Есть такой прикол, типа анекдота, его обычно рассказывают флегматичным людям, которых в народе называют тормозами. Они обычно не смеются, после смешного и остроумного анекдота, мало того, ещё и спрашивают: «В каком месте надо смеяться?». Тогда рассказчик объясняет недотёпе, что смеяться надо после слова, - «лопата», и начинает этот же анекдот рассказывать снова. Человек-тормоз, слушает рассказчика анекдота внимательно, но оказывается слова, - «лопата» в анекдоте нет. «Флегма» заявляет об этом, под общий смех, не флегматичных людей.
Мой рассказ не будет, анекдотом про, - «лопату», а также анекдотом, - «без лопаты». Это будет рассказом о лопате – подарке, которую я, подарил своему другу, по случаю. Сначала о случае, это было в конце лета, «Ильин день» давно прошёл, но дни стояли очень жаркие. Люди продолжали купаться и загорать. Мы с моим другом спускали на воду его большой катер, который я только немного помогал ему делать, а он спал и видел путешествия на нём.
Он конечно романтик, дельтаплан, параплан, дельталеты, инерционный вертолёт. Катер, - длинной около восьми метров, и шириной, - около трёх метров, изготовить из листовой стали не так-то просто. Мой друг изготовил его, почти один, он как настоящий романтик называл его нашим, но я не соглашался, даже объяснял почему.
Во-первых, металл я не покупал, делал он его на своей работе, да и участия я живого мало принимал. Во-вторых, я обрисовывал ему кораблекрушение катера, и нашу различную реакцию на это. Он как единственный хозяин плачет о своей утрате на песчаном берегу реки, а я, не потративший ни рубля, бегаю по песку и хохочу, над горе -судовладельцем. Я знал, что собственность, обременяет человека и не хотел обременяться совсем, даже частично «номинальной» собственностью.
Когда-то мой друг был даже более не обременённым, чем я, но аппетит приходит, а потом и не уходит. Хозяйство наращивается, если хозяин хороший, а мой друг был и остаётся хорошим хозяином. Прошли те времена, когда он делал алюминиевые трубы для дельтаплана, из ободранной обшивки теплотрассы, и обклеивал пропеллер старыми колготками жены, но всё равно ему чего-то не хватало, до супер самодельщика.
Конечно, материалов, расчётов, и самое главное, - взвешенности в принятии технических решений. Иногда были случаи, когда он блистал сообразительностью и принимал технические решения на уровне изобретения и рационализации, на работе. Что же касается самодельных аппаратов, он мог начинать испытывать не до конца изготовленную модель. Часто даже, без приблизительного расчёта на прочность, я тоже даже работая конструктором, никогда не рассчитывал детали на прочность, но они у меня не ломались, а у него, ломались, но чаще не хватало.
Почти никогда он не соглашался со мной, причину такого упрямства, я пытался объяснить для себя тем, что его предложения всегда были просты, а мои скажем честно, сложны. Мои, можно было упростить, выкинув ненужное, а его поделки, упрощать было нельзя, их надо было выбрасывать целиком, не разбирая. В этом проявлялась целостность его натуры. Его уверенность, в том, что должно случиться именно так, как он себе представлял, невозможно было поколебать, никакими доводами и примерами.
Яркий тому пример, случай со спуском катера на воду. Этот упрямый судовладелец, не дал мне разбить бутылку шампанского о борт его посудины. Так побрызгал немного, рвущимся на встречу с кораблём, пенистым напитком, остальное мы выпили, погода стояла жаркая и пить действительно хотелось. Я после его упрямства, предрекал, плохую судьбу его катера, нельзя быть скрягой, в такой ответственный момент.
Спускали мы катер на воду в зарослях тальника. Дорога в тальнике, укрепленная кустами, была намного прочнее гравийных берегов. Гравий, прямо из под ног уходил в разные стороны. Округлые камешки шумели, при трении друг о друга, как бы предупреждая о возможности застревания тяжёлого транспорта. Если долго ходить по куче гравия, она будет рассыпаться, если ходить по краям ямы в гравии она будет засыпаться, но об этом потом, а сначала мы спустили катер на воду, сварен он был хорошо и нигде не протекал. Теперь его надо было оставить на лодочной станции, я предлагал оставить его на глубине, я судовладелец настоял оставить его, уткнув носом в берег.
Моих возражений он не слушал, он не боялся, что кто-то на него залезет, или угонит, полагался на охранника. У нас и якорь был, я хотел поставить его на якорь, а сам по воде добраться до берега, но хозяин барин: «Ни кто его не возьмёт!» Случилось так, как он сказал, за ночь вода ушла, весь катер оказался на берегу, и только винт одной своей лопастью ловил встречные волны от других проходящих судов. Подъехать на автокране было нельзя, он бы ушёл в гравий всеми своими колёсами, так, не начав навигацию, мы приехали, можно сказать, - «приплыли».
К нам пришёл ещё один изобретательный самодельщик Григорий Васильевич, он был старше нас, и гораздо опытнее нас. Выдающийся самодельщик предложил обкопать катер вокруг. Он и судовладелец начали судорожно копать, я в этом участия не принимал, потому, что понимал всю глупость этой затеи. Они сломали одну лопату и черенок у другой лопаты. Наступающие сумерки, разогнали копателей котлована, если хотите «канала», я стал называть его именем более опытного самодельщика.
На другой день я отправился на лодочную станцию через хозяйственный магазин, в котором можно было, купит лопату, что я и сделал. Какую отличную лопату я увидел в этом магазине, лопату такой формы называют, - «подборка». Она резко отличалась от других аналогичных лопат подборок. Изготовлена лопата была из необыкновенного металла, даже не из нержавеющей стали, она была титановой. Черенок лопаты был буковый, и не просто палка, а полированный и лакированный с почти идеальным шаром на конце, вся форма черенка была продумана основательно.
Будет теперь чем, моему другу, бесполезный канал, копать, который тут же засыпался округлённым гравием с крутых краёв этого канала. Вода и та помогала засыпать творение рук человеческих, которые не дружили с головой. Великий самодельщик, обзывал меня ленивым, а я ловил закидушками рыбу, и варил уху с добавлением принесённых из дома продуктов. Кроме продуктов, я брал с собой сына, какая ни-на есть, а всё-таки река, - часть природы. Потом я кормил ухой всех самодельщиков, так и не откапавших канал для освобождения катера из каменного плена.
Судьба у катера сложилась не удачная, но это отдельный рассказ, а вот у лопаты, - «титановой подборке, с буковой ручкой» судьба была замечательная. Лопату очень любил хозяин, он ею столько много выкопал, не каждому человеку, такое под силу, но меня больше всего поразила его любовь к лопате. Я приехал к нему на дачу, а он в это время выкапывал себе огромный погреб, конечно, той самой лопатой.
Он вылез из ямы, прихватив с собой лопату, не обращая внимания на меня, он подошёл к бочке, под потокой воды с крыши, тщательно отмыл её от суглинистого грунта, снял тряпку с верёвки, и насухо протёр её. Потом завернул в другую тряпку и унёс в сени. Титан не ржавеет, и ни гнётся, вообще почти не поддаётся коррозии, я не удивлюсь, если узнаю, что черенок он иногда покрывает лаком, или пропитывает маслом. К нему приехал друг, ну и что? Друг приехал, поболтает и уедет, а лопата любимая лопата останется, её надо беречь и заботиться. Ни беда, что этот друг, - я, я отлично его понимаю, он всё делает правильно, особенно с лопатой, любовь, - это забота.