Все решения в перспективе неверны.
Дюна. Ф. Герберт
Ничего нельзя знать наверняка. Но как существа из плоти и крови мы вынуждены действовать: искать себе еду, отбиваться от врагов, работать и пр. В детстве мы просто невежественны, мыслим однобоко. Кажется, весь мир «завтра» подчинится интеллекту и нашей воле. Эта ограниченность позволяет не отчаяться, предполагать и пробовать, а значит, становится опытнее. Также чувствовали себя греки на заре цивилизации. Повзрослев, мы сталкиваемся с сомнениями, подтачивающими волю. Мы осознаем свою конечность. Это все тот же базальный конфликт, но на новом витке развития.
Существует несколько вариантов борьбы с тревогой. Самый эффективный и глобальный - самоидентификация. Почувствовав себя маленьким, мы инстинктивно ищем нечто самое большое, к чему могли бы примкнуть с минимальными затратами. Мама, дружба, спорт, патриотизм, религия, наука, общество, искусство, работа. Чем сильнее раздражение, тем больше потребность в защите – в информации, оправдывающей текущий образ жизни. Причем эта информация поступает как из внешнего источника (общество, окружение), так и изнутри (категоричность, вера). Для того чтобы «примкнуть» к чему-либо, нужно изменить свою жизнь, что требует соответствующих усилий. Поэтому выбор практически всегда предопределен принципом наименьшего сопротивления.
Основы.
Дальше я хочу остановиться конкретно на своей защите, собственно «атеизме», и соответствующем образе жизни. На мой взгляд, он не очень хорошо разработан теоретически. По крайней мере, я таких работ не встречал.
Главная особенность атеизма – отсутствие морального диктата. Хочешь быть добрым, преданным, верным – будь. Но каким бы ты не был – тебя некому судить. Только твое мировоззрение определяет, что «хорошо», а что «плохо». Оно же создает для тебя принцип реальности: что ты можешь сделать, чего не можешь, какие ты ожидаешь последствия. Нет Бога, Государства, Справедливости, на которых можно было бы переложить ответственность за свои неудачи. Есть только человек, вечное изменение и, возможно, надежда.
У меня всегда была крепкая вера в возможности человека. С детства я любил науку и спорт, что подкреплялось хорошими результатами, хотя я часто не был первым. Были преграды и неудачи, но ничего такого, что мне бы казалось непреодолимым. Я все еще верю, что абсолютная Истина существует, и что мы к ней движемся.
Свою смертность я остро ощутил в 13-14 лет. Я понял, что я умру и ничего, что было мной, не останется. Все, что окружает меня, тоже исчезнет со временем. Тогда я понял, что человек просто точка на линии времени. Он не то что не может достичь Абсолюта за свою короткую жизнь, но и все, что он приобрел, уйдет. Но мысли человека пришли к нему из прошлого через его историю, и они уйдут в будущее через его поступки. Я уже не совсем точка, я скорее единичный вектор в самоорганизующемся Потоке. Именно этот Поток и стал для меня тем самым большим, к чему я мог присоединиться. Это был очень легкий переход с минимум сопротивления. Моя жизнь практически не изменилась, я продолжал делать то, что люблю: учиться, заниматься спортом, читать, смотреть фильмы, играть. Но все большее значение для меня приобретало не то, что я получаю, а то, как я передам свои знания дальше.
Дружба и семья.
В дружбе я начал ценить искренность и открытость к переменам. Равный спор через желание переубедить оппонента приводит к собственной уязвимости, не позволяет замкнуться в своем понимании. Также диалог - это в большой степени сравнение значений слов и соответственно расширение логического пространства. Через сопереживание личный опыт не только разделяется, но и рефлексирует, углубляется. К концу института, ощущая ограниченность и ситуативность человека, я стал больше внимания уделять взаимному интересу. «Преданность» переходяща, потому что мы сами меняемся. То, что было тебе помощью пять лет назад, сейчас могло бы стать предательством. Поддержание интереса – это как раз и есть способность к изменению.
Со временем на первый план вышла семья. Именно передача опыта является наиболее полной его проверкой. В детях человек проявляется максимально полно: они усваивают не только то, что мы хотим им сказать. Они перенимают нашу структуру. Ребенок может не разделять убеждений родителей, но организация его психики, ключевые вопросы его жизни являются в большой степени заимствованными, воссозданными. Часто отношения ребенок-родитель напоминают позитив-негатив. Одним из главных способов чему-либо научить детей является собственный пример. Поэтому я категорично против любого лицемерия. Когда я пытаюсь сам разобраться в каком-либо вопросе, то уже автоматически представляю, как бы я это объяснил сыну. И это очень сильно помогает в решении моих собственных проблем.
Еще подростком я воспринимал любовь как сумму дружбы и секса, которые открывают друг перед другом новые пределы. Сейчас я дополняю эту формулу возможностью совместного воспитания детей. Это накладывает существенное ограничение. Я выступаю за равноправие, в том смысле, что каждый человек отвечает за себя и отрицает двойные стандарты. Но воспитание детей (и жизнь семьи в целом) это длительный процесс, который должен быть последовательным. Поэтому в нем не допустимы компромиссы. Я считаю, что семья устойчива, если выработан эффективный, учитывающий все интересы механизм принятия решений, который распространяется на всех, в первую очередь на главу семьи. Искреннее обсуждение, отсутствие запретных тем, выбор варианта и его последовательная реализация, а главное, постоянное стремление лучше понять партнера залог крепких отношений.
Таким образом, семья и возможность воспитывать детей – практически самые важные вещи в жизни человека. Эта структура должна обладать устойчивостью к внешним факторам и к внутренним. Например, я считаю, что разрывать семью и травмировать ребенка по причине «измена» не допустимо. Тем более, что мы все еще в большой степени животные и слабо контролируем свои желания и поступки. Поэтому я предлагаю вообще отказаться от «верности». Люди не принадлежат друг другу. «Идеальная, единственная любовь» очень сильно отдает эгоизмом, собственичеством, вещизмом. Признаком таких «высоких» чувств часто становится ревность, которая, на мой взгляд, только убивает отношения. Я искренне верю, что можно уважать и любить человека без того, чтобы предъявлять на него права.
Государство. Апатриотизм.
Государство я стараюсь рассматривать как данность. В первую очередь, это большая группа людей, объеденных как реальными связями, так и наборами мировоззрений, определяющими подгруппы: база и надстройка. Государство как любой организм подчиняется законом естественного отбора:
• наследственность – консерватизм, патриотизм, национализм;
• изменчивость – либерализм, образование, доступность информации.
Человек вовлечен во многие процессы общества, что характеризуется собирательным понятием «Влияние». Оно может выражаться в различных явлениях: простой капитал, (не)популярность, высокая должность и пр. Существует некоторый уровень влияния, до которого желательно избегать контакта с властью, потому что она в лучшем случае будет рассматривать дело «слепо», «объективно»; а после него система будет «работать на тебя». Но по мере социального роста человек вынужден выполнять все более конкретную функцию и со временем он теряет способность к изменению. Также любое преобразование общества как изнутри (реформа, революция), так и извне (война) должно будет преодолеть сопротивление влиятельных людей, т.к. их власть поддерживается существующей структурой, что делает их первичными мишенями. Поэтому человеку стоит соотносить свои амбиции с ответственностью (несвободой) и рисками высокого положения.
Мир изменился…
Государство теряет свою уникальную роль игрока мирового уровня. «В недалеком будущем сети транснациональных корпораций приобретают невиданный размах. Потоки электронов и частиц света несутся сквозь пространство, перенося самую великую ценность – информацию. Однако прогресс и глобальная компьютеризация еще не успели стереть отдельные нации и этнические группы».
Демократия – это проблема. Профессиональные политики вынуждены при принятии решений оглядываться на мнение толпы, интеллектуальный уровень которой вследствие стадного отупения даже ниже среднего уровня ее представителей. Обратная связь по благосостоянию электората, а не по его мнению?
Я отрицаю естественность права и любую форму «светлого будущего». Именно власть создает законы и обеспечивает их выполнение. Но надо признать, что существует огромная дистанция между заявляемыми намерениями и возможностями и реальным положением дел. Так человек часто становится жертвой некомпетентности исполнительных органов, ограниченности закона и прямого злоупотребления. На мой взгляд, наказание преступника редко имеет что-то общее со «справедливостью» и носит, в первую очередь, показательный характер. Так общество себя успокаивает, а система работает.
Таким образом государство задает правила игры. Игра не хорошая и не плохая, она просто есть. Как в физике - гравитация. Но это законы компьютерной системы. Некоторые можно обойти, другие - сломать. Мы преодолели гравитацию, вопреки нашей косности мышления. Если есть какая-то свобода, то она в разрушении границ. Ложки нет. Правда, лично меня сейчас волнуют внутренние пределы. Поэтому пока государство и его устройство оставляют мне поле для самореализации, я не занимаюсь этими вопросами глубоко. И соответственно не имею на этот счет проработанного мнения, тем более предложений или претензий.
;
«Плюсы» атеизма напрямую связаны с его «минусами» и его не распространённостью в обществе. Действительно, это мировоззрение дает людям возможность самим решать, как устраивать свою жизнь. Но именно поэтому атеизм никогда не станет такой же разработанной системой как, например религия или какая-либо морально-социальная концепция: социализм, либерализм… У каждого человека своя исключительная жизнь, свой личный опыт, поэтому и атеизм получается у всех различный. И более того, человек растет, растет и его мировоззрение: даже на самые важные вопросы взгляд может и будет меняться. Отсутствие же полноценной единой системы и, соответственно, сообщества атеистов приводит к тому, что «атеизм» не обеспечивает человеку защиту от первичной тревоги и от всех частных неврозов через включенность в группу, в социум. Таким образом, он останется идеей индивидуализма в противоположность коллективизму. Для того чтобы придерживаться такой концепции, психика должна быть довольно устойчивой: на протяжении длительного времени справляться со своими страхами без сторонней поддержки. На мой взгляд, именно эта «ограниченность» вынуждала многих философов дополнять свои атеистические теории не обоснованными и часто не последовательными аксиомами, обеспечивающими необходимость морального единства людей.
И тут я решил написать книгу.
Москва, июнь 2016 г.