Время председателя Лапина
Глава 10
Рисунки Нади Рушевой
Безумная поздняя осень 1970 года.
На факультете журналистики МГУ один из лучших репортеров ЦТ Леонид Золотаревский предлагает второкурсникам сделать первый информационный сюжет, но такой, чтобы его можно было включить в программу «Время».
В это же время главный редактор Главной редакции информации ЦТ Юрий Александрович Л. окончательно формирует облик программы «Время», упраздняет эстафету ведущих репортеров и вводит в кадр двух дикторов – мужчину и женщину.
В это же время Председатель Гостелерадио СССР С.Г. Лапин продолжает укреплять свои позиции всемогущего министра.
Свидетельствует Вилен Васильевич Егоров:
«…Для многих деятелей местного вещания он был выразителем интересов центра, безжалостно урезавшим творческую и техническую инициативу регионов. Лапин не всегда считался с мнением руководителей обкомов, ЦК компартий союзных республик, и они чувствовали его высокомерие, пренебрежительное отношение к просьбам и запросам с мест.
…Лапин добился от секретариата ЦК КПСС, чтобы все аналитические — читай критические — материалы по проблемам телевидения, которые готовились в центральной печати, перед опубликованием передавались бы ему для «предварительного анализа...». Со временем читатели с удивлением обнаружили полное отсутствие критических материалов о телевидении. И так продолжалось несколько лет».
(Из книги «Телевидение. Страницы истории»).
В это же время студент второго курса факультета журналистики МГУФедор Н. обнаружил выставку рисунков Нади Рушевой.
Первая большая выставка этой девочки с небес, была посмертной.
Из записок Федора Н.
«Каждый день утром спускаюсь в подземку и еду в редакцию. Каждый день вечером спускаюсь в подземку и возвращаюсь из редакции.
Каждый день раскрываю книгу, если это удается в толчее подземки. Но не всегда получается. Тогда остаёшься наедине со своими мыслями, подпираемый со всех сторон локтями, сумками, телами. От станции до станции. «Осторожно, двери закрываются!»
И летят дни. На работу. С работы. Газета пьёт жизненные соки похлеще десятка вампиров. На работу. С работы. И летят дни, месяцы, годы. И мы стареем, старости своей не замечая.
Но это же здорово!
Скажешь, тоже! Чего в этом хорошего? На работу! С работы! Час туда, час обратно.
Народ в подземке нахохлился. Тень кризиса? Может быть.
А что ты? Ностальгируешь по той жизни, когда слово «кризис» встречалось лишь на третьей странице газет, где твои коллеги-международники живописали тяготы трудяг в странах капитала.
Нет, если я и ностальгирую, то лишь по своей молодости.
Не потому, что хотелось бы в неё вернуться. Второй раз пройти школьный курс жизни, не входит в мои планы. Тем более что все ошибки повторяются.
Всё чаще задумываюсь о том, почему какие-то куски жизни отпечатались в памяти рельефно, словно всё было вчера. А целые годы размыты до такой степени, что ничего в них не разглядишь».
Кинокамера «Красногорск» - 16 мм, с механическим заводом – не самое лучшее орудие труда оператора. Но хорошо, хоть так. Лёня четыре дня проторчал на кафедре, занимаясь образованщиной в качестве кинооператора. А Федор в это время организовывал рекомендательные и разрешительные письма в дирекцию Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина, где в эти открылась выставка рисунков Нади Рушевой. Телевизионным сюжетом об этой выставке Федор и Леонид решили поразить все прогрессивное человечество, но в первую очередь мастера.
На пятый день, проехав один перегон от «Библиотеки Ленина» до «Кропоткинской», они поднялись наверх, и, выйдя на Волхонку, увидели громадную очередь, змейкой струившуюся из Колымажского переулка. Народ рвался к рисункам Нади Рушевой.
- Снимай, Лёня, экстерьер, - сказал Федор с видом утомлённого профессионала.
А сам, дрожа, как зайка серенький, пошёл пробиваться в администрацию выставки со своими разрешительными и рекомендательными письмами, подписанными деканом факультета журналистики Засурским.
И снова зигзаг, дорогой мой читатель!
Знаешь ли ты кто такая Надя Рушева? Кто-то знает, наверняка, а кто-то, может быть, и нет.
Напоминание будет не лишним.
«Гениальная девочка обладала поразительным даром проникновения в область человеческого духа. Она работала почти с отчаянием, стремясь сказать людям как можно больше./.../ Последние рисунки особенно поражают. Откуда у 16-летней девочки такое знание людей, эпох? Это загадка, которая никогда не будет разгадана».
(Д.С.Лихачёв)
Надя Рушева. Биография и творчество.
«Надя Рушева родилась 31 января 1952 года в г. Улан-Баторе - столице Монгольской Народной Республики, где жили тогда ее родители. Ее отец – Николай Константинович Рушев работал в Монголии художником – инструктором театра и педагогом в художественном училище. Ее мать – Наталья Дайдаловна Ажикмаа родом из Тувы, работала в Монголии педагогом – балетмейстером и солировала в концертах, была одной из первых балерин Тувы.
По-монгольски имя Надежда – Найдан означает «вечноживущая». Так всегда и звали миловидную девочку монгольские друзья родителей.
Надя начала рисовать с пяти лет, как и все обычные дети. В семилетнем возрасте она набросала в альбомчике 36 занятных иллюстраций к «Сказке о царе Салтане» Пушкина. Это она сделала за один присест, за то время пока отец отдыхал после работы на диване, не спеша и с выражением читая ей любимую сказку.
Рисовала она легко, играючи, как бы обводя лишь одной ей видимые образы. При этом, улыбаясь, приговаривала: «Какая-то слива получается…Или нет? Это, пожалуй, пароход. Ах, нет, нет! Это точка. А Емелька две подушки положил и ушел…»
Прожив немногим более 17 лет, Надя оставила после себя огромное духовное богатство – свыше 10 000 рисунков. Окончательное число их никогда не будет подсчитано – значительная доля разошлась в письмах, сотни листов художница раздарила друзьям и знакомым, немалое количество работ по разным причинам не вернулось с первых выставок. Выполняя свои композиции в основном чернилами и тушью, Надя почти в совершенстве овладела техникой линейной графики. С пером в руках она осмыслила в зримых образах произведения более 50-ти авторов.
«Ее рисунки далеко выходят за пределы детского творчества, но и среди взрослых художников едва ли многие могут поспорить с легкостью ее техники, чувством композиции, с остротой ее образов, с ее творческим восприятием мира», - говорил о Наде Рушевой скульптор Василий Алексеевич Ватагин.
Хмурым мартовским утром 1969 года внезапно оборвалась жизнь семнадцатилетней Нади Рушевой, жизнь, исполненная самых радужных надежд и мечтаний.
Последние рисунки Нади Рушевой – 200 графических работ к роману М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита».
Многим известна запись Ираклия Андроникова, оставленная на одном из Надиных рисунков писателем: «То, что это создала девочка гениальная, становится ясным с первого рисунка. Они не требуют доказательств своей первозданности».
Посмертную статью академика В.А.Ватагина о Наде поместила «Юность», в ней читали: «Беспощадная жестокость судьбы вырвала из жизни только что расцветший талант гениальной московской девочки Нади Рушевой. Да, гениальной, - теперь нечего бояться преждевременной оценки».
Из записок Федора Н.
«Лёня отснял панораму очереди-змеи…
И нас, студентов с кинокамерой «Красногорск», неожиданно легко допустили в залы где, проходила выставка.
Сегодня, почти наверняка, мордовороты из частной охраны, или разжиревшие от халявы вневедомственные менты, выставили бы нас взашей со всякой выставки.
Купите билеты по тысяче рэ!
Коммерциализация, искусства твою мать!
Но тогда мы ещё, однако, жили в социализме!
О моих восторгах от выставки поговорим позже. Я был потрясен и раздавлен мощью Надиного таланта.
Но мы делали информационный сюжет, в котором не было места для моих эмоций.
Лёня снимал то тут, то там. «Красногорск» стрекотал как пулемёт системы «Максим», отчего вздрагивали особо тонко настроенные посетительницы, я записывал названия рисунков…
Через два дня отснятую нами плёнку проявили. Мы сели за монтажный стол. И мне впервые за много лет захотелось заплакать. 80 процентов кинопленки ушло в брак.
Единственно, что у Лёньки получилось здорово так это очередь-змея.
И несколько отдельных рисунков. «Кентаврёнок». «Маленький Архимед». «Маленький Пушкин». «Наташа Ростова» и несколько рисунков к роману «Мастер и Маргарита».
Тогда это была культовая книга советской интеллигенции.
Вечером мы слушали битловский альбом «Abbey road», привезенный из Лондона негром Удомом из соседней комнаты в общаге, и снова пили крымский портвейн «Массандра». Последняя пятерка была оставлена в гастрономе. Лёнька насупился. Думает, мы проиграли по его вине. А я думаю, что по вине «Красногорска». Нет, Леонид, - говорю ему, - еще не вечер! Мы не из тех, кто проигрывает. А на что существует стоп-кадр?
И вопреки всем канонам жанра первая строчка информационной заметки начинается со слов: « В Древней Греции жили греки. И Архимед был маленький…». А дальше меня, как Остапа, понесло!».
К сожалению, текст Федора к сюжету о выставке Нади Рушевой не сохранился. Там были рассуждения о том, что движет москвичами, стоящими в этой змейке-очереди, – любопытство, подкреплённой трагической судьбой юной художницы или стремление прикоснуться к удивительному таланту…
В то время Федор был молод, наивен, романтичен.
Он просто не поверил бы, что кто-то отстоял очередь, чтобы сказать соседу: « я был на выставке Нади Рушевой!», как сегодня кто-то говорит: «я вот была в Пушкинском на выставке Коко Шанель…».
Не хочется плохо думать о людях, посещающих вернисажи.
Сам автор на них редко ходит.