Лыжи

               
  У всех друзей Лёхи были лыжи. А у него нет.
Лёха страдал. Нет, не от зависти, хотя чего греха таить, бывало иногда, накатывала она, но не злобная, а с грустью.
Почему так? Да потому, что Лёха понимал, не на что матери, работавшей от зари и до зари, купить ему эти самые лыжи. Мать, конечно, не знала о его желании, некогда разговоры разговаривать, не до того ей. Сестра Маринка маленькая болезненная ей хорошее питание приписали, фрукты разные. А они о-го-го сколько стоят!

  Опять же сам он растёт не по дням, а по часам, наверное. По крайней мере, брюки за две четверти короткие стали, прошлогодние зимние ботинки – малы.
- Не напасёшься на вас!- беззлобно ворчит иногда мать. И это правда.
Поэтому Лёха страдал молча. Он это умел. В свои тринадцать лет он уже много молча, перестрадал.

  Тут тебе и скороспелый побег отца из семьи. Именно побег. Как ещё назвать можно, если всё было хорошо, строили планы на лето. Ему тогда шесть лет было, в школу собирался. И вдруг проснулся, а отца нет. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра…

  Мать на все расспросы только плакала. Да и заплачешь, пожалуй – Лёха даже тогда это понял – ведь на руках двое маленьких детей (сестре всего годик был), их кормить, поить надо, а у неё ни работы, ни денег.
Хорошо, что у тети Таи соседки, тоже двое детей, но постарше. Она всю детскую одёжу им до сих пор отдаёт, ту, что совсем не порвётся. Да и так они часто у соседей гостили, пока мать работу нашла, сестру в садик определила. А Маринка болела часто, да и сейчас тоже.

  Лёха уже тогда, как-то повзрослев сразу, всё, что получше,  сестре отдавал и маме оставлял. Правда, она, не обидно как-то, уговаривала его самого съесть.
А сама как молоденькая девочка стала худенькая такая, маленькая!

  Горевал Лёха очень. И сейчас больше, чем тогда. Сейчас он понимает, что не редко мужчины уходят из семьи, навидался, не у них одних такое.
Но это у других! Да и отцы там, то пьяницы, то лодыри, а у них всё было не так.  У них счастье было.
Ведь отец, когда подбрасывал Лёху, всегда приговаривал: «Счастье вы моё!» 
Как же это бросить счастье?!

  Лёха запретил себе думать об отце. Но это днём, а снам разве запретишь!
Во сне он купался в счастье! И сестра Маринка, надо же,  там была здоровая!

   Страдал Лёха и от первой неразделённой любви. Собственно, он это сам решил, что неразделённой. Потому что Светка была красивая! А он ходил в школу в одежде её старшего брата. Он даже смотреть на неё боялся и давно перестал ходить к ним, только по делу и то на минутку. И ещё, как-то услышал он, как тётя Тая говорила мужу: «Яблоко от яблони недалеко падает…». Он не услышал, о ком это она так выразилась, но ему всё время думалось, что о нём. Мол, вырастет в отца пойдёт.
Как же горько было понимать, что о нём так могут думать!

  Сам-то он давно придумал, что ни за что и никогда не поступит так, как отец. Лучше вовсе не жениться.
Вот подрастёт ещё немного, работать пойдёт, накупит матери и Маринке красивых платьев, туфель. Пусть радуются, что есть мужчина, который их любит! А он их очень любил.

  Маринке в школу скоро, какие уж тут лыжи…
Хорошо бы красивую форму ей купить новую.
Ладно, не до любви тут! Походит он в старых брюках, Маринке нужнее. Она такая хорошенькая стала, как лучше кормить стали, и так похожа на маму! Они как две сестрёнки!

  А он похож на отца. И от  этого тоже страдал, пока не понял, что мама любит его и такого. Она никогда не говорила об этом, но он и сам знает. Это же понятно: всё что повкуснее – им с Маринкой и даже ему больше, ведь сестра ест плохо. Да и вообще, могла же она сдать его в детдом, как ей советовали соседки, но ведь не сдала. А он этого очень боялся!
Приходит с работы усталая, но никогда не шумит на них, не злится, а ведь он иногда заслуживает ремня: учёба не идёт. Вернее идёт, но как-то мимо него. Не может он ничего запоминать, когда страдает. А страдает он часто.

  Зачем только придумали эти лыжи!?
Вот, летом легче. Один мяч на всех и айда…
А лыжи у каждого свои. Он даже не просит ни у кого покататься. Ещё сломает. Мало ли чего бывает. Мать потом не рассчитается. Ругать не будет, но опять будет плакать, а для него это хуже всего.

  В школе выдают на уроке физкультуры иногда. Но, то на валенках и одни на двоих. Пока он ловчится их одеть, кто-нибудь толкнёт нечаянно, лыжа и убежит – одна морока. Физрук предлагал ему взять на выходные потренироваться, но Лёха боится, опять же, сломать.

  Вот будет зарабатывать, обязательно купит и себе, и маме, а Маринке – коньки. Ей пойдут. Она к тому времени окрепнет и в такую красавицу превратится!
Стоп. В красавицу кто-нибудь обязательно влюбится. И замуж?!
Нет. Только ни это.
Подумав, Лёха решил, что для сестры не найдётся, наверняка, подходящего парня, по крайней мере, ей достойного. А так себе, им не надо. Чтоб как маме страдать пришлось?! Нет! Он уговорит Маринку жить всегда всем вместе. Это их, хоть маленькая, но семья!

  А лыжи…

  Лёха как раз заходил домой и его раздумья прервались.
Дома была тишина. Странно. Мама могла задержаться, конечно, но сестрёнка-то где?
Не любил он быть один дома.
Лёха разделся и, резко повернувшись от вешалки, задел что-то плечом. Это что-то чуть было не грохнуло ему на голову, вовремя  успел поймать.
Да что это?!
 Лыжи?!
По щеке что-то побежало.
Может кровь? Поцарапал?

  Это была слеза. Лёха быстро смахнул её, потому, что отворилась дверь в комнату, и Маринка с матерью бросились обнимать его.
Лёха только и смог выдохнуть:
- Счастье вы моё!