«Три сестры». Почему А.П. Чехов назвал так пьесу, она же не о трёх девушках!? Конечно, «Чайка» тоже не совсем про птиц, а «Вишнёвый сад» не про ягодные деревья, но всё же, почему «Три сестры»?
Подумаем вместе: раз сёстры, значит о семье, родство их объединяет, а «три», наоборот, якобы указует на то, что слишком они разные. Но если говорить о родстве, хорошо бы вспомнить о родном их брате и прочих родственниках, в которых можно запутаться, как в верёвках, тем более в доме так много бывает народу. Что объединяет всех этих людей? Мечты о будущем? Но там собираются не только мечтатели и не все между собой родня. Кстати, по логике-то главной героиней становится Наталья Ивановна, в начале пьесы человек совсем посторонний, но постепенно всё взявший в свои руки. Впрочем, Наталья Ивановна только инструмент. Главный герой пьесы, как это ни странно, – сам дом. Именно отцовский дом, в котором живут не три, а две сестры с братом (Маша с 18 лет живёт с мужем). И не туманные мечты обитателей дома о будущей счастливой жизни, а потеря отцовства – вот главная мысль чеховских «Трёх сестёр».
В начале пьесы дом светлый, радостный, открытый, весь в цветах, каким он был ещё при отце. Но отца год как похоронили и теперь пора бы кому-то взять на себя ответственность за дом и жизнь его обитателей. Но кто может заменить отца? Кто из детей захочет или сможет встать на его место во главе семьи?
Дом по-прежнему для всех открыт, стол накрыт, звучит музыка, собирается народ, есть ощущение праздника, но нет человека и нет уже прежней радости, хотя у сестёр вдруг появилась надежда – Москва.
Надежда ложная. Москва – это миф, мечта о прежней жизни, о счастливом детстве с родителями, в которое никому не дано вернуться по-настоящему, только в воспоминаниях. С уходом родителей детям пора взрослеть и самим становиться родителями. Но старшая Ольга не замужем, ей хватает чужих детей на работе, домой она возвращается поздно вечером, еле живая. А давно замужняя Маша детей почему-то не имеет, но чем она занята? отчего всё время уставшая? Ольга трудится в гимназии, Ирина на телеграфе, а Маша-то дома, но именно её работающие сёстры всё время жалеют: она утомлена, она устала! От чего устала? Ирина – младшая из сестёр, её детство не так далеко ещё убежало, поэтому она чаще других вспоминает о Москве, хотя большая часть жизни Ирины прошла именно в этом доме, в губернском городе.
Ирине удаётся заразить сестёр мечтой о Москве, и они начинают верить, что там будет совсем другая, счастливая жизнь, какой была она при родителях. Почти все в прозоровском доме говорят о будущем – далёком и непременно счастливом. Один Солёный, человек подчёркнуто неприятный, даже противный, живёт якобы настоящим – он якобы любит, но такая любовь не делает его счастливым не потому что безответна, а потому что никто в этом доме в мечтах о будущем по-настоящему и в настоящем времени любить не способен. И дуэль Солёного с бароном тому доказательство – все эти их любови не настоящие.
Единственный в доме человек, который ни о чём уже не мечтает, ничего не желает, 60-летний военный врач Чебутыкин. И вовсе он не врёт, когда отвечает, что ему 32 года, и даже не шутит: человек запомнил себя 32-летним, когда он жил, любил, лечил людей. «Жениться я не успел, - говорит он Андрею, - потому что жизнь промелькнула, как молния, да и потому, что безумно любил твою матушку, которая была замужем». Только матушки-то давно уже нет, похоронена на Новодевичьем кладбище, стало быть, и его, сегодняшнего, 60-летнего пьянчужки, тоже нет. Теперь он знает, что ничего не знает: "Кое-что я знал лет двадцать пять назад, а теперь ничего не помню. Ничего. Может быть, я и не человек, а только вот делаю вид, что у меня и руки, и ноги, и голова; может быть, я и не существую вовсе". Что бы ни происходило, ему теперь всё равно.
Дом Прозоровых собирает мечтателей, но не может долго оставаться без хозяев-родителей, и, если никто из домашних не хочет или не может взять на себя ответственность за живущих в нём и усыновить его обитателей, в доме появляется посторонний человек – Наталья Ивановна. Она становится сначала женой Андрея, потом матерью его сына, а потом полновластной хозяйкой прозоровского дома. Она и фамилию берёт бывшего хозяина дома, только почему-то дом при ней сразу становится сырым и холодным, нет в нём больше ни цветов, ни тепла, ни света, хотя всё вроде бы осталось прежним – окна, стены, мебель, обитатели… За стол теперь садятся будто урывками, чаю дождаться невозможно, даже спят теперь сидя на стульях, будто нельзя лечь. Дом будто начинает сам подталкивать людей к действию: хватит мечтать, хватит на что-то надеяться! И вот уже в Рождество все вынуждены уйти из дома, отменить праздник, только б не мешать Наталье Ивановне и её недавно родившемуся ребёнку.
Наталья Ивановна устраивает здесь свой дом для своих детей. Сначала выживает Ирину: «Ты с Олей будешь в одной комнате, пока что, а твою комнату Бобику». Всё решила, причём сразу за двух сестёр. И вот новая хозяйка уже начинает цепляться к прошлому – гонит 80-летнюю нянечку, вырастившую всех Прозоровых: «И чтоб завтра же не было здесь этой старой воровки, старой хрычовки... (стучит ногами) этой ведьмы!.. Не сметь меня раздражать! Не сметь!». Бедную старушку, слава Богу, заберёт с собой старшая сестра. Ольга, став начальницей, окончательно переселится в гимназию вместе с няней.
Муж Натальи Ивановны, Андрей, не замечает, как оказывается у неё под каблуком. «Все надежды пропали. Тысячи народа поднимали колокол, потрачено было много труда и денег, а он вдруг упал и разбился. Вдруг, ни с того ни с сего. Так и Андрей...» - горюет о нём сестра Маша.
Когда набат посреди ночи возвестил о разразившемся пожаре, из окон прозоровского дома казалось, что горит весь город. И ветер был сильный, но Прозоровых огнём не задело – сумел дом уберечь своих постояльцев от огня и даже открыл двери для погорельцев, принял несчастных.
Казалось бы, живи и радуйся, но Ольга ругается с Наташей из-за Анфисы. Маша, как всегда, в мерехлюндии: «Надоело, надоело, надоело!». У Ирины начинается приступ отчаяния, она кричит: «И как я жива, как не убила себя до сих пор, не понимаю!». Пьяный Чебутыкин тем временем нечаянно разбивает часы покойной мамы (вдребезги! да как символично: ваше время и стекло!), и вдруг выясняется, что дом-то, оказывается, уже заложен, а все вырученные деньги, разумеется, у Натальи Ивановны…
И с этого момента дом будто начинает отторгать Прозоровых. Ольга с Анфисой переселяются в гимназию. Ирина с Тузенбахом собираются завтра на Кирпичный завод. Военные в два дня должны покинуть город. Маша, прощаясь на улице с Вершининым, на Ольгино приглашение войти отвечает: «Не пойду я туда. Я в дом уже не хожу, и не пойду». Будто дом ей виноват, что военные покидают город…
Чебутыкин, который всю жизнь при Прозоровых, и тот готовится к отъезду.
Все уезжают.
И вот тут-то разыгрывается последняя карта – судьба младшей сестры Ирины. Бедная девушка готова была смириться со своей никчёмной без любви жизнью, выйти наконец за барона (5 лет уговаривал!) и уехать из этого дома. Но жених её, барон Тузенбах – это всякой надежды крах.
Ну для чего, для чего было убивать несчастного? «Одним бароном больше, одним меньше – не всё ли равно?» - говорит, узнав о дуэли, Чебутыкин. К чему эта нелепая смерть, ведь и так понятно, что никто никого не любит. Задержись Тузенбах рядом с невестой ещё на несколько минут, и его задира Солёный покинул бы город. Ирина бы наутро обвенчалась с бароном, и никто бы никогда не вспомнил о конфликте, какая дуэль? А Чехов всё-таки убивает Тузенбаха. Не для того же, чтобы лишить Ирину возможности новой счастливой жизни с бароном (какое счастье с нелюбимым человеком), а чтобы дать ей последний шанс остаться в родительском доме: ну куда ей, бедняжке, теперь одной уезжать, да и зачем?!
Но нет, Ирина, как все прочие, покинет дом, потому что остаться нельзя, в детство вернуться невозможно, да и того, отцовского, дома уже давно нет.
Потеря отца – не крах жизни. Родители уходят, но их любовь остаётся. Каждый, напитавшийся в детстве родительской любовью, передаёт её дальше – будущим детям и внукам. Так происходит круговорот любви в природе. А когда любви нет, душа пуста, то и дом пустеет. Кого тут винить?
Во всем прозоровском доме после ухода родителей никому не удалось ни повзрослеть, ни полюбить, вот почему всё оказалось в руках Натальи Ивановны, и она теперь здесь единственная хозяйка, больше никого не осталось. Андрея она распорядится переселить сначала наверх из его комнаты, а там и вон. Бобик, прозоровский сын, всё время не здоров, того гляди зачахнет. В доме будут расти протопоповские дети, да-да, Михаила Иваныча. А вы, Прозоровы, можете дальше мечтать о счастливой жизни. Мечтайте, где хотите, только не здесь. «Се, оставляется вам дом ваш пуст».
Примечательно, что первая пьеса Чехова, написанная им в 18 лет, называется «Безотцовщина» (её Михалков взял за основу «Неоконченной пьесы для механического пианино»), а последняя – «Вишнёвый сад», и в этой пьесе тоже с потерей отца рушится семья и пустеет дом…
Но «Три сестры», почему «Три сестры»?