Я отца помню, наверное, с лет двух... или трёх... Ничем не примечательный, бесцветный. Брал на руки, противно тиская, мне неудобно, отвратно, но было не выбраться. Через какое-то время отпускал. Наверное, он это делал потому, что, вроде бы, так положено - брать на руки детей. Военный был. В маленьком чине. Его друзья-сослуживцы имели звания повыше. Обогнали папу. Зато с женой ему, можно сказать, повезло - с высшим образованием. Фармаколог на нашем фармацевтическом заводе. Хоть отец был внешне так себе и не карьерист, мать считала. что ей с ним очень повезло. В пгт Дно (я не шучу, он так и называется) Псковской области, где она родилась и выросла, военные считались завидными женихами. Этот брак вознёс её в собственных глазах на недосягаемую для землячек высоту. Она даже с сестрой разговаривала сквозь зубы, тётка была ей, типа, не ровня.
От фармзавода нам дали квартиру. Трёшку в центре. Папины друзья не пришли на новоселье - они уже были в командировке на войне. Папа туда не поехал, хоть и была возможность. Сказал, что из-за нас - матери, брата и меня. Что нас нельзя оставлять, что мы без него пропадём.
Его друзья-сослуживцы - дядя Влад, дядя Лёша и дядя Костя - нескоро вернулись. Перед самым концом войны. К этому времени с папенькой это уже случилось. Авария на рабочем месте. На боевом посту, можно сказать. Он тогда и дежурить-то не должен был. И это чужое дежурство уже заканчивалось. Какой-то боеприпас взлетел на воздух. Его (папу) контузило. Вроде не сильно. Но в больнице был довольно долго. Вернулся оттуда как собственный портрет - вроде похож, а другой. Уехал в санаторий. Вернулся, и поначалу продолжал ходить на службу, но на долго его не хватило. Его стало застёгивать. Сильно. Пришлось уволиться. А дружбаны вернулись "оттуда" живые, загорелые и определившиеся. По-бырому уволились в запас и махнули куда-то. Дядя Влад на прощание матери сказал, что если что - он поможет.
Отчётливя крупная дрожь. Меня колотило от страха в трёх случаях: когда я была дома, когда я шла домой, и когда я знала, что скоро надо идти домой. Там был ад кромешный. Отец был не в своём уме. Но мама не определяла его в дурдом - говорила, что там очень плохие условия, и папе там будет плохо. Сама его чем-то колола. Не помогало. Обычные седативные его ни фига не брали, конечно. А она как не понимала. Будто тоже больная. Ей, правда, и самой хорошо не было - на работе дела шли так себе. Говорила, что подсиживают. В общем, она уволилась.
Как-то прихожу домой пораньше... Не хотелось, канеш, но деваться в тот раз было совсем некуда. И вот, застаю разговор. Мать в комнате, наматывая сопли на кулак, ноет в трубку: "Владя, помоги, Владя, я отработаю..." Увидела меня - я-то в прихожей стою, - и захлопнула в комнату дверь.
Через пару-тройку месяцев она нам с братом сказала, что мы с ним растём, уже почти взрослые, а в нашей провинции перспектив никаких. К тому же, в большом городе папа сможет получить качественное лечение. Не то, что все эти мясники здесь творят. Поэтому мы переезжаем в Питер. На первых порах папины друзья нам помогут.
Из большой трёхкомнатной сталинки в центре, может, и провинциального, но отнюдь не маленького города, мы оказались в убитой панельной двушке где-то между Купчино и Москвой.
Дядя Влад не обманул. Отца пристроили в коммерческий психиатрический стационар. Под Сестрорецком, вроде бы. У матери появилась какая-то работа. Работы было много - она всё время на ней пропадала, зато деньги водились. Брат поступил в навороченную гимназию для тех, кто рубит в математике и прочих технических делах. Он был очень доволен. Сказал, что поступление в "Бонч" у него теперь "в кармане". Его даже не смущала дорога - 1,5 часа в один конец.
Мне тоже повезло. Оказалось, здесь относительно недалеко есть колледж, где учат на портных. Как раз моя тема. И поступить оказалось вполне реально. У нас такой колледж назывался училище, он был такой один на весь город, и попасть было очень сложно. А здесь я без проблем поступила.
А ещё я познакомилась с совершенно классной женщиной. Она жила в доме напротив, одна воспитывала внука. Внук Вадик - оочень приятный молодой парень. Но у него уже была девушка(((. "Кто-то встал ещё раньше"... Так вот, эта женщина, Зоя Фёдоровна, сама прекрасно шила и вязала. И многому меня научила. Мы с ней дружили.
Из сестрорецкой дурки отец вернулся. в принципе, ничего. Дядя Лёша даже устроил его куда-то к себе на работу. Мне было удивительно, - какой из отца уже работник, но вот так... Лечебного эффекта хватило на неполный год. Потом снова туда. Уже надолго.
Как-то вечером дядя Лёша подкараулил меня у подъезда и сказал, что пребывание отца в дурдоме стОит очень дорого, и мне надо вносить свою часть расходов. Я ответила, что мать заплатит. Он заехал мне по лицу, и сказал, что бы я не выпендривалась, а садилась в машину. Мне было страшно, я села. Он отвёз меня в центр, на квартиру к какому-то мужику. Средних лет, толстый, явно из Средней Азии. К счастью, неагрессивный. Немного посетовал, что не девушкою я ему досталась))) В общем, ничего страшного.
Спускаюсь вниз, Лёшина машина у подъезда. Теперь он уходит к этому мужику. Возвращается весь злой. Снова мне по морде: "Что ж ты, шалава, не сказала, что не целка?"
Оспидяаа... Ну будь я целкой... Ну, допустим. Ну вот чем??? Чем бы этот инпатент мне её ломал? Ведь на полшестого ж... Та и если бы я правда была... то после этого дядьки я же не в дверь, я в окно бы вышла. И им отмаза от ментов обошлась бы мама не горюй сколько бабла. Тупорезы.
Утром мать спросила, что у меня с лицом, и почему я так поздно вернулась. Я ответила, что это Лёша меня воспитывал. Мать начала орать, что "мы все, все над ней издеваемся", а если я ещё раз не приду ночевать, то она "мне такую козу вставит, что век помнить буду". Ну, и так далее. Язык у неё всю жизнь поганый был.
Лёша потом ещё несколько раз пристраивал меня на такую отработку. В квартиры, сауны... Иногда просто надо было слушать разговоры, и ему потом передавать. А раз какой-то свёрточек у мужика на хате оставила. Это нечасто происходило. И мужики, в целом, были адекватные. Никто особо не издевался, не унижал. Везло.
Отец снова вернулся из больницы. Ничего такой, тихий. Но работать он уже явно не мог. Мать сказала. что он нуждается в уходе, а ей тяжело заботиться и о нём, и о нас. А если уж называть вещи своими именами, то мы уже взрослые и должны слезть с её шеи. Поэтому всем будет лучше, если мы с братом поживём у дяди Кости. Это, собственно, его - дядькостина, идея. Он и его жена будут нам очень рады. Я прекрасно помнила жену дяди Кости Аннушку. Это было довольно давно, ещё в нашем городе. Было очередное застолье по какому-то поводу. Все были с жёнами. Я не хотела идти, там были одни взрослые, они напивались, несли всякую похабель, громко ржали, мне было противно. Но мать заставила. Сказала, что Павлу надо заниматься, а я ему буду мешать. На самом деле ей хотелось, что бы все эти подпитые бабы и мужики, как обычно, нахваливали ей меня, говорили, какая я расту красивая, и что "из меня выйдет толк". Так, собственно, всё было бы и в тот раз, если бы не Аннушка. Они с дядей Костей тогда недавно, видимо, поженились, раньше я её на этих сборищах не видела. Она была такая красивая! Потрясающие рыжие волосы, по-кукольному изысканное лицо. Дядя Костя и сам красавец - они составляли шикарную пару. Тогда Аннушка была единственной, кто проявил ко мне внимание - предлагала мне хлебушка, салатиков, до которых мне было не дотянуться, разговаривала со мной. Когда надо было уходить, мы обнялись на прощание, и, совершенно неожиданно для себя, я горько-горько расплакалась. И сказала, что не хочу уходить. Мужики и бабьё пьяно заржали. И отец тоже. Как будто это я больная на всю голову, а не он. А Аннушка не смеялась, она молча гладила меня по голове. Маман сменилась на морду, желваки заходили, оттащила меня от Ани, начала нарочито перед той извиняться. Как будто я пьяный мужик, который прилюдно снял штаны или ещё что-то в этом духе. Всю дорогу домой молчала. А дома резко и с апломбом попросила меня впредь вести себя поприличнее, не позорить её так перед людьми. В принципе, мне было что ответить. Я вот-вот уже собралась заорать. Завопить. Завизжать: "Скажи это своему чокнутому мужу!!!!" Но я не успеваю - она уже вышла из кухни. Отца же пора колоть - ему алкоголь нельзя, а он пил. И его уже застёгивает - начинает орать, метаться. Ещё что-то долго продержался - только дома начал. И я осталась молчать. Лекарство, как обычно, не подействовало - так и провыл всю ночь.
Помню, как обрадовалась предстоящему переезду - думала, что буду жить с Аннушкой! Но никакой Ани там не было. От слова "совсем". Когда мы с Павлом и сумками завалились в огромные апартаменты в центре Питера, нас там почти радушно встретила законная супруга Константина Степановича - Оксана Александровна. Да, так она и представилась - Оксана Александровна, законная супруга Константина Степановича. Я сначала, вроде, тоже хотела по имени-отчеству отрекомендоваться, но не стала. Во-первых, мы с Павлом здесь, ведь, в приживалы оформились. Или в заложники. Хрен разберёшь. А во-вторых, я ненавижу своё отчество - Алексеевна. Оно слишком хорошо напоминает, от кого я произошла.
В общем, приняла нас Оксана Александровна. Бесцветная, бесформенная, как шмат белорусского сала. Зато молодая. По паспорту, во всяком случае. Она, по ходу, немногим старше меня. А на вид и не скажешь. Вокруг неё по полу ползал какой-то пухлый колобок. Им оказалась Ирина Константиновна, совместно с Константином Степановичем нажитая дочь. Ей тогда было два годика. Отпадные щёки. Более хомячкового дитя я не встречала.
Как потом разведка донесла, дядя Костя с Аней и женаты-то не были. Так, эпизод. А года четыре назад он связал себя узами с этой вот юной уроженкой солнечного Галушкистана. Т.е. сначала сошёлся, а когда Оксана Александровна достигли совершеннолетия, связал.
Нас с Павлом определили в симпатичную комнатку. Там уже было две кровати, шкаф, место, где ему заниматься. У Оксаны была отличная швейная машина, и она позволила мне ею пользоваться.
Павел тогда уже вовсю учился в "Бонче". Оксана его обожала: кормила завтраками и ужинами, советовалась по любому поводу - задавала вопросы, выслушивала ответы . Говорила, что еще никогда не встречала таких умных людей, и что мне очень повезло, что у меня такой интеллектуальный брат. Не то, что её супруг Константин Степанович, который кроме как орать на плацу "Равняссьссмирна" никакими особенными талантами не обладает. Я очень хотела спросить Оксану Александровну, кто заработал на 140 квадратов в малоквартирном клубном доме на Петроградке, на дизайнерскую отделку, на чьи деньги мы тут все живём... Но не стала. Брат-то у меня и правда умный, отличник. Через неполный год после нашего подселения к Оксане и её законному супругу поехал по обмену студентами в Германию. Оксана со слезами помогала ему собирать вещи, требовала обещаний обязательно звонить и писать, что бы мы знали, что у него всё хорошо. Через год вернулся загорелый, в неместных шмоточках, и каким-то макаром, несмотря на местную прописку, выбил себе койкоместо в общаге. Именно в тот период - когда он уже вернулся из Германии и до переезда в общежитие - я ощутила, какая огромная между нами стена.
Когда мы только заселились к Косте, он нам обоим вручил по дебетовой карточке. "На мелкие расходы". Павел этой карточкой ни разу не воспользовался. Он всегда находил халтуры, подработки и т.п. И вот, по его приезду из Германии, мы с ним обсуждали наше дальнейшее житьё-бытьё. Вернуться домой мы не могли - отца уже давно перестали лечить в частном дурдоме, мать звонила 03, и его увозили в обычный, не надолго. Там, видимо, и правда было плоховато - его под завязку забивали лекарствами, и возвращали домой. Какое-то время было норм, а потом ещё хуже, чем прежде. Жить с ним в одной квартире уже не представлялось возможным. Там могли находиться только маман и мощная тётка-сиделка. Павел сказал мне, что собирается выбивать место в общаге - как отличник и стипендиат и кто-то ещё. И вот как-то, случайно, в разговоре я упомянула, что пользовалась карточкой Кости. Павел, собственно, ничего мне по этому поводу не сказал. Только на короткое время изменился в лице, и всё. Мы вообще эту тему быстро проехали, не об этом же речь была. Но после того разговора у меня возникло смутно-противное ощущение, что мы больше не заодно. Хотя, чего я себя обманываю... Мы никогда за одно и не были. Он старше на год. Были детьми - он говорил, что раз он старше, то я должна его слушаться. А он в обмен на это будет меня защищать))) И я слушалась - делала за него домашние дела, когда была его очередь, писала ему сочинения по лит-ре, упражнения по английскому. А он никогда мне не помогал с матекой. И не защищал. Когда на меня какой наезд во дворе, или в школе, то его никогда рядом не было. А если был,то вставал на сторону моих обидчиков, говорил, что я сама виновата. Смешно, правда?
После окончательного съезда Павлика в общагу он как-то пару раз заходил в гости- рассказать как учёба, дела, и прочее. Я сказала, что хочу навестить его, посмотреть как он устроился. Павел, даже не глядя на меня, совершенно бесцветным голосом ответил: "Ну... заходи.". Типа, если надо. Лживая тварь. Как будто я не знаю. что он выполнял работу для Владика - вскрывал сайты, пароли подбирал, и т.п. Далеко не бесплатно, канеш. А от меня нос воротит.
Вообще, получалось, что в этой квартире мы жили втроём с Оксаной Александровной и Ириной Константиновной. Брат, даже когда жил здесь, то всё равно пропадал на учёбе, работах и подработках, Костя тоже нечасто мелькал на горизонте. Костино отсутствие Оксану напрягало. А мне было хорошо. Мне нравилось возвращаться из колледжа к ним домой, шить домашние задания, возиться с Ирочкой. За это время я закончила колледж, устроилась на работу в ателье недалеко от дома. Ирочке уже лет пять было. Самостоятельная, независимая особа)) Я покупала для неё детские книжки и читала вслух. Наслушавшись, этот флегматичный пузырёк забирал у меня книжку и принимался разглядывать картинки.
Не знаю, где Костя пропадал, но Оксана злилась. А потом перестала. Сказала, что скоро она "это" прекратит. В общем, оказалось, что Оксана Александровна беременны. И ведь сработало. Костя стал бывать дома, причём, в добром расположении духа.
Костя, конечно, красавец. Без скидок на "действительность" и отмаз типа "внешность - не главное". Следил за собой. Спортзал, бассейн, прикид. Хорошо выглядел. Правда, как бы он в себя не вкладывался, холёным его всё равно нельзя было назвать. Работа много сил забирала, да и вмазывал нипадеццки. И ещё что-то... что так вот просто и не назвать... Серые тени у глаз и рта... Они скрадывали весь лоск... И зубы... Очень хорошие, белые. Он их почти не показывал. когда смеялся ... Мне казалось, что у него должны быть длинные клыки. Но он очень быстро их прятал, и мне никогда не удавалось заметить.
Как-то утром сидим на кухне - Я, Ира, Костя. Беременная Оксана рядом хлопочет - кормит нас завтраком. Мне тягостно, тревожно - я не привыкла, что Костя поздним утром дома. И есть при нём неловко. И вдруг Оксана выдаёт:
- Если будет мальчик, то назовём Агриппом.
- Кем?
- Агриппом!
- Хорошо, хоть не Армагеддоном... - это невозмутимый Костя подал голос.
А на меня прям волной накатил страх... Даже холодно стало... Оксана вышла, и я шепчу Косте:
- Кость, а что это с Оксаной-то, а??? Может, ей плохо? Может, её доктору показать? Ну, тому, который отца лечил, из Сестрорецка...
Костя ржёт на всю квартиру. Раскатисто, с удовольствием. Если бы я могла прожечь взглядом, то он бы тогда заполыхал, как тайга весной. Проржался, идиот. С трудом успокаиваясь, ответил:
- Ни баись, всё с ней хорошо.
Месяце на четвёртом Оксана плохо себя чувствовала. Костя тогда попросил меня оставить работу и посвятить освободившееся время заботе об Ирочке и помощи Оксане по хозяйству. А ещё через пару месяцев Оксане совсем поплохело, Костя увёз её в Финку, в навороченный госпиталь сохранять беременность. Мы периодически созванивались - Оксана говорила, что там, вообще, хорошо. И в бытовом плане, и медицина. Одно плохо - ей нельзя лишний раз встать с кровати, так и лежит целыми днями.
Мы с Ирочкой остались дома. Вдвоём, можно сказать. Два раза в неделю приходила домоработница. А Костя где-то на свободе рассекал.
Мы прекрасно проводили время - гуляли, играли, кушали))). А ещё я покупала разную пряжу и ткань, и шила моей детке одёжку. Цвет пряжи или ткани всегда выбирала Ирочка. А пока я шила или вязала, она копошилась вокруг меня и постоянно задавала одни и те же вопросы: что я делаю, а это зачем, а то.))) И я ей на каждый отвечала. Особенно прикольно было снимать с неё мерочки - она не хотела, смеялась, и убегала, семеня своими пухленькими ножками.
Позвонила мать, сообщила, что умер отец и когда похороны. Дома умер, два дня назад. Хоронить будут на Северном. Что на самих похоронах мне делать нечего, а вот на подготовке поминок моя помощь будет кстати.
Костя вызвал няню для Иры, а я несколько дней ездила прибраться в квартире к поминкам. Там было необжито, мрачно и захламощено. Если он и правда умирал именно здесь и в обществе той страшной усатой няни, то что я могу сказать... - Б-г есть.
Продукты мать заказала с доставкой, готовили Зоя Фёдоровна, я и ещё одна соседка.
На похоронах было мало народу, на поминки пришло ещё меньше. Брата тоже не было, он три недели назад уехал в Москву - фирма, в которой он стажировался в Германии, пригласила его работать на постоянку в столичный филиал. Об этом я узнала от Оксаны во время очередного созвона. Ни мать, ни он сам мне ничего не сказали.
В выходные Костя повёз Иру и меня в Финку к Оксане. Она хорошо выглядела. Сообщила, что скоро, к родам, к ней приедет её мама. Я как-то видела фотки Костиной тёщи. Жуткая свинообразная баба. Оксана по сравнению с ней ещё очень даже.
Ваня родился, слава Б-гу, здоровеньким. А вот у Оксаны дела были так себе. Первую операцию ей сделали сразу после родов. Через три недели - ещё одну. Так они там с Ваней в Финке и были. И её маман. Костя сказал мне, что тёща какое-то время по возвращении из Финки будет жить у них, помогать Оксане. А у меня квартира уже свободная, поэтому я могу смело туда возвращаться. Я начала перевозить вещи, благо Ирочкой уже занималась няня, и я стала совершенно свободна.
В субботу иду за второй частью вещей, уже почти подошла к дому. Из нашего... кхе... Костиного подъезда выходит девушка. Среднего роста, смуглая брюнетка, симпатичный костюмчик Хуго Босс. Подходит к БМВ на гостевой парковке, садится, уезжает. Хорошо, что шёл дождик, и у меня на голову был надвинут капюшон . Врядли меня можно было узнать. А я её сразу узнала, аж поплохело. Мы познакомились на одной хате, на Лёшиной отработке. Поразительная азиатская красота. Мужики сказали, что её зовут Ажижат, и по-русски она ни бум-бум. В тот раз я перед поездкой приняла антидот, Лёша дал, а мужики, уже на месте, нам насыпали дорожек, ну, для настроения, потом один из мужиков влил мне прямо в горло полбутылки шампуня, сказал, что это он мне таким макаром горло тренирует, типа, в моей работе непоследний навык, а в конце рабочей смены я ещё антидот приняла. Меня рвало по-страшному. Очевидно, я не заперла дверь, и в ванную ввалилась Ажижат. По-русски, без малейшего акцента, сказала, что ей нужен туалет. Я от унитаза переползла к ванне. Проблевалась, умываюсь. Оглядываюсь - Ажижат неподвижно сидит на унитазе. Мне показалось, что и не дышит. Я не особо удивилась, т.к. тот шампунь, который не влез в моё горло, отправился в её задницу - тот мужик решил потренировать ей другой важный в нашей работе навык. Вдруг Ажижат резко начинает истерить. Несёт какой-то бред, уже не помню о чём, я скорее на выход, зачем мне эти проблемы-то...Только разобрала, что её "пригрел папа Гена" и "он их всех раскатает". На "папу" с такими возможностями тянул только один Гена, которого я знала - Геннадий Алимов. Алим. Ребята его прекрасно знают, они учились в одном училище, потом пересеклись в Афгане. Потом, вот, "добились успеха" в большом городе. Но тогда я не придала этому значения. А теперь, когда Влад с Алимом стали на ножах... Конечно, не факт, что она была именно у Кости. Не факт, что она всё ещё под Алимом, времени-то сколько прошло. Но в тот момент я не могла рассуждать здраво. Я вообще ничего не могла. Меня накрыло, перед глазами пронеслось это всё ... Лёша, мужики, ****южники, шаланды... Кое-как успокоилась. Поднимаюсь на этаж. Открываю дверь "своим" ключом. В последний раз, наверное.
Сразу на кухню. Там Костя пьёт кофе и смотрит новости. Здороваемся. Он гостеприимно предлагает мне присесть и кофейку. Ещё неделю назад я здесь готовила еду нам с Ирочкой. А теперь вот.
Очень светло, солнечно. Костя в белой футболке оверсайз с надписью на английском. Что-то о дне Святого Патрика. И в длинных широких шортах. Как будто год не виделись. Загорелый, выглядит очень хорошо...
- Кость, извини, я обещала прийти в 9, а уже...
- Ничего. Всё хорошо. Пей.
Немного погодя:
- Оксану с Ванькой выписали, завтра поеду за ними.
В ответ на мой вопросительный взгляд добавляет:
- С Ирой няня будет.
- Костя, вот ключи и карточка...
- Карточку себе оставь, вдруг что.
Мне это не нравится, но не подаю виду, забираю карточку обратно, и даже довольно улыбаюсь: сейчас главное - не привлекать к себе внимание, не вызвать никаких подозрений.
Костя допил кофе, встал из-за стола, и неспеша пошёл в гостинную. На пороге остановился и меедленно, сладко потянулся. Меня душат слёзы. Залпом допиваю кофе, иду за манатками.
Дособирала, выхожу. Костя тоже уже одет.
- Давай, до метро подброшу.
- Вообще, я хотела ещё Ирочку увидеть...
- Они с няней на какую-то развивашку уехали.
Оказывается, на днях звонила Оксана и сказала, что бы Ирочке немедленно нашли развивающие занятия. Уже пора.
Ну что же, так даже лучше...
До метро пешком 15 минут, но Костя почему-то твёрдо решил меня до него довезти. Едем. Меня колотит... Говорить или нет?...
- Ну, что такая кислая?
Хорошо, думаю, хоть успела умыться.
- Брат уехал, отец умер, ты выселил.
Меня несёт, я откровенно делаю упор на "ты выселил".
- Ёлки! Ну не воспринимай это ТАК. У тебя же всё хорошо.
Резко поворачиваюсь к нему.
- А у тебя?
Противно на себя, канеш. Думаю, ты ему ещё отсоси, да, вот прямо здесь, продемонстрируй потенциал - может, ещё передумает.
Костя спокойно припарковался - мы ведь уже приехали, метро за углом. Посмотрел, вроде на меня, только не на меня, а на мою макушку. И всегда так было. Никогда в глаза.
- И у меня. Вот и метро. Вылезай-приехали.
Типа, я сама не вижу. Казёл.
- Спасибо, что подвёз.
- Не за что.
Придя в квартиру, в первую голову, режу эту чёртову карточку.
Сколько дней живу в купчинской квартире, а мать ещё ни разу не появилась. Да и вещей её здесь нет. Даже Влад на днях позвонил. Спросил, не знаю ли я где она.
Быстро собираю самое необходимое. Ну, и заначку, канеш. Вернее, отначку. Всё это время я по-немногу отначивала деньги с Костиной карточки. Вот, и пришло для них время. Найти в инете частного извозчика - что два пальца обоссать. Договорились о встрече очень быстро и недорого.
Условились на Чернышевской, у метро. Стою, жду.
Мне перед той отработкой Лёша дал задание послушать, может кто упомянёт, каким макаром они посылки отправляют. А они нас вообще не стеснялись, всё это спокойно обсуждали - название товарной, должности, и даже пару фамилий. Этих затейников, конечно, потом перебили. Вот кто их перебил-то?? Кому достался их канал... И у кого хватило возможностей, что бы сместить с должностей в паре банков прикормленных Владиком людей... Одного из них даже посадили - у него дома нашли наркоту. Влад потом насилу нашёл других "друзей" в других банках.
Удивительно, как это тупое агрессивное уёбище Лёша смог втереться в доверие к Алиму. И сохранить доверие Влада и Кости. Неа, не с его мозгами. Это Костя. Лёша выполнял его указания, и только. Это вполне в Костином духе - таскать каштаны из костра чужими руками. Костя вполне мог сначала задружить с Алимом, а потом грамотно разругать его с Владом. Чтобы зарабатывать и там, и здесь. Или ни к кому он не втирался и не ссорил, а постепенно, по-тихому, откусывает куски от общего пирога, пока Влад воюет с сокурсником. То, что именно Алим открыл в своё время Ажижат глаза на её призвание в жизни, это ведь ещё ни о чём не говорит. Костя мог её ещё давным-давно у Гены в карты выиграть. Или получить в подарок. Я слышала, что Генка не жадный. Конечно, для Лёши было ошибкой сохранять мою жизнь. Может, он просто не знал, как бы объяснил это Владу. Хотя, скорее всего, просто прокололся.
Из задумчивости меня выводят громкие пронзительные вопли
У ограды расположилась пара маргиналов. Молодая девушка и мужик за полтос. Начали громко ссориться. Очевидно, она его боится. Он такой худой, грязный, ничтожный, а она его боится. Ссора набирала обороты и. казалось бы, достигла апогея - он залепил ей по морде. Открытой ладонью. Сверху вниз. Как мне Лёша когда-то. Девушка громко рыдала, но не сдавалась, а продолжала отказываться куда-то идти. Это было невыносимо. Я обошла станцию с другой стороны. Там, в скверике мирно проводили время ещё двое алкашей. Это решение пришло мгновенно. Оно буквально завладело мной. Я не могла этому сопротивляться. Правда, не могла! Позвонил водила, сказал, что подъехал. Ответила, что буду через пять минут, а сама пошла к ребятам. Один из них за штукарь любезно согласился позволить мне отправить со своего телефона оскорбительную смс-ку суке-любовнице моего мужика. Быстро, даже, я бы сказала, судорожно, оттарабанила смс Владу: "Лёша уже давно сливает тебя Алиму. Вспомни истории с ж/д и банками. Его рук дело". Удалила отправленное сообщение и рысью к водиле.
Позвонил брат. Как всегда. не вовремя. Я ответила. Постаралась как можно спокойнее. Он спросил, виделали ли я мать после дня похорон. Я ответила, что нет, и ума не приложу, где она. Что мне уже с этим вопросом звонил Владик, говорить не стала. Павел быстренько отключился, даже "пока" не сказал, ****ючонок недоделанный. Такое чувство, что мой ответ его не удивил. Что он звонил удостовериться, что это именно так.
Водителю Роману я сказала, что ситуация изменилась, и я никуда не еду, но поездку оплачу, как договаривались. Мы должны были выдвинуться в Минск, на какой-то нагугленный мною адрес. А из Минска я уже сама, на автобусе, в Лодзь. Там у Зои Фёдоровны родственница живёт. Мы с ней после поминок этот вопрос обсудили. Она обещала с ней поговорить. И вот, позавчера позвонила и сказала, что пани Аня меня ждёт. Что примет и поможет обжиться, недорого. Хотела убраться по-тихому. Но не судьба. Меня понесло. Когда я драила квартиру перед поминками, в один из дней, в дверь позвонили. Соседка снизу принесла наш счёт за городской телефон, его по ошибке кинули в её ящик. Я чисто машинально в него глянула и поразилась такой крупной сумме за межгород. И код не Псковской области, не с сестрой трындела. А с кем? Глянула в инете код. Это Новороссийск. Там живёт Алевтина, её троюродная сестра. Они сто лет не общались, у Алевтины характер ещё хуже, чем у маман. И на тебе. Тогда я подумала. что она хотела поделиться новостью о смерти мужа. А теперь её нигде найти не могут. Но это я сейчас могу спокойно рассуждать, а тогда у меня внутри просто ураган поднялся. Дикая, сжигающая ярость. Паскудина. Мерзкая тварь. Она же сама им позвонила тогда. Сама. Сама.
Возвращаюсь домой. Я думала, что сделаю это сразу, как только войду в квартиру, но нет. Мне никак. Часа два, наверное прошло, пока я решилась. Набираю Владика. Он, что удивительно, сразу отвечает. Как-будто ждал.
- Влад, здравствуй. Не отвлекаю?
- Извини, тут такое дело... Костя снял меня с довольствия, а работу я пока не нашла.. . И мать, вот, в отъезде...
- ...
- Да-да, перехожу к делу - мне нужна денежка. Пришёл офигенный телекомовский счёт. Мать, вот, наболтала по межгороду, и мне оставила.
- ...
- С родственницей своей, наверное.
- ...
- из Новороссийска.
- ...
- Неа, фамилию не помню. А что такое?
- ...
- Да, они много лет не общались.
- ...
- Спасибо, буду ждать.
Приехал буквально часа через полтора. Сам, причём, а не отправил кого-нить из ребят. Сидим на тесной запущенной кухне, пьём чай. Мило беседуем - он ненавязчиво, без нажима спрашивает, и я "вспоминаю" фамилию Алевтины, рассказываю, что работает фельдшером в ведомственной поликлинике порта. Работала. Сейчас-то, наверное, на пенсии уже. Как она пару раз приезжала к нам в гости, и мы с родителями к ней как-то раз ездили. Выражаю уверенность, что мать уехала ненадолго, к своей сокурснице в Москву, и вот-вот вернётся. А что сорвалась, не предупредив - так это нервы сдали. Ведь такое горе, такое горе. Владик из-за пазухи вынул приличную пачку баксов и небрежно кинул на кухонный стол.
- На вот, заплати по счёту.
- Владик, спасибо...
Изо всех сил изображаю растерянную признательность. Надеюсь, что не очень переигрываю.
- Да мелочи. Обращайся, я всегда рад помочь.
Повисла пауза. Он пристально смотрит мне в глаза. Я не отворачиваюсь, не отвожу - мне ни за что перед ним не стыдно.
- Юль, а у тебя один телефон?
Такой резкий переход ... Я уже и забыла о той смс-ке, поэтому удивилась совершенно искренне.
- Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
- Так... просто... Забей, проехали.
Оглядывает кухню.
- Тебе бы переехать отсюда...
Он, наверное, и не подозревает, что у меня те же самые планы.
Выходим в прихожую. Владик ещё раз просит не стесняться и звонить ему, если мне что-нибудь будет нужно. Особенно теперь, после такой утраты. Это он об отце, как я поняла. Провёл рукой мне по щеке, шее, ключице. Это, видимо, должен был быть жест утешения человека в трауре, но получилось, что облапал. Сказал, что ещё позвонит, и ушёл. Слава Б-гу. Я аж выдохнула.
Смотрю на свой телефон. Ещё есть возможность позвонить Роману и двинуть отсюда. Он говорил, что ещё три дня точно будет свободен. А можно остаться здесь, и получить всё и сразу. Или потерять и то, что есть сейчас.
Телефон зазвонил. Брат. Ёлки, ну что ещё-то...
- Слушай, я чего звоню. Ты это... не волнуйся ни о чём. Не переживай. Вот. Всё хорошо. Ты меня поняла?
- Паш, поздно уже. Спокойной ночи.
Неа, не поняла. Мне никак, совершенно никак не понять, как можно быть таким идиотом. И от этого становится очень смешно. Я смеюсь, всё сильнее и сильнее, меня трясёт от смеха, так колотит, что ноги не держат, и я сползаю на пол. Пытаюсь подняться, но не получается, смех сотрясает всё тело. Сколько это продолжалось? Я не знаю. А когда всё-таки закончилось, сил встать уже не было. Ползком до кровати. А ведь на неё ещё надо как-то забраться.
Утром просыпаюсь... В немытое несколько лет окно светит солнце... Хорошо, всё-таки, когда дома никого. Тихо, мирно.
Я поняла, что приняла решение.
А почему я, собственно, должна уезжать? Чтобы что? Тянуть лямку в швейном цеху в Лодзи? Снашивать ноги официанткой в Кракове? А может, не тянуть и сразу в Дюссельдорф на панель? Прямо столько вариантов, возможностей, сразу даже не выбрать. Только там ещё и жить негде. А эта квартира ничего, вполне приличная. Приведу в порядок… А там видно будет. И нужно грамотно разыграть партию с Владом. Он не трепло, как эти все, с ним это может иметь смысл. И работу найти. Чтобы всё как полагается.