Ананий Полиграфович Сорокин осторожно потянул воздух носом. Прислушался. Пригляделся. Ничего подозрительного. Подкрался к входной двери, долго изучал обстановку в глазок. Снова прислушался. Ничего. Никаких шагов. Осторожно повернул ручку замка, не снимая цепочки. Опять ничего. Запах. Обычный запах подъезда, ничего подозрительного. Была не была!
Шагнув на лестницу, Сорокин снова подозрительно огляделся. Ничего. Ни шагов, ни звуков. Осторожно спустился вниз на одну площадку, стараясь разглядеть, что же там, на нижней. Так спустился до двери в подъезд. Приоткрыл дверь, выглянул. Никого. Осторожно прошёл до угла дома. Заглянул. Никого. Пошёл по улице, иногда оглядываясь назад, заглядывая в проулки. Подошёл к магазину. Через витрину видно прилавок, и продавщицу. Больше никого.
Открыл дверь, зашёл.
— Два хлеба, пожалуйста! -
— Это всё? -
— Да. -
— Сорок два пятьдесят! -
Сложив буханки в пакет, Сорокин осторожно глянул на улицу, потом вышел из магазина. Две бабушки с пакетами навстречу — это не опасно. По улице идут люди. Мама с коляской. В одном дворе дети играют в догонялки. Ничего тревожного пока нет. К Сорокину подошёл мужик с сигаретой в зубах.
— Закурить есть? -
— Бросил. -
— Ясно… -
Прошёл дальше, огня искать. Ничего, пока ничего опасного. На скамейке у подъезда бабушки судачат. Кивнул головой. На площадках тихо. Около соседской квартиры сидит кот, и время от времени начинает пытаться просунуть лапу под дверь. Смотрит на Сорокина.
— Мя-я! -
Ключ, замок, поворот. Зайти, запереться. Пока всё прошло удачно. И хлеб до завтра есть.