководившая работами, - надо немного подучиться и на следующий год идти в Литературный институт или, на худой конец, в МГУ на филологию. Поэтом будешь.
- Поэт – это не специальность. - отвечал Валерий. - Пойду опять в геологоразведочный.
После посиделок на ночь все залезали с головой в спальники - от комаров. Спали крепко, без сновидений.
***
Профессия геолога овеяна романтикой и связана с риском. Вероятно поэтому, геологоразведочный институт, куда всё-таки поступил Валерий, отличался от других особым духом демократичности. Начинающий поэт с головой окунулся в бурную студенческую жизнь. В стране тогда наступало время массовых протестов и острых дискуссий. У стенда со свежим номером институтской стенной газеты собиралась изрядная толпа. Были в газете и стихи Валерия, как лирические, так и с политическим подтекстом – «Перемен мы ждем, перемен!» «Правильно пишет», - говорили о нем студенты.
На базе редколлегии стенгазеты возник кружок критически настроенных молодых людей. Естественно, это не приветствовали в партийной организации института, где еще цепко держались за Устав. Действуя по принципу «кнута и пряника», администрация кого-то соблазнила, кого-то напугала. Студенческие активисты и в их числе Валерий были «взяты на заметку».
***
Заканчивался третий курс - шестой семестр. В конце апреля группа, в которой был Валерий, выехала на практические занятия по взрывному делу. Считалось, что в условиях геологической партии полезны любые знания, в том числе и такие. Занятия проходили в подмосковном Хотьково, где тогда был подходящий действующий карьер.
От Ярославского вокзала до Хотьково на электричке езды около часа. За окнами промелькнули исторические места – «Радонеж», «Абрамцево». Пересекая по мосту глубокую лощину, поезд сбавил скорость. Внизу блеснула речушка Пажа, справа на высоком берегу появился купол собора Покровского женского монастыря. Приехали.
Дальше, от станции около километра шли пешком по железнодорожной ветке мимо кирпичного завода и каких-то неказистых строений. Солнце пригревало. На обращенных к югу откосах пробивалась зеленая щетинка травы, почки на кустах уже набухли, но еще не открылись, отчего, казалось, будто на заросли кустарника наброшена сверху легкая зеленоватая кисея.
Вот и тупик – рельсы кончились. За гребнем из отвалов породы открылся глубокий котлован – карьер, где добывали особую глину, содержащую трепел. На местном заводе из этой глины делали пористый кирпич. Сейчас карьер был пуст, только одинокая фигура маячила внизу – это заводской взрывник, который, как было договорено, поджидал студентов.
Занятие началось с подробного инструктажа по безопасности. Потом всем позволили подержать в руках настоящие патроны с взрывчаткой - аммоналом. Под присмотром взрывника студенты учились готовить боевики, то есть патроны, оснащенные средствами взрывания: бикфордовым (огнепроводным) или детонирующим шнуром, а также электрическими детонаторами. Под конец проложили взрывную сеть ко всем камерным зарядам, предназначенным для массового взрыва. Взрывник предупредил, что главный провод будет присоединен к сети только лично им и в соответствующее время.
Напоследок всю группу он пригласил в укрытие – тесноватый блиндаж с кровлей из железнодорожных шпал. Рослым студентам пришлось присесть на корточки. Последним подошел Валерий – ему с полдороги пришлось возвращаться за оставленной сумкой. Когда все, наконец, собрались, взрывник продемонстрировал подрывную электрическую машинку.
- Вы все, наверное, видели такую же в кино? – сказа он, - Машинка подключается к главному проводу, после чего по сигналу достаточно крутануть рукоятку, и произойдет взрыв.
С этими словами, видимо для большей убедительности, он легко нажал на ручку подрывной машинки. И тут вдруг загромыхало, затрясло, куски породы градом забарабанили по перекрытию, в щели посыпалась земля. В наблюдательное окошко было видно, как желтое облако из пыли и газов медленно оседает на дно карьера. Студенты, инстинктивно занявшие лежачее положение, стали медленно подниматься и отряхиваться.
- У-у! Черт! Как это получилось? Почему? – послышались голоса.
- Я, я провода соединил. – Трясущимися губами произнес Валерий, - Так, ради шутки, когда за сумкой возвращался! Черт меня дернул!
***
К счастью, в том инциденте все остались живы и здоровы. Только в стоявшем наверху сарае большим куском породы крышу проломило. И взрывнику, конечно, здорово влетело от заводского начальства. А Валерия, припомнив ему крамольные стишки, за этот случай из института исключили, с «волчьим билетом». И он опять устроился рабочим в полевую партию, снова между делом сочинял стихи, в общем, благодаря случаю, стал настоящим поэтом. Наверное, само провидение там в хотьковском карьере руководило его руками, когда он эти провода соединял. Ведь не напрасно же говорят: «случайность – есть порождение необходимости».