Восхождение на ледник Большого Актру

 
Есть люди леса, жизни свой не мыслящее без вечернего шёпота могучих крон.  Есть люди мо;ря, не представляющие, как можно прожить хотя бы один день, не увидев Его Пенное Величество. Есть люди тундры, находящие что-то своё в весьма скучных и скудных, как мне кажется, пейзажах. А есть люди гор, которые, в буквальном смысле слова, бредят белоснежными вершинами.   

Кто я? Мне всегда думалось, что я этакий человек-винегрет, ибо во мне есть место для любви ко всякой зверушке, к разной погоде и уж точно – к любому пространству, сотворённому самой Вселенной.

И если бы не Актру…  Впрочем, обо всём по порядку.

Бывало, приедешь на Алтай и в первые дни буквально не можешь надышаться хрустально чистым воздухом,  наслушаться клокочущих рек, насмотреться на величественные пейзажи. Вокруг только горы, горы, горы… 

Эта причудливой формы, ни похожая ни на что. А та, соседняя, вся какая-то резная, словно бы её макушку кто-то вывязывал крючком. Сразу за ней  – оскалившаяся. Того и смотри - укусит! А во-оон та, совсем не высокая, и издали кажется, что на неё можно забраться без особого труда. Но стоит к ней приблизиться  и всё тут же встаёт на свои места: ты - песчинка, она – Та, что не спешит на встречу с самим Магометом.

Но в июне этого года всё было иначе. Спонтанно, если не сказать скомкано. Это была не просто очередная поездка в Горный, это был подъем на язык ледника Большого Актру (Актуру).

Что такое «Большое Актру» и чем оно отличается от «Малого», да и есть ли вообще это самое «Малое», «спросить» интернет было некогда.  А слово «подъём» у меня и вовсе стойко ассоциировалось с неким подъёмом тяжестей.   

Что ж, может это и к лучшему? Не успеваешь ни на что настроиться, собираешься за пять минут, а потом порядка десяти, а то и пятнадцати часов (смотря на чём) трясёшься в дороге  – из Новосибирска путь не близкий. За это время и выспаться успеваешь, и с соседом познакомиться и наговориться вдоволь, и даже сделать несколько удачных фото, прямо на ходу.

Выехали рано утром. Буквально первой же метрополитеновской электричкой от площади Калиничева до «Речвокзала» - контрольной точки сбора. Там провели добрый час: грузились, перекликались, рассаживались.

В пятничное утро народ неспешно плыл в пыльный загазованный город, чтобы занять своё место в душном офисе. Мы же, словно истинные сибариты, выбравшись за городскую черту без единой пробки, находились в предвкушении скорой встречи с чистотой и прохладой, которую через несколько часов тряски, нам обещали подарить горы. 

Компания наша была разношёрстной: мы с Дашкой, две семейных парочки, явно отметивших фарфоровую свадьбу, престарелая мамуся с великовозрастным сынишей, да ещё пара мамашек со своими чадами, находящимися в возрастной группе, про которую можно было бы сказать: «между детством и юностью». Венчали сие разномастие два гида-проводника, кухарка и водитель.

Время в пути пролетело довольно быстро. Я, совершенно вымотанная бесконечными планами-отчётами, гонкой за показателями и командировками по нашей необъятной, первые часы в дороге в основном спала, либо безучастно смотрела в окно. Мне УЖЕ было хо-ро-шо! А миновав Новосибирскую область, я и вовсе взбодрилась.   

За всё время пути мы много раз останавливались. Масса фотосессий, первая из которых, больше напоминала паломничество. Скромная часовенка, приютившаяся у обочины - место гибели Михаила Евдокимова, всеми любимого артиста, мечтавшего сделать жизнь родного края лучше. Но, не вышло. Не случилось.

Сростки – родина Василия Макаровича Шукшина. И он, такой величественный и спокойный  – в камне, на холме, - словно бы Ангел-Хранитель, оберегающий покой родных пенатов. 

Перевал Чике-Таман, объявленный в 1996 году памятником природы республиканского значения, остался позади уже после обеда. Расположенный на высоте тысяча четыреста шестьдесят метров над уровнем моря, он многое повидал на своём веку. Существует, как минимум три версии, объясняющих столь необычное и красивое  название. Исходя из первой (и самой романтичной) - Чике и Таман (Аман) звали влюблённых девушку и юношу, которых недобрые люди хотели разлучить. Что с ними сталось не известно. Но, если рассуждать логически, то, скорее всего, они погибли, защищая свою любовь, а перевал назвали в  их честь, стремясь тем самым, подчеркнуть, что их жертва была ни напрасной и об их великой любви люди не забудут. Второй вариант более прозаичен: «Чике-Таман» переводится, как «Прямая подошва». И, наконец, третья версия  -  «Здравствуй гора». Именно так трактуется словосочетание «Чике-Аман». Это уже второе название горного перевала (подозреваю, что местный люд употребляет именно его).

Часу в пятом или шестом, мы уже ехали по Чуйскому тракту, с высоты которого открывались такой красоты пейзажи, которые не представляется возможным описать. Скорее всего, именно про подобного рода вещи, в английском (а теперь уже и в русском) народе говорят: «Луше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
На одном из изгибов Чуйского, замер на постаменте знаменитый грузовик «АМО-Ф15». Много лет тому назад, здесь, возвращаясь из Бийска,  разбился, упав в пропасть, лихой Колька Снегирёв. Случилось это прямо на глазах его возлюбленной Раечки. Что сталось с гордой девушкой, поставившей Кольке столь жёсткое условие: «Обгонишь мой зелёный «Форд», буду твоей», - не известно. Возможно, она, опечаленная тем, что (в некотором смысле) по её вине погиб Снегирёв, всю жизнь прожила одна, храня ему верность, а быть может, погубила ещё ни одного молодого лихача.

Именно здесь, на Чуйском, нам удалось (в буквальном смысле этого слова) прикоснуться к святая святых местного народа - древним двухметровым каменным стелам, именуемым Ининскими.  Когда-то они были частью древнетюркского поминального комплекса. В нескольких метрах от стел и теперь ещё виднеется курган. Одному богу известно, какие тайны он в себе хранит. Неподалёку от этого места встретились могучие Чуя и Катунь. 

К десяти часам вечера мы оказались в небольшой усадьбе, специально построенной для туристов, желающих насладиться  красотами «страны» гор.
Ночь прошла в свежесрубленном деревянном домике, источавшем божественный аромат смолы. Несмотря на усталость, мы с сестрой довольно долго не могли уснуть. Пили чай с конфетами на балконе, беседовали и любовались полнолунием.  Бледно-оранжевый шар огромных размеров, надолго зависший между макушками чёрных гор, взирал на нас с высоты, словно бы желал рассмотреть тех, кто пожаловал в эти, всё ещё дикие края.

Примерно часу в седьмом утра мы проснулись от брякающе-клацающих звуков. Это семейная парочка, ночевавшая в соседнем домике, пыталась договориться с уличным рукомойником, подвешенным на необструганном столбе. Замудрёное изобретение для умывания, артачилось и ни при каких условиях не желало освежать «понаехавших». 
Как только с сытным завтраком было покончено, мы дружною толпою отправились знакомиться с местными чудесами. Первым в череде запланированных мест, которые нам предстояло посетить в субботний день, было местечко, под названием Голубое озеро.

Пока мы ехали, в моей голове активно возникал ряд образов. Сначала я увидела безбрежный и стылый водоём, окаймлённый суровыми елями, вслед за этим, картинка сменилась и я тут же, словно зачарованная уже любовалась небольшим озерцом, воды которого, бликуя  в лучах утреннего солнца, переливались всеми оттенками сине-голубого, а кудрявые берёзы, взявшись за руки, хороводили вокруг. 

Примерно через час после того, как мы покинули наше ночное пристанище, машина остановилась, словно вкопанная, и гид радостно сообщил: «Ну, вот, мы почти добрались до цели»! Высыпав из машины, ещё добрых полчаса мы пробирались по дебрям лесной чащи к вожделенному Голубому озеру. Каково же было наше удивление, когда, преодолев очередную петлю, нашему взору вдруг открылся вид на водную гладь, действительно голубого цвета, размером… с большую лужу. Нет, ни в коем случае не поймите меня превратно, я вовсе не разочаровалась. Скорее я сильно удивилась тому, насколько разнились мои представления с существующей реальностью.
Голубое озерце местные аборигены считают говорящим. И вот почему. С его дна с завидной регулярностью поднимается и выходит на поверхность газ. Вследствие этого явления, создаётся впечатление, что озеро действительно говорит. Когда-то давно, в этих местах добывалась голубая глина. Теперь же промысел заброшен и только туристы, с удовольствием обходя крошечное творение природы, задают ему вопросы, после чего, затаив дыхание, ждут, когда водоём в очередной раз сделает «выдох». Как только это происходит, голубые глиняные разводы, напоминающие кольца, под действием газа, вырвавшегося наружу, тут же меняют форму и цвет. В первые несколько секунд, глина поднимается со дна, образуя на водной глади новые очертания. Именно их и пытаются трактовать ждущие вожделенного ответа. Кто-то в новом рисунке видит коня, а кто-то цветок или собачью морду. Увиденное, всяк по своему интерпретирует.

Не знаю, насколько можно доверять предсказаниям Голубого озера, но одно остаётся несомненным. В этой тайной «беседе» есть определённая прелесть, есть что-то мистическое, что-то неповторимо дикое и пленительное. Человек, пусть даже на короткое мгновение, настолько сильно сливается с первозданной природой, что эта связь становится видимой.

Народу здесь нимало. Кто-то спрашивает, а кто-то, опустив глаза, смотрит в голубые омуты, местами заросшие мохнатыми водорослями. Смотрит и мысленно благодарит сие великолепие, возможно, уже не раз, подарившее ему подсказку.
Вслед за Голубым озером, умывшись и испив ключевой водицы в особо почитаемом источнике Кара-Тыт - притоке реки Чибитки - мы отправились дальше.
Чтобы попасть на Мёртвое озеро или как его ещё называют Озеро Горных Духов, нужно было миновать Красные ворота (называемые так, из-за киновари - вкраплений ртутного минерала), именуемые в народе куда проще - Воротами Дьявола. Столь неординарное название данное место получило не случайно. Выглядит оно действительно зловеще. Скажу больше, когда мы остановились у Ворот, чтобы запечатлеть новые диковинные пейзажи, многие из нас отметили одно странное обстоятельство. Глядя в сторону прохода, создавался странный аудиально-визуальный эффект, суть коего состояла в том, что в самом узком месте, между высокими отвесными скалами, увенчанными обломками некогда пышных елей, воздух словно бы дымился и звенел. Столь необычное явление, рождало в наших головах невольные мысли о том, что мы находится у некой демонической черты. И что нас ожидает там, за ней, никому не ведомо.   

Меж тем, за «чертой»  замерло безжизненное Чейбек-Коль - Мёртвое озеро, левый берег которого, с незапамятных времён облюбовали Горные Духи. Здесь мы не услышали птичьего пения, не увидели ни стрекозы,  ни бабочки, сколь ни старались. Это была поистине Иная Реальность. Когда-то в этих краях добывали ртуть Акташские горняки. Теперь же здесь было безлюдно. Мертвенная тишина, царившая на правом берегу озера, заросшего травой, невероятно угнетала и только звонкий голос гида, не давал нам окончательно впасть в уныние. «На левом берегу – месте скопления Духов, даже трава не растёт, - радостно вещал он». 

Покинув «нехорошее» озерце, через полтора-два часа, мы оказались у подножия водопада Ширлак, название коего переводится, как Девичьи слёзы. Примерно с двадцатиметровой высоты вниз нескончаемым потоком летят горькие хрустальные слёзы, по легенде принадлежащие несчастной раненой девушке, которая ещё во времена нападения Джунгаров, убегая со своим младшим братом от захватчиков, предпочла плену и жизни на чужбине - смерть. Беглецам не повезло. Скрываясь от погони в ложбине, внезапно закончившейся обрывом, наши герои, не раздумывая, бросились со скалы вниз.  При желании к водопаду можно подняться поближе, миновав берёзовый перелесок. В этом лесочке течёт чистейший ручей, прекрасно утоляющий жажду.

На обратном пути мы завернули к порогу Бегемот, дабы поприветствовать  его. Бегемот, получил своё название, неспроста. При низкой воде выступающие из реки камни не только прекрасно видны, но и отчётливо напоминают собой морды бегемотов. Именно здесь, начиная с конца девяностых, традиционно проводятся международные соревнования по рафтингу, под названьем «Чуя-ралли». Бегемот, как известно, животное серьёзное и с ним не забалуешь. Вот и с Чуйским Бегемотом шутки плохи. Ему присвоена пятая степень сложности. Все четыреста метров, а именно такова протяженность порога,  изобилуют бушующими валами, бездонными бочками и мощнейшими сливами. О скорости потока я вообще судить не берусь. Глядя на кипящую воду, в жилах начинает застывать кровь. Становится страшно не то чтобы себя представить в этой неистовой стихии, но даже и других . И тем не менее, находятся смельчаки, которым пусть не надолго, но всё же, покоряется неистовая вода.
Часам к восьми вечера, уставшие и впечатлённые всем увиденным, мы вернулись на базу. Радушный хозяин к этому времени уже истопил баньку. Душистый берёзовый веничек – лучший друг в подобной ситуации - бодрил, как ничто другое в этом мире. Весело шелестя, он подпевал горячему пару. Дыша в унисон, эти двое – веник да пар – поистине творили чудеса. Примерно через час после бани, я уже летала верхом на кауром жеребце, всего несколько дней назад, поставленном «под седло». А потом мы с ним ещё долго гуляли и он, весь в пене, громко мне жаловался на своего бездушного хозяина, который зачем-то из всего табуна, выбрал и объездил именно его. 

Ночь с субботы на воскресенье была невероятной короткой. Казалось, что всего минуту назад я закрыла глаза, а меня уже кто-то настойчиво заставляет их  открыть. Сие обстоятельство, отнюдь не радовало, но деваться было некуда. Наскоро собравшись, мы отправились на встречу с Тем, ради которого всё это изначально затевалось. Нас ждал ледник Большого Актру (Актуру).

Очень долго мы ехали по дороге, которую смело можно было назвать «приличной». Великовозрастный сыниша, читал книгу, ни на что ни обращая внимания, а его престарелая мамуся, изо всех сил, старалась оторвать сына от столь порочного занятия. «Да, посмотри же в окно, олух ты царя небесного! Я зачем тебя вывезла на Алтай? Чтобы ты книгу читал?! Глянь, уже горы со снежными шапками начались, – пилюкала она. – Я тебе говорю, или нет?»

Вскоре, горы, словно бы услышав стенания несчастной мамаши, ответили ей. Конечно, по своему, как могут ответить только они  – дорога стала плохой. Начавшаяся тряска, заставила сынулю отложить книгу. Вслед за этим он демонстративно уставился в окно.

Подпрыгивая на каждой кочке, я думала, что сейчас я еду по самой худшей из дорог, однако, моё мнение вскоре изменилось. Оказалось, что бывают дороги ещё хуже. Скажу больше - бывает так, когда дороги и вовсе нет.

Добравшись до нижнего (как его здесь величают) альпийского лагеря, нам предстояло сменить «арбу», потому как двигаться дальше на нашем транспортном средстве не представлялось возможным. Не успев опомниться, мы оказались внутри кузова «Урала», переделанного по последнему слову «моды». И вот тут-то я по-настоящему узнала, что значит словосочетание «нет дороги».

Наш могучий «Урал», словно упрямый бык, всё выше и выше поднимался в горы, буквально вгрызаясь в каменистое бездорожье, граничащее с бездной. Нас, словно тряпичных кукол, мотало из стороны в сторону. Смотреть из окна накренившейся машины, порой было невыносимо. Невероятное количество раз, всего несколько сантиметров, нас отделяло от бездонной пропасти. Всего несколько сантиметров нас отделяло от неминуемой гибели. 

Наверное, не только я, но и все, кто был в тот момент рядом со мной, утратили счёт времени. Действительно было сложно сказать, сколько мы так ползли вверх. Время в эти минуты текло иначе, чем обычно. Это потом, уже вернувшись домой, и, изучив проделанный нами маршрут, я поняла, что дорога от нижнего до верхнего лагеря, составляла менее двух километров, показавшихся тогда нам настоящей вечностью.

Добравшись до верхнего лагеря, каждый из нас принялся радоваться тому, что остался жив и здоров. В ту минуту мы ещё не знали, что основные испытания у нас впереди.

Не успев толком оглядеться и налюбоваться невероятно красивой долиной реки Актру (означающей «белая стоянка», в переводе с тюркского), соседствующей с долиной Троллей, мы двинулись в путь. Маршрут, которым нам предстояло пройти, был довольно прост, с точки зрения человека хотя бы мало-мальски занимающегося альпинизмом. Однако для тех, кто не имел ничего общего со словом «скалолазание», данный путь показался поистине адским. Нет, я не берусь говорить от лица всех и каждого, но, судя по тому, что уже на первом километре, наша группа сократилась в два раза, моим словам можно доверять.

Как уже говорилось выше, июнь был в самом разгаре. Две вечные спутницы сопровождали его: нестерпимая жара, да яркость красок. Для тех, кто загорелся желанием посетить данные места, стоит отдельно отметить, что я бы категорически не рекомендовала делать это зимой. Ибо это страшное испытание, которое далеко не каждый сможет выдержать. Минус шестьдесят – а именно столько зачастую бывает в этих краях – не шутки, не вымысел, а суровая действительность, подготовиться и защититься от которой, невероятно сложно. 

Темп, заданный нашими проводниками, даже мне, имеющей к спорту не самое последнее отношение, показался довольно высоким. Нужно было не просто идти быстро, а идти быстро вверх. Поверьте, это две совершенно разных вещи! Примерно через каждых двести, а то и сто метров, приходилось останавливаться, чтобы смочить пересохшее горло водой.  Укрыться от палящего солнца было негде. Куда ни глянь – валуны, да голые скалы. И ни намёка на тень.

Оставив далеко позади  гранитные памятные доски, в честь тех, кто принёс свою жизнь в жертву горам, мы оказались в столь прекрасных и суровых пейзажах, от которых захватывало дух. Ярко-синее небо, перламутрово-белые воды горной реки, мрачные неприступные скалы, ручьи и ручейки, невероятной белизны снег, который пусть и нехотя, но всё же таял. Дерзкая и неприступная красота сопровождала нас на протяжении всего пути, который проходил вдоль левого берега реки Актру, по склонам Кызыл-Таша («Красной горы»).

Бывалые гиды, возглавлявшие наш героический отряд, успевали сеять вокруг себя «разумное, доброе, вечное».   «Если бы мы с Вами сегодня решили подняться на ледник Малого Актру, то непременно увидели бы «Троновы штаны» - это висячий ледник, названный в честь учёного-гляциолога Тронова».  И, не переводя дух, дальше: «Почему «штаны»? - Спросите Вы».  И тут же ответ, предвосхитивший наш вопрос, который, впрочем, ни у кого из нас уже не было сил задать: «Да потому, что ледник по форме один в один напоминает штаны»!

Благодаря нашим проводникам я смогла узнать ответ на вопрос, который у меня всю дорогу крутился в голове, и который я так и не задала: «Почему мы не пошли на ледник Малого Актру? Возможно, для нас – не альпинистов -  это было бы проще»? Оказалось, что высота, не всегда является определяющим фактором. Да, Малый Актру ниже, но он намного коварнее своего собрата. Во-первых, он практически всегда заснежен, во-вторых, его склоны намного круче, и, наконец, в-третьих, именно Малый Актру славен частыми ледопадами.

Дорога меж тем, всё круче и круче уходила вверх. Часа через полтора, с момента выхода из верхнего лагеря, мы практически вплотную приблизились к скальным образованиям, сглаженным сверху движением ледника, именуемым в народе - Бараньими Лбами. Чтобы пойти дальше, нам предстояло их покорить. Словно паучки, на четвереньках, мы, что есть мочи, ползли вверх по крупному осыпному кулуару, ускользающему от нас, при малейшем прикосновении.  Карабкаясь вверх, я ещё не знала, что это только полбеды. Настоящая беда начнётся в момент спуска.
Каким-то чудом – не иначе - покорив вершину, мы очутились рядом со Лбами, казалось, протяни руку, чтобы погладить их, и они тут же приветственно заблеют в ответ. Открывшийся вид на сказочный язык ледника Большого Актру, дающего жизнь неисчислимому количеству горных рек, завораживал. Это было поистине Чудо Природы!
Переведя дух, мы спустились вниз, чтобы пройдя несколько сот метров по  самому языку, вновь подняться на гору, откуда открывался вид на горное озеро, небывалой красоты. Оказавшись у самой кромки языка, мы вдруг обнаружили ручейки, дружно вытекающие из-под снежного наста, а сам язык был буквально  усеян тёмными дырами – провалами. От этой картины, мне стало не по себе. Зияющие пятна на леднике говорили только об одном: снежный покров уже настолько не устойчив, что в любой момент, человек, шагнувший на него,  может навсегда уйти под снег, глубина которого  местами доходит до трёхсот шестидесяти метров.

Сказать по правде, я уже миллион раз пожалела о том, что пустилась в столь опасную авантюру, не удосужившись хотя бы в первом приближении что-то узнать о месте, куда я отправляюсь. Такой казус со мной вышел впервые. Обычно я тщательно готовлюсь к путешествиям, стараясь собрать как можно больше информации об ещё неизведанном мною месте. Теперь же, стоя на краю земли, залитой водой, мне было стыдно признаться самой себе, что я смертельно боюсь ступить на этот мертвенный снег, который в любой момент может стать моим саваном.

Народ же, не особо раздумывая, двинулся дальше. Гиды воодушевлённо командовали: «Ступайте след в след. Ни в коем случае, не сходите с тропы, иначе можно провалиться». От этих слов внутри меня что-то, оборвалось и, ухая, полетело вниз. Наверное, это была частичка моей души. Примерно на полпути, у кого-то из впереди идущих, открылось носовое кровотечение. Сочные капли, словно драгоценные рубины, оросившие ледник, устрашающе багровели на солнце. 

Из последних сил, взяв себя в руки, я старалась ни о чем не думать. Я просто шла. Вернее брела, тупо переставляя ноги таким образом, чтобы они попадали в уже образованные углубления. Местами я проваливалась по колено (а один раз даже по пояс), как и те, кто шли впереди или позади меня. А внизу, где-то совсем рядом, укрытая обманчивым снегом, шумела вода. И вновь я утратила счёт времени. Сколько прошло минут или часов (а быть может жизней?) прежде чем мои ноги вновь коснулись подножия очередной горы, увы, я не смогу сказать.

Новое препятствие, как и предыдущее, было преодолено на четвереньках. Оказавшись наверху, мы увидели обширное пространство, скованное сиренево-розовыми льдами и обрамлённое со всех сторон могучими скалами. Слева, в низине, был разбит лагерь альпинистов, которые сидели прямо в снегу, рядом с цветными палатками.  Справа в лучах солнца, искрилось горное озеро, напоминавшее собой аккуратное блюдце до краёв заполненное бирюзовой водой. 

Радостный народ тут же бросился фотографировать всё и вся. Как только с шумными фотосессиями было покончено, ребята принялись распаковывать запасы провианта, который каждый из них нёс с собой. Я же не могла пошевелиться, ибо в тот  момент являла собой жалкое подобие осинового листа. Каждая молекула моего тела дрожала и вибрировала. Было ощущение, что я состою из миллионов частиц, всякая я из которых, живёт своей собственной жизнью, мне не подчиняясь. А в голове стучал единственный вопрос: «Как, как я буду возвращаться? Как?????» 

Отказавшись присесть за импровизированный стол - меня мутило при мысли о еде – я, чтобы хоть немного отвлечься от собственных страхов, решила прогуляться по довольно плоской горной верхушке. Отойдя на некоторое расстояние от нашей компании, мне на глаза вдруг попался  необыкновенно красивый камень. Быть может он ничего особого, с точки зрения минералогической ценности, из себя и не представлял, да только встреча с ним меня несказанно  порадовала. Оказавшись рядом, мои руки сами потянулись к поблескивающему на солнце каменному чуду, словно бы кто-то свыше подал знак: «Коснись его и тебе станет легче». И действительно, совсем скоро страх уступил место спокойному равнодушию. 

Описывать обратный путь я не стану. Скажу лишь одно, в тот миг, когда километры отматывались назад, и мы с каждой минутой приближались к серому Новосибирску, мысленно я всё ещё находилась в горах. Я вновь и вновь поднималась на ледник Большого Актру. Я снова и снова искала встречи со своим - возможно философским - камнем. Я думала о людях, влюблённых в горы. О сильных, страстных и быть может даже в чём-то странных людях, жизни своей не мыслящих без покорения неприступных вершин. Я искренне восхищалась теми, чьи сны полны заснеженных макушек, теми, кто безоглядно подарил свою жизнь безмолвному и неприступному великолепию.

Отныне, в моём сердце жила огромная  безусловная любовь к горам. Горам, в которые я больше ни ногой.