Ох! Рожала мать меня тяжело,
От греха ушла рожать за село.
Пуповину перегрызла, и в нить,
Не пришлось меня тогда хоронить!
Ничего я не узнал про отца,
Первой конной в батарее бойца.
Мать сказала, что под Львовом убит,
И в могилке неизвестной лежит.
На селе не полюбили меня,
Так и жил как из огня в полымя,
Как подрос, так и из дома сбежал,
Воровал и при ментах не дрожал.
А в деревне умерла моя мать,
Видно Бог распорядился прибрать,
Сирота оно и есть сирота,
Для прохожих я ничто, суета!
Дальше больше, мне дом.зак, ИТКа,
Там, в работе, и учёба легка.
Девять классов, трудовой коридор,
Так и кончился в наколочках вор!
По призыву я в войска Ге Пе У,
Зря про нас в стране пускали молву,
Мол, охранники и звери, то, сё,
За народ пошли мы скоро на всё!
В сорок первом мне пришлось отступать,
Километрики траншей накопать.
Но стояли мы всегда до конца,
До последнего чекиста-бойца!
На петлицах стало два кубаря,
Под Москвою золотилась заря.
На морозе мы Парадом прошли,
В закоржавой и морозной пыли.
А потом в боях нам топать назад,
Под хрипенье, боли в ране и мат,
Скоро Лемберг, это русский наш Львов!
Вырвем мы тебя из овражьих оков!
Как-то раз в сосновом малом бору,
На земле увидел теней игру.
Подошёл, а там могила и крест,
Не похожий на других с этих мест.
Оказалось, что в могиле лежат
Первой конной девятнадцать солдат,
Нет фамилий, видно смыла вода,
Неизвестно, кто погиб и когда.
А я чую, вот могила отца,
Смертный путь свой он прошёл до конца,
И остался неизвестным стране,
Моей матери, а значит и мне!
Батальонный прохрипел, всё, вперёд,
И пошёл вперёд армейский народ.
Не отстала в путь и рота со мной,
Так ушли мы в боя грохот и зной!