«На ручки»
Хотите создать себе проблемы – начните изучать психологию, и до конца дней, вы будете разбираться со своими тараканами: выстраивать их в линейку, каре, квадраты, учить маршировать, водить на митинги. Хотя, гораздо проще купить им мелки «Машенька» и устроить изостудию – пусть сидят себе тихо, рисуют.
Всё, что я смогла выучить из курса психоанализа и применить к себе любимой, это трансактный, или эго анализ Берна. Кстати, очень умный мужик был, придумал отмазку для взрослых, разделив эго на три типа – взрослый, родитель, ребёнок. Переводится это приблизительно так: «я ребёнок – значит делать ничего не буду, принесите мне всё, что я хочу, а я тут пошалю; я взрослый – я работал, я устал, принеси, подай – иди на кухню, не мешай; родитель - солнышко, давай проверю уроки. Милый, устал - иди пожалею. Приготовить, убрать, постирать, накормит, спать уложить»…
На самом деле, в этих трансакциях всё гораздо серьёзнее и глубже, но я увидела это именно так, мне так проще.
К своим счастливым сорока годам, я наконец-то поняла, что я-ребёнок, и никакие иные роли - взрослый, родитель мне не интересны. А всё потому, что живу я неправильно, не так как все. Когда все нормальные дети были детьми – я взяла на себя роль взрослого, была весьма рассудительна, сдержана и очень ответственна. Как-то пропустила я стадию ребёнка, не было у меня возможности, а может и желания быть ребёнком.
Потом, с момента замужества и материнства – всё более-менее стабилизировалось. И превратилась я в родителя – это когда и муж, и ребёнок висят на тебе гроздьями, манипулируют, и ты только и успеваешь, что угождать их бесконечным «хочу» и «буду-не буду», заботиться, ухаживать, воспитывать.
Спустя энное количество лет, пережив тяжёлый развод с мужем, и оставшись с ребёнком на руках, мне пришлось снова перелезть в шкуру «взрослого». Забыв о творчестве, маленьких шалостях, капризах, только работа – дом – работа. Бесконечные уроки, сборы, увещевания… Но я была счастлива, как любая мать, которая гордится своим чадом. И приползая домой с работы, без задних ног, находила в себе силы на: «- Мама, а мне вот тут задали, надо к завтрашнему дню сделать», или «- А у нас завтра праздник осени, надо сшить костюм, выучить стишок, и принести на стол варение и блинчики». И ведь ничего, ползла в двенадцать ночи к плите, и пекла эти блинчики. Потом, до двух ночи сооружала чаду костюм, а как иначе? И ерунда, что подъём в шесть утра. Хорошо было. И мне было глубоко фиолетово, на все эти умные размышления господ психологов, вместе с дедушкой Фрейдом во главе – что, как, зачем и почему устроено. Не до них мне было, пока не отправили нас, взрослых и вполне себе состоявшихся тётей и дядей, на курсы повышения квалификации.
Модно было тогда сотрудников на повышение квалификации отправлять, вот и слали нас, куда ни попадя. Только до сих пор в толк взять не могу, на кой ляд отправлять на эти курсы «старых, закопчённых» работой юристов. Но, как бы то ни было, приказ – есть приказ, и мы отправились на учёбу. Уже в поезде, мы все быстренько «слились» в единый тёплый коллектив, и поняли, что наша поездка – не что иное, как отпуск от обязательств и серых будней.
Курсы повышения квалификации – звучит гордо! И мы, взрослые люди с большим удовольствием ходили на лекции, слушали вполуха наших уставших преподавателей, твердивших прописные истины, которые и так всем были известны. В общем, обе стороны понимали, что никому, ничего не надо. Что вся эта затея – для галочки, как собственно и всё в нашей стране. Поэтому, никто особо не напрягался, ни мы, ни преподаватели. А вечером, мы отрывались, как дети малые. Позабыв об обязанностях, почуяв кратковременную свободу от надоевшего быта, мы носились по улицам, гуляли в парке, сидели в кафе, плавали в бассейне при гостинице, играли в теннис на корте – и пытались урвать самый максимум удовольствий от нежданно свалившейся на голову свободы. Это было чудесно, ровно до того момента, пока наша группа не попала на лекции по психологии. До сих пор не понимаю, для чего юристам основы психоанализа, если мы и так все психи.
Поскольку, отношения в нашей группе сложились более чем тёплые, мы решили, что и эти лекции будут проводиться для галочки, и напрягать нас никто не будет, можно будет и пошалить. Вот тут-то мы и ошиблись. Попался нам в педагоги, молодой и страстный, безмерно влюблённый в свою псевдонауку юнец, едва вставший со студенческой скамьи. Сколько в нём было трепетного азарта, и огромного желания поделиться со всей вселенной своими познаниями, и открытиями в этой неизученной области. Как бы то ни было, слушали мы его с открытыми ртами, и даже записывали, и к тестированиям всякого рода подходили с большой ответственностью, и даже вечером, вместо безумных скачек на корте – сидели и обсуждали рассказанное им, делали выводы, раскладывали всё по полочкам. Только не знали мы, глупые, что наша жизнь уже никогда не будет прежней, и мы взглянем на многие вещи совсем под другим углом.
За несколько дней до квалификационных экзаменов, предчувствуя скорое окончание наших каникул, рванули мы по обыкновению своему на теннисный корт. В этот вечер там царило заметное оживление. Стадион был непросто занят, он был забит до отказа, что несказанно нас удивило. Целых две недели на корте, кроме нашей оголтелой группы не было никого, а тут – не пробраться. Естественно, сделав лица кирпичом, с совершенно независимым видом - мы же юристы, и вообще живём здесь давно – мы протиснулись в раздевалку. Неизвестно откуда понабежавшие девочки-феечки в теннисных юбочках, активно обсуждали, какие классные приехали мальчики из высшей школы экономики, какие солидные мужчинки, в какой форме, а как играют. В общем, обычные женские «обсуждалки» «свежесброшенного десанта». Послушав восторженное щебетание феечек, мы решили, что «тяжёлая артиллерия» в нашем лице, состоящая из шести «законников», легко и непринуждённо закопает этих павлинов из высшей школы глубоко в грунт. И с боевым настроем мы вышли на площадку, а там…
Нам сразу стала ясна причина образовавшегося количества собравшихся феечек. На корте был цветник! Такой хороший, мужской цветник, состоящий из аполлонов Бельведерских, мастеров бодибилдинга и прочих Тарзанов. Наша уверенность в собственных силах превратилась в сурикатов, и закопалась куда-то очень глубоко, гораздо глубже того места, куда мы хотели закопать павлинов. Два наших «броненосца» тут-же сослались на внезапную головную боль и играть отказались. Остались мы вчетвером, отстаивать права девочек, точнее доказывать, что девочки не промах. Поскольку джентльмены были отгорожены от нас крепкой, как нам казалось сеткой, мы разбились парами и взялись за игру с той самой отдачей, на которую способны разве только Шарапова с Курниковой. Конечно, так активно выдыхать мы не умели, а вот материться сквозь зубы – особого труда не составляло. И, как водится, по всем законам жанра, мы привлекли к себе совсем ненужный интерес с противоположной стороны корта. С воплями, «- Девчонки, а давайте пара на пару, несколько сетов?!», «десант» потянулся к разделяющим сеткам. Но мы, с гордым и неприступным видом продолжали игру, усиленно дыша. Через несколько секунд, двое самых отчаянных игрунов перемахнули через сеть и двинулись в нашу сторону. Честное слово, лучше бы они этого не делали! Моя партнёрша, ловко отбив мяч многозначительно ткнула ракеткой в сторону приближающейся катастрофы. Естественно, после такого манёвра, я не могла не обернуться, начисто забыв про летящий в мою сторону мяч. Дальше, случилось то, что случилось, как в той песенке про свёрнутую шею - «Я обернулся посмотреть не обернулась ли она, чтоб посмотреть не обернулся ли я». Повернувшись, и открыв было рот для гневного окрика «Какого лешего вы делаете на нашей половине», я получила удар невероятной силы, по левой ноге чуть ниже колена. Искры, посыпавшиеся из глаз – лишили меня зрения, адская боль в ноге – свалила на травку, как подкошенную вражеским снарядом. И кроме вопля «Твою мяу!» - я больше не смогла издать ни звука. Ох, что тут началось, крики, вопли, стоны. Кто-то настоятельно требовал вызвать скорую. А я лежала с видом «черепашки ниндзя» поверженной шальной пулей, стойко переносящей приближающийся конец. И конец приблизился, и даже быстрее, чем его ждали. Около меня оказался самый тарзанистый из всего «десанта», хотя, мне он показался скорее орангутангом, нежели Тарзаном. Сначала он показывал мне пальцы, и что-то говорил, но оглушённая болью – я не слышала ни слова. Потом, он пытался проверить мои зрачки, за что тут-же получил по рукам. И только после этого, он решил осмотреть мою ногу. Когда его рука скользнула по моему бедру, чисто автоматически, я резко согнула ногу в колене, и он получил удар коленом под рёбра. Согнувшись от боли, и не удержавшись на полусогнутых, он опёрся рукой на мою раненую ногу, и я тут же взвыла от боли прямо ему в ухо. Это подействовало на него… ободряюще, забыв о своих рёбрах, он схватил меня в охапку и понёсся прочь с корта. Надо заметить, что к дюймовочкам – я не имею ни малейшего отношения к моему сожалению, и восемьдесят килограммов верещащей, трепыхающейся массы нести на руках – ещё то удовольствие, но! Мой Тарзан был стоек!
Боже мой, что творилось на корте! Девочки были близки к обмороку от героического поведения Тарзана, мужчины очень гордились собой и своим соратником. А я, в ужасе требовала поставить меня на место, боясь, что, если сейчас он меня ещё и уронит – простым ушибом я не отделаюсь.
Мой герой, нёсся по коридорам, как выпущенная умелой рукой праща. Я зажмурилась от ужаса, и предпочла не шевелиться, во избежание падения. Около медкабинета он резко затормозил, но открыть дверь с такой ношей на руках – не смог, удерживая меня из последних сил. До моих ушей донёсся мягкий, чуть с хрипотцой низкий голос:
- Дверь, открой пожалуйста.
Я открыла глаза и впервые за всё время посмотрела на своего героя. Обладатель чарующего голоса, столь чарующей внешностью не обладал, что несколько меня опечалило, но тёплые, крепкие руки спасителя – внушали надежду. Я послушно повернула ручку, и он, со всей торжественностью внёс меня в кабинет. Бережно уложив на кушетку мою тушку, он прошёл в процедурную комнату. Я посмотрел ему вслед и обнаружила, что у моего Тарзана – прекрасно сложенный, тренированный торс. Почему-то, от одного воспоминания, как он прижимал меня к себе - мне резко стало жарко, щёки залил румянец. И тут, я призналась самой себе, что в его руках мне было уютно и спокойно, и я хочу обратно, к нему на ручки. Мне почему-то стало невозможно стыдно за собственные мысли и, хотя я не была кисейной барышней, что при первой же возможности падает в обморок – я была близка к нему. Но, не случилось. Из процедурной вышел он в сопровождении доктора. Дальше, всё происходило, как обычно: осмотр, рентген, мерзкий охлаждающий спрей на ушиб и бинт, от лодыжки до бедра. Я почувствовала себя мумией. На своего спасителя я старалась не смотреть, общалась только с доктором и мило ему улыбалась, хотя боль была ужасной. После частичной мумификации, то бишь бинтования, я попробовала встать на ноги, и чуть не упала. Моя предательница нога, пронзила меня острой болью так, что я чуть действительно не упала в обморок. Тарзан был рядом, и с лёгкостью подхватил меня на руки.
Какое двойственное чувство, сразу стало легко и спокойно, но отчего-то неловко, и я опять залилась румянцем. Добрый доктор посмотрел на меня с сожалением, и сообщил, что ближайшие два дня, мне необходимо провести в полном покое, в постельном режиме. Я чуть не взвыла, у нас на носу были экзамены, а эти два дня - консультации. Доктор пожал плечами, а мой спаситель сказал, что он со всем этим разберётся сам. С этими словами он подхватил меня на руки, и крепко прижал к своей груди. И в этот момент – я сдалась.
Оказавшись в его тёплых, надёжных руках, прижавшись к его груди там, где бьётся сердце, я поняла, что это единственное место где я хочу быть на самом деле. И да, я больше не хочу играть в эти ужасные игры для взрослых, не хочу быть ни взрослой, ни родителем, я хочу быть ребёнком, которого вот так бережно прижимают к груди, заботятся, оберегают. Я так расслабилась, что чуть не заплакала.
- Обними меня за шею. – попросил он.
- Что? – переспросила я, удивлённо посмотрев на него.
- Обними меня за шею, пожалуйста. Мне так будет удобнее нести тебя.
Я окончательно растерялась, покраснела, но подчинилась, обняв его за шею и уткнувшись носом во впадинку около ключицы.
Прошло уже больше десяти лет. Но единственное место, где я хочу быть всегда – его объятия. Годы идут, но это чувство надёжности и тепла – бесконечно. Даже несмотря на усталость после рабочего дня, усаживаясь на диван, он также сгребает меня в охапку, берёт на ручки и прижимает к тёплой, надёжной груди, а я утыкаюсь носом ему в ключицу и слушаю, как бьётся его сердце.
Всё-таки Берн молодец, он всё правильно рассчитал: ребёнок, взрослый, родитель – все три аспекта живут в одном человеке, но нужно уметь признавать – кто ты.
А я – ребёнок, и я хочу на ручки.