Представьте, вам на порог подбросили ребенка. Вышли вы на крыльцо глотнуть воздуха. А тут - сверток. С несмелым нарастающим ужасом ты заглядываешь внутрь, а там: "о, нет!". Личико упаковано в пеленки, глаза закрыты, роза губ соску сосет. Ты в панике убежал обратно в дом. А куда деваться? Прокричавшись в квартире, оббегав периметры стен, ты мучительно возвращаешься к дитя. Ты начинаешь разглядывать живую бандероль, изучать и смотреть следы ног откуда они пришли, побежишь опрашивать соседей. если есть видео регистраторы - то их спрашивать. Конечно, ты будешь трясти телефон: набирать то один номер, то другой. И никакой из них не будет давать спасения! Нервно массажируя лицо, ты циркулируешь вокруг да около, привыкая к ужасной мысли. К той, что даже озвучить себе страшно. И вот когда дите ультимативно выплюнуло соску и дало залп крика, ты хватаешь и вносишь внутрь. Потому, что тебе неожиданно стыдно перед соседями.
*
Каждый день дама-арлекино приходит к лежащему шатру, поднимает несущую палку, ставит ее в центр купола, расставляет шесть других палок поменьше по углам. Когда палатка приобретает волнующий объем, дамочка-арлекино вешает табличку из трех букв, где первая буква Б, и начинает ждать детей. Дождь-ли, снег-ли, град-ли или снова какой-нибудь бомждь, а она не сходит с табурета и рисуя себе усы перед зеркалом. Она уверена, зрители точно придут, ведь как отказаться от веселья с непостижимой блям-балямкой...
*
Валентин Петрович варит шнурки и ест как вермишель. Марья Гурьевна облепливается медузами и лежит в ванной как Элла Гроссман. Электрик Карлович съедает на погоду живую лягушку, потом блюет. Во мне нет ни одного из перечисленных отклонений, поэтому всем им я кажусь опасным. Бегите от имен абсурда.
*
Глаза кошки через стекло хватались за качавшиеся деревья. Лапой она шкребла по стеклу - значит провожала или показывала, как колыхаться. Изнанка квартиры - весь внешний мир - подчинялася ей, а в груди горела тоска: "мур, одинока и ограничена кубом. Пойду вылижу вселенскую сметану".