Марусин день рождения остался под слоем тридцати страниц перекидного настольного календаря. С девчонками мы все это время только перезванивались.
- Наверное, замуж выйду, Жень, - делилась Люська.
- Дмитрий Сергеевич созрел?
- С ума сошла? Если б он мог развестись, он бы еще тогда, в девяностые развелся. Не, у него женатость глубокая и неотвратимая. А мне надоело быть младшей любимой женой. Причем, он давно уже со мной только по привычке.
- И чего ты хочешь?
- Хочу быть законной женой небедного человека. Претендент уже есть. Пока молчу. Сюрпрааайззз!!!
Я тихонько вздохнула. Из претендентов Люськи можно было построить египетскую пирамиду.
Татка работала в прямом смысле не покладая рук. Ожидался приезд президента на пятисотлетие нашего города и все дамы, собиравшиеся присутствовать на торжестве, желали обязательно и немедленно обновить вечерний гардероб. Я все же сделала попытку поговорить с Татой о Федоре и их непонятной враждебности друг к другу, но она сразу замкнулась, сослалась на занятость и положила трубку.
Маруся уехала с мужем в Питер. У Егора там были дела по бизнесу, а Маруся решила развеяться от домашних дел, побродить по городу, сходить в музеи, «подышать Питером», как она говорит.
Об Алексее и, тем более о Морфеусе Зервасе я ничего не слышала. После внезапной «коньячной» вспышки чувств со стороны обоих, в моей личной жизни воцарился штиль. Зато великие подвижки совершались у сына.
Антон встречался с девушкой уже почти два года. Наконец-то было объявлено о помолвке. Предстояло знакомиться с будущей родней и готовиться к новому витку отношений молодой пары, к супружеству.
Когда сын был малышом, я даже зажмуривалась от негодования, что лет через двадцать или даже раньше я стану совсем небольшой частичкой его жизни, а место рядом с ним будет занято какой-нибудь Машей или Викой. Подумав хорошенько, я решила не сходить с ума, а стать для сына константой в жизни. Пусть меняется все, но я буду рядом всегда, поддержу, постараюсь понять, если нужно – простить, если нужно – пожурить, обниму и выслушаю, приму любой его выбор. Потому что мать. Всегда. До конца. Мне сразу стало гораздо легче.
Антон рос неконфликтным, самостоятельным. Рано научился читать и интересоваться всякими техническими бирюльками. Долгое время девушки его не интересовали. Или интересовали просто как еще одни представители человечества с несколько отличающимися от него физиологическими и психологическими особенностями. Интерес был исследовательский – что это и как устроено?
С Лерой он познакомился на институтской практике. Она поразила его тем, что смогла разобраться с какой-то сложной компьютерной программой раза в два быстрее, чем он. Сын весь вечер рассказывал мне об этой необычной девушке, умной как Билл Гейтс. Я сразу представила себе бесцветную маленькую мышку в очках, вытянутой кофте и вытертых джинсах, с занудным голосом, умеющую обсуждать только компьютеры и научные исследования. А в дом ворвалось белокурое чудо с огромными синими глазищами, веселыми ямочками на щеках и звонким смехом. Лера была красива, умна и было видно, что она влюблена в Антона. Погода они «дружили». Мой твердолобый сын был уверен, что интерес Леры к нему был вызван только его блестящими знаниями и возможностью обменяться ценной научной информацией. Я печалилась, но не лезла в их странные отношения.
Все поменялось, когда Лера, используя старый женский трюк, решила открыть незадачливому Антону глаза на себя. Она стала принимать ухаживания другого и сократила до минимума общение с «компьютерным гением». «Гений» перестал спать ночами, побледнел и похудел, так как почти перестал есть. Через две недели загремел с острым гастритом на больничную койку и собирался даже уйти из института, «разочаровавшись в выбранном научном направлении». Лера, узнав об этом, быстро примчалась в больницу с цветами, фруктами, утешениями и признанием, что таким образом хотела привлечь его внимание к себе как к девушке, а не «товарищу по партии».
С этого времени они стали неразлучны. Я приняла Леру с радостью. Она была легкой в общении и в то же время очень интересным и умным собеседником. К тому же мне, как матери, не могло не нравиться то, что она действительно любила Антона, а он ее. Это было видно невооруженным глазом. Пара сложилась красивая и гармоничная. И вот теперь – помолвка!
Помолвку молодые решили отметить в загородном ресторане с веселым названием «На курьих ножках». Я уже испугалась, что встречать на входе будет Баба Яга, а обслуживать за столом - кикиморы. На самом же деле Баба Яга присутствовала в виде манекена. Она была посажена в большую бочку, изображавшую ступу, рядом стояла метла, а стену позади этой композиции украшала картина в стиле иллюстраций русских народных сказок – мрачноватый лес, избушка на курьих ножках, мухоморы и стая гусей-лебедей, стройным клином летящих вдаль. В остальном – обычный ресторан в стиле «А-ля рюс», официантки в кокошниках, балалайки на стенах, меню с борщом, пельменями, холодцом и водкой.
- Что это? – шепотом спросила я у сына. – Почему здесь?
- Мам, отчим Леры – испанец, хотели показать национальный колорит, - таким же шепотом ответил сын.
Будущая родня поражала пестротой и разнообразием. Бабушка и дед Леры, с которыми она жила всю сознательную жизнь, представляли собой милую пожилую интеллигентную пару. Они как-то быстро и естественно сошлись с моей матушкой, начав беседу с внуков и продолжая развивать ее в сторону воспоминаний молодости. Мать Леры, Лариса, была яркой жизнерадостной сорокалетней блондинкой. Глядя на нее, можно было представить по какому вектору может изменяться с возрастом внешность ее дочери. Но она показалась мне ветреной, что отсутствовало в Лере. Отчим – жгучий испанец, плохо говорящий по-русски. Его звали Бернардо Перес. "Мой перчик", словами Ларисы. Он больше был поглощен окружающей обстановкой и русскими блюдами, чем самой помолвкой. Еще на вечере присутствовал родной отец Леры, Марк. Я уже знала, что он профессор, занимается исследованиями в области физики и компьютерных технологий, но на профессора он походил так же, как я на балерину. Копна седых вьющихся волос, стильные имиджевые очки, дорогие джинсы, рубашка на выпуск, мягкие мокасины. Я мысленно хмыкнула, представив реакцию Люськи на этого красавца-профессора.
Все познакомились, пожелали молодым счастья, отведали от русской кухни. Лера с Антоном и Лариса (впрочем, она настаивала называть ее Лара) с Бернардо отправились танцевать. Старики, тихо посмеиваясь, все глубже погружались в воспоминания молодости.
- Интересное у вас имя! Вы тезка необычной женщины! Святой Женевьевы Парижской! – сказал отец Леры, пригубив из бокала вина. – По-французски ее имя звучит Геновефа. Прожила долгую подвижническую жизнь и вот уже полторы тысячи лет является святой покровительницей Парижа.
- Вы так хорошо знаете святых?
- Я хорошо знаю Париж. Я там учился и жил какое-то время.
- Учились в Сорбонне? – ляпнула я.
- Нет, в Эколь Политекник, Политехнической школе. Еще ее называют Икс, а студентов – иксами, потому что на гербе – две перекрещенные пушки.
Ого! Эколь Политекник! Париж! Что он делает здесь у нас? Словно услышав мои мысли, отец Леры заулыбался.
- У вас на лице написано: «что он здесь забыл?» Живу во Франции постоянно. В Тулузе. Последнее время занимаюсь научными исследованиями в Сколково, преподаю в университете. А этот город - моя Родина! Знаете известного купца Агафонова?
- Который чудо-дом выстроил? Конечно!
- Это мой пра-прадед.
- Не может быть, - ахнула я. – в этом доме сейчас ателье-бутик моей подруги располагается.
- Всегда хотел посмотреть на этот дом изнутри. Хотя там, наверное, ничего исторического не осталось…
- Вот уж нет! Лепнина, окна, двери – все реставрировано! И вообще, стиль соблюден, - сказала я, вспомнив Таткин «лабаз».
- Было бы интересно взглянуть. Это можно как-то устроить?
- Думаю, да. Я переговорю, когда это можно будет сделать.
Марк галантно поцеловал мне руку.
- Я страшно рад знакомству. Антона вашего я уже довольно хорошо знаю. Он замечательный парень, талантливый. У него хорошее будущее как у ученого вырисовывается, большой потенциал.
Я чуть не прослезилась.
В конце вечера все расстались довольные друг другом и перспективами близкой свадьбы. По общему мнению, помолвка удалась.