Opus Haereticus Глава 3. Зашиверск

               

                OPUS   HAERETICUS



                ГЛАВА   3 .       ЗАШИВЕРСК




Ошибаюсь я или нет, но первый взгляд на Зашиверск дает нам наилучшее
представление о нем, полное понимание и ощущение того, что в этом
городе социализм построен безоговорочно и окончательно.
Из всех Российских городов: Шацк, Касимов, Спас- Клепики, Покров,
Киржач, Вязники — Зашиверск есть истинно пролетарский город,
сохранивший все свои исторические и национальные памятники эпохи
Советской Власти; и нигде, как здесь, сердце русского интернационалиста
не бьется так сильно и трепетно, как при виде такого многообразия
и воплощения идей и деяний Великой Октябрьской Социалистической
Революции.
Проспект Юных Ленинцев. В двухэтажном здании, бывшего дворянского
собрания Дом Пионеров, а в сквере — памятник Павлику Морозову,
выполненный из куска цельного розового гранита, рукою искусного мастера.
На пьедестале из темного гранита высечена надпись — ПИОНЕР- ГЕРОЙ
ПАВЛИК МОРОЗОВ.
Стою у памятника и вспоминаю далекий 70-й год, когда меня принимали
в пионеры в музее Павелецкого вокзала. Мы, октябрята, находились прямо
напротив паровоза — последний поезд Владимира Ильича Ленина,
привезшего Вождя в Москву, на Красную Площадь, в Мавзолей, в Вечность.
В зале было торжественно, сумрачно, тихо — пионервожатые повязали
нам красные галстуки и на приветствие: « БУДЬ ГОТОВ»  мы дружно
отвечали: «ВСЕГДА ГОТОВ».
Учитель произнес речь: «Пионеры будьте стойкими, мужественными
и храбрыми. Защищайте Советскую Власть и ценности Октября
до последней капли крови. Берите пример с Павлика Морозова -
пионера и патриота своей Родины.»
Две тысячи восемнадцатый год, а что собственно для меня изменилось,
да ровным счетом ничего; и если тогда в 70-ом я просто верил своим
учителям на слово; то сейчас, по происшествии стольких лет, накопив
определенный жизненный опыт, я уже осознанно понимал и видел
предназначение и роль Павлика Морозова — и в прошлом, и в настоящем,
и в будущем — для меня он, как был ПИОНЕРОМ-ГЕРОЕМ, так он им
и остался — выбор сделан, принципы не меняются, идеология остается,
подвиги не забываются и ГЕРОИ живут и горят в нашем сердце
ВЕЧНЫМ ОГНЕМ — НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИЧТО НЕ ЗАБЫТО.
В Советском Союзе было в общем то не так уж много символов, все их можно
пересчитать по пальцам одной руки: Владимир Ульянов-Ленин, крейсер
Аврора, скульптура Веры Мухиной — Рабочий и Колхозница, Космос
и безусловно Павлик Морозов, олицетворяющий беспощадную борьбу
против контрреволюции, против врагов Советской Власти, где бы они
не были и какие посты они  не занимали.

Из письма первой учительницы Павлика Морозова в редакцию журнала
«Человек и закон»:
«Пишет Вам учительница Павлика Морозова Лариса Павловна Исакова.
Не удивляйтесь, я еще жива.... И когда ученика моего называют «предателем»,
то бросают камни и в меня. Считают его «сталинистом» - относят к ним
и людей моего поколения, как «прошедших специальную идеологическую
обработку в течение многих пятилеток».
Пусть делают, что хотят; пусть ославят, как Павлика; но в жизни я уже
столько натерпелась, что ничего не боюсь.
И НЕ ДАМ ГЛУМИТЬСЯ НИ НАД МЕРТВЫМИ, НИ НАД ЖИВЫМИ.
Родилась на Урале, кончила в Ирбите школу с педагогическим уклоном
и поехала на работу в Тавдинский район, на самый север Уральской,
а теперь Свердловской области. Было мне тогда 17 лет, а ученикам -
по 12-14.
В 1929 году направили в Герасимовку. Чтобы понять, где я очутилась -
надо знать историю этих мест. Глухомань страшная — буреломы, болота.
В начале века поселений здесь вообще не было. Люди в тайгу пробирались
звериными тропами, охотились на белок, лисиц, бобров.
Летом 1907 года из Белоруссии прибыли сюда сорок бедняцких семей.
На Родине у них своей земли не было, платить помещикам за аренду
не могли; вот и подались на Урал искать лучшей жизни. Поставили
шалаши у острова Сатоково — так родилась деревня Герасимовка.
С годами появились и другие деревни: Владимировка, Тонкая Гривка,
Кулаховка, Урман-Дубрава. В них жили переселенцы — белорусы.
Корчевали пни, выжигали лес, отвоевывали землю у тайги.
Орудия производства — соха, топор да лопата. Шло время и, постепенно,
началось среди крестьян расслоение на богатых и бедных. Многим,
до нового урожая, хлеба не хватало и мужики уходили батрачить
к старожилам в богатое село Городище. Зимой отправлялись в Тавду
к купцу Логинову рубить и возить лес, а осенью шли к арендатору
озера Сатоково ловить рыбу.
В 1917 году в Герасимовку приехали из волости большевики; вместо
старосты, избрали Совет рабочих и крестьянских депутатов.
Но вскоре наступили тревожные времена. На Урале свирепствовала
Колчаковщина. Около Герасимовки партизаны сражались с белогвардейцами.
Когда их разбили, началась мирная жизнь, но ненадолго.
Летом 1921 года в деревне Тонкая Гривка вспыхнуло кулацкое восстание.
Руководил им бывший белогвардейский офицер. Кулаки, вооруженные
берданами, вилами, топорами, захватили Герасимовку. Навстречу им
с хлебом и солью вышли богатые мужики.
 Кулацкая банда во главе со своим атаманом растерзала Городищенских
большевиков, хотели захватить Тавду и перебить всех коммунистов;
но пришел отряд красноармейцев и банду разгромили.
Когда я и Зоя Кабина приехали в Герасимовку ликвидировать неграмотность,
о восстании здесь хорошо помнили, остатки банды скрывались в лесу
и многие им сочувствовали, настроены были против Советской Власти.
Вот в таких условиях мы и начали работать.
Вначале поселили меня у зажиточного мужика Арсения Кулаканова,
которого потом осудили за подстрекательство к убийству Павлика Морозова.
Так что я этого человека знаю отлично.....
Говорили, что он убил в тайге заезжих коробейников и на этом разбогател.
Во всяком случае, был он действительно богатым, дом имел пятистенный,
много скота и земли; но потом разделился со старшими сыновьями,
поэтому кулаком не считался. Однако, жадный был и злой -
ЗА СВОЮ СОБСТВЕННОСТЬ МОГ С ЖИВОГО ШКУРУ СОДРАТЬ.
Старика Морозова, деда Павлика, тоже хорошо помню. Сам он после
раздела с сыновьями жил средне; но перед богатыми на задних лапах ходил,
особенно, перед зятьями своими Кулакановым и Силиным.
Третью же дочь, Устинью, которая вышла за бедняка Дениса Потупчика,
в грош не ставил. Сейчас пишут некоторые, что бедняки были лодыри,
работать не хотели, оттого и бедствовали. Ложь это ! Скажите,
как тому же Потупчику было из нужды выбраться? Заболели у него
жена и дети, пришлось лошадь продать. А это — крах ! Попал в кабалу
к Кулаканову. Работал у него за лошадь по десять месяцев в году.
Кулаканов ему лошадь давал; но тогда, когда все отсеются. Какой урожай
мог Денис собрать? Мизерный. Хлеба еле до заморозков хватало.
А потом опять в батраки. Дети его, вечно голодные, по деревне куски
собирали.
Трофим Морозов, которого сейчас жертвой изображают; тоже, как живой,
перед глазами стоит. Угрюмый, неразговорчивый. Посмотрели бы,
как он над своей женой издевался; наверное, другое бы заговорили.
Старик Морозов сноху ненавидел за то, что была из бедных, одним
хозяйством с ним жить не захотела; а настояла на разделе. Да еще,
иногда, в школу бегала на ликбез. Из-за этого у них в семье всегда
были распри.
Сколько не стараюсь вспомнить о Трофиме что- нибудь положительное,
ничего в памяти отыскать не могу. И не потому, что потом из-за него
вся эта трагедия вышла; а потому, что был он человек невзрачный
и двуличный. Председателем Сельсовета его выбрали только потому,
что он единственный мог кое-как писать и считать. Но видели бы Вы,
каким он после этого стал ! За столом в Сельсовете сидел надутый,
словно барин.
НА СЛОВАХ БЫЛ ЗА НАРОД, А НА ДЕЛЕ — СОВСЕМ НАПРОТИВ.
БЕДНЯКАМ, ВДОВАМ, СИРОТАМ НИЧЕМ НЕ ПОМОГАЛ, ШКОЛЕ ТОЖЕ,
А ЗАЖИТОЧНЫМ ДЕЛАЛ ВСЯКИЕ ПОБЛАЖКИ.
Силин, например, спекулировал; а он этого словно не замечал.
Как сел Трофим на должность, хозяйство свое совсем забросил, жена
да Павлик одни надрывались. Домой приходил пьяный, где только на водку
деньги брал? Видно, тогда уже получал подношения. Я ему сколько раз
говорила: «Прекрати пьянствовать и жену гонять, ты же Советская Власть,
на тебя люди смотрят !» Только рукой махнет, да еще матом обложит.
На другой день все то же самое — в доме брань, крики, слезы.
Татьяна Семеновна с таким поведением мужа смириться не могла
и, вскоре, Трофим ушел к Кулаканову. Там ему подыскали другую женщину,
и стал он веселиться и гулять свободно. В семье появлялся редко; придет,
поскандалит и снова на сторону.
Татьяна Семеновна была простая деревенская женщина, лицом пригожая
и очень добрая. Детей своих любила без памяти. Их у нее было пятеро:
Павлик — старший; Алеша; Федя, хорошенький, очень смышленый
мальчик; Рома и Гриша, который еще в зыбке качался, но вскоре заболел
и умер. Павлик тоже очень любил братьев, особенно, Федю. Они и в класс
вместе приходили, хотя Федя не достиг еще школьного возраста.
Жалко мне было ребят, что так страдают от своего отца. Я тогда замуж
вышла за уполномоченного райкома партии Исакова, свой ребенок родился
и все-таки, хотели мы Федю к себе взять, но мать не отдала.
Школа, которой заведовала, работала в две смены. О радио, электричестве
мы тогда и понятия не имели; вечерами сидели при лучине, керосин берегли.
Чернил и то не было, писали свекольным соком. Бедность, вообще, была
ужасающая. Когда мы, учителя, начали ходить по домам, записывать
детей в школу; выяснилось, что у многих никакой одежонки нет.
Дети на полатях сидели голые, укрывались кое-каким тряпьем. Малыши
залезали в печь и там грелись в золе.
Организовали мы избу-читальню, но книг почти не было, очень редко
приходили местные газеты. Некоторым, сейчас, Павлик кажется эдаким
напичканным лозунгами мальчиком в чистенькой пионерской форме.
А он из-за бедности нашей эту форму и в глаза не видел, в пионерских
парадах не участвовал и портретов Молотова не носил и «здравицу»
вождям не кричал.
Муж мой в Белоруссии батрачил на кулаков с девяти лет. В пятнадцать -
Илья добровольно ушел в Красную Армию, вступил в партию, всю
гражданскую провоевал и за Советскую Власть жизнь готов был отдать.
Революцию, идеи Ильича, мы приняли всей душой -
МЕЧТАЛИ О РАВЕНСТВЕ, БРАТСТВЕ, О КОММУНИЗМЕ
И ПАВЛИК БЫЛ ТАКОЙ ЖЕ.
Как комсомолка, я сразу же включилась в общественную работу
по хлебозаготовкам, помогала мужу проводить агитацию в деревнях.
Писали плакаты, например, такие:
«ЗДЕСЬ ЖИВЕТ ЗЛОСТНЫЙ ЗАЖИМЩИК ХЛЕБА».
Эти плакаты Павлик с друзьями вывешивал на воротах зажиточных
мужиков, а те спускали на ребят собак. Особенно, злая собака была
у Кулаканова, никому прохода не давала.
Сейчас, некоторые, готовы с кулаков иконы писать; утверждают,
что они зря пострадали. Это опять от незнания. Правильно их
раскулачивали; это были настоящие эксплуататоры — хищные и жестокие.
Не давали беднякам в колхозы вступать — боялись дармовую рабочую
силу потерять.
ЗНАЮ СЛУЧАЙ, КОГДА УЧИТЕЛЬНИЦУ НА КРЕСТЕ РАСПЯЛИ.
В Герасимовке никого не раскулачивали, но богатеи не раз хотели меня убить.
Как-то шли мы с Павликом по деревне — он тетради принес на проверку;
вдруг через забор полено летит, чуть мне голову не проломили.
Пионерский отряд в Герасимовке я тогда не успела организовать,
его создала после меня Зоя Кабина; но и я рассказывала ребятам о том,
как борются дети за лучшую жизнь в других городах и селах.
Однажды, привезла из Тавды красный галстук, повязала его Павлу,
и он радостный побежал домой. А дома отец сорвал с него галстук
и страшно избил. Какая уж тут «родственная связь» ! Чем дальше,
тем больше становились они чужими. Павлик, сама слышала, плакал,
уговаривал Трофима не пить, не издеваться над матерью, пожалеть малышей,
дать ему возможность ходить в школу. Очень он стремился учиться,
брал у меня книжки; только читать ему было некогда, он и уроки из-за
работы в поле и по хозяйству часто пропускал. Потом старался нагнать,
успевал неплохо, да еще маму свою грамоте учил.
Пишу, а сама думаю: «Кому это сейчас надо? Кто нашу жизнь поймет,
да всю правду без издевки и прикрас расскажет?» То возносили до небес,
то в грязь втаптывают; а правда ведь — по середке.
Однажды, приехал мой Исаков из Тавды, рассказывает — положил
перед ним секретарь райкома наган и говорит: «В двадцать четыре часа
организовать в Герасимовке коммуну, иначе под расстрел пойдешь.»
«Что делать будешь?» - спрашиваю. Муж отвечает: «Партия велела,
надо выполнять !» Только мы из бедняков коммуну организовали,
выходит статья Сталина «Головокружение от успехов».
Секретаря райкома обвинили в перегибах и он застрелился.
КОММУНА РАСПАЛАСЬ, А МУЖА МОЕГО КУЛАКИ
ДО ПОЛУСМЕРТИ ИЗБИЛИ.
Меня же спасла Устинья Потупчик; предупредила, что Кулаканов
с компанией собираются убить. Подхватила я ребенка и в чем была
убежала из Герасимовки. Спряталась в тайге; потом, кое-как, до Тавды
добралась. Вот, наверное, с тех пор Павлик Кулаканова и возненавидел;
первым в пионеры вступил, когда отряд организовали. Писем он мне
не писал, хотя мы и дружили, не силен был в грамоте, чтобы все изложить;
так что про дальнейшую его жизнь я не знаю. Но думаю, братьев Морозовых
зарезали те, кто и нас с мужем ненавидел.
ТАКИЕ ЖЕ МЕРЗАВЦЫ, КОТОРЫЕ СТРЕМИЛИСЬ БОЛЬШЕВИКОВ
УНИЧТОЖИТЬ;
потом моего Илью оклеветали. Расстреляли его в 37-м, как «врага народа».
Осталась я одна с тремя малолетками на руках.
Перед войной встретила хорошего человека, но и он на фронте погиб.
Шестерых детей сама поднимала, высшего образования дать не могла,
но честными людьми вырастила. Все они рабочие. Один сын награжден
ОРДЕНОМ ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ,
другие тоже на хорошем счету.
Тридцать лет я проработала учительницей и всегда своим и чужим детям
про Павлика рассказывала; значит одна из тех, кто создавал его «культ».
И не стыжусь этого !
СВЕТЛЫЙ ОН БЫЛ ЧЕЛОВЕК, МЕЧТАЛ, ЧТОБЫ НИКТО ЧУЖУЮ
СУДЬБУ НЕ ЗАЕДАЛ, ЗА СЧЕТ ДРУГОВОГО НЕ НАЖИВАЛСЯ.
ЗА ЭТО ЕГО И УБИЛИ....
Мне вообще за свою жизнь стыдится нечего. Как могли, на своем горбу,
вытащили Советскую Власть. Плохо ли, хорошо ли, мы свое дело
сделали; теперь Вы позаботьтесь перестройку не заболтать.
С МЕРТВЫМИ ВОЕВАТЬ ПРОСТО — НА КРЕСТЕ НЕ РАСПНУТ
И К СТЕНКЕ НЕ ПОСТАВЯТ.
ВЫ С ТЕМИ ПОВОЮЙТЕ, КТО СЕЙЧАС НАРОД ОБИРАЕТ,
БОГАТЕЕТ ЗА СЧЕТ ДРУГИХ.
Мне хоть и 76 лет, но рассудок еще не потеряла и считаю; что компания,
которая ведется в печати против Павлика, ничего общего с очищением
не имеет.
НЕ ОЧИЩЕНИЕ ЭТО, А ОТРЕЧЕНИЕ !
Написала я в ЦК ВЛКСМ о том, что перестройка — это прежде всего
уважение к личности, ее достоинству, просила защитить ученика своего
от экстремистов. Молчат. Так, может быть, Вы мне ответите, есть ли
такой закон, который позволяет безвинного шельмовать? Живой за себя
заступиться может, а как быть мертвому?
ЧЕЛОВЕК УХОДИТ, А ЧЕСТЬ ЕГО ОСТАЕТСЯ....
Прошли времена инквизиции, когда Илью Исакова оклеветали и уничтожили.
ТАК ПОЧЕМУ В НАШИ ДНИ УЧЕНИКА МОЕГО ПРЕДАТЕЛЕМ
ОБЪЯВЛЯЮТ, РЕПРЕССИРУЮТ ПОСМЕРТНО ?
Прошу ответить.

И второе письмо. От брата Павлика Морозова — Алексея Трофимовича.

Я простой рабочий и, может быть, многого не понимаю; но хочу спросить
гр. Амлинского:
« НАМ ЧТО, НАДО БЫЛО ЖРАТЬ  ВОРОВАННОЕ ?»
Ответьте прямо, без выкрутас: «Да или нет?». Я Вам писал, Вы промолчали.
Так вот, я без Ваших советов обойдусь и внукам своим; фамилию, которых
Вы опозорили, накажу:
« ВСЕГДА ЖИТЬ ПО СОВЕСТИ, КАК МОЙ БРАТ ПАВЕЛ,
БОРОТЬСЯ СО ВЗЯТОЧНИКАМИ И РАСХИТИТЕЛЯМИ,
КЕМ БЫ ОНИ НЕ ПРИХОДИЛИСЬ,
ИНАЧЕ, НАШУ СТРАНУ, ОКОНЧАТЕЛЬНО РАЗВОРУЮТ !
Вы о доверии к родителям, о любви к ним толкуете. Обвиняете брата в том,
что он оборвал «наработанную веками родовую связь, на которой всегда
держалась человеческая жизнь». А как быть с теми, кто в гражданскую
в белых стрелял, сын против отца шел, брат против брата; значит их тоже
считать негодяями? Я так понимаю, гражданская война — трагедия народа.
История Павлика Морозова — трагедия семьи, которую отец растоптал
и предал, из-за корысти и любви к легкой жизни. Это уж я точно знаю.
Дед с бабкой тоже для нас давно были чужими. Никогда ничем не угостили,
не приветили. Внука своего, Данилку, дед в школу не пускал; мы только
и слышали:
« БЕЗ ГРАМОТЫ ОБОЙДЕШЬСЯ, ХОЗЯИНОМ БУДЕШЬ;
А ЩЕНКИ ТАТЬЯНЫ — У ТЕБЯ БАТРАКАМИ».
Вот так.
Ваша собеседница, Елена Яковлева, утверждает; что Трофим Морозов
«спасал записанных в кулаки односельчан, которых знал с детства
и над которыми нависла беда». Спросили бы прежде у меня, чем такое
утверждать. Мне ведь одиннадцать лет было, все помню. Так знайте;
у нас «записанных в кулаки» не было, из богатеев никто не пострадал,
да и высылать некуда — и так медвежий угол. К нам действительно
высылали. Привезли ссыльных переселенцев осенью тридцатого года.
Вы думаете отец их жалел? Ничуть. Он мать нашу, сыновей своих
не жалел, не то что чужих. Любил одного себя и водку. И с переселенцев
за бланки с печатями три шкуры драл; последнее ему отдавали: деньги,
сало и мясо. Может, по нынешним понятиям, мало брал; а мы дураки были,
что не пользовались? Но мать нам всегда говорила:
« ЛУЧШЕ ПО ДВОРАМ С СУМОЙ ХОДИТЬ,
ЧЕМ НА ЧУЖОЙ БЕДЕ НАЖИВАТЬСЯ».
Вот еще один журналист Соловейчик пишет о «верности, не поддающейся
ни на какие соблазны». Что-то непонятно. Кому Паша должен был верность
хранить — взяточнику, мздоимцу?
Я тут в «Неделе» недавно прочитал о «наследниках». Крупные советские,
партийные работники золото и бриллианты хапали. Наш бы батя тоже
так поступал, если бы до таких высот добрался. Дети же современных
взяточников, естественно помалкивали, ни один не сказал: «Что ж ты
делаешь, батя, прекрати!». Наследникам молчать было выгодно,
все к себе гребли: машины, должности, дачи.
А какой был у Павла «соблазн»? Всю семью на себе тащить?
И вот, что обидно — Павла же нашего не только в печати распинают;
но и как мне сообщили, на картинах изображают в позорном виде.
Я про отца старался плохо не говорить — Вы меня вынудили,
чтобы брата от позора спасти. О мертвых плохо говорить — грех.
Так неужели этого не понимают те писатели и художники, которого
брата моего перед всем миром ославили? А еще утверждают, что пекутся
о нравственности народа ! Я так считаю, граждане Амлинский и Соловейчик,
что утверждаете Вы двойную мораль. Если преступление совершает
родственник, то есть свой человек; это, по Вашему, не преступление -
ворон ворону глаз не выклюет, кровное родство все спишет —
так что ли? Нет, есть другая позиция — гражданственная. Она выше
кровного родства и для Вас нетерпима; потому и ополчились против
Павла.
Пишу вот сейчас в редакцию «Человек и закон» и не знаю, какими словами
передать свое состояние — так мне сейчас тяжко, если бы Вы знали !
Жизнь у меня была трудная; но за одно судьбу благодарю, что не дожила
мать до такого позора. Это была бы для нее последняя капля...
И ЕЩЕ ДУМАЮ; ЕСЛИ БРАТ МОЙ СНОВА КОМУ-ТО МЕШАЕТ,
ЗНАЧИТ, НЕ УМЕР ОН. ЖИВ ПАШКА- КОММУНИСТ И ВСЕГДА
БУДЕТ С НАМИ !
Правильно в свердловской газете сказано:
«ПАВЛИК МОРОЗОВ НАРОДЕН, ПОТОМУ ЧТО ОТВЕЧАЕТ ИДЕАЛАМ,
ИМЕННО, ТРУДОВОГО ЧЕЛОВЕКА».
И еще об одном. Когда братьев моих убили, несколько ребят вступили
в пионеры; а я сплоховал. Опасался мести кулакановских наследников.
Вот когда добрались до меня эти наследники !
Поймите правильно. Я славой Павла никогда не пользовался, всю жизнь
на заводе проработал и сейчас тружусь. Но вступиться за брата мой долг.
Только объясните, что мне надо сделать и помогите !
Город Алупка, Крымская область.

Газета «Уральский рабочий» от 19 ноября 1932 года писала:

       Дело об убийстве пионера Павла Морозова.

Показательный суд над председателем сельского совета с. Герасимовки,
Тавдинского района, Морозовым Трофимом собрал сотни людей.
Зачитали обвинительное заключение. Начался допрос свидетелей.
Вдруг сгущенную тишину размеренного хода судебного процесса
пронизал звонкий детский голос:
«Дяденька, дозволь я скажу !»
В зале поднялась суматоха. Зрители повскакали с мест, задние ряды
хлынули на сидящих, у дверей произошла давка. Председатель суда
с трудом восстановил порядок...
« Это я подал в суд заявление на своего отца. Я, как пионер, отказываюсь от отца. Он творил явную контрреволюцию. Мой отец не защитник Октября. Он всячески
помогал кулаку Кулаканову Арсентию. Это он помог бежать кулакам. Это он спрятал кулацкое имущество, чтобы оно не досталось колхозникам.
Я прошу привлечь моего отца к суровой ответственности, чтобы другим
не дать повадку защищать кулаков.»
12-летний свидетель пионер Павел Морозов закончил свои показания.
Не свидетельское показание это было.
ЭТО БЫЛ БЕСПОЩАДНЫЙ ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ ЮНОГО
ЗАЩИТНИКА СОЦИАЛИЗМА ПО АДРЕСУ ТЕХ, КТО СТОЯЛ
НА СТОРОНЕ ОСТЕРВЕНЕЛЫХ ВРАГОВ ПРОЛЕТАРСКОЙ
РЕВОЛЮЦИИ.
Разоблаченный сыном пионером, Трофим Морозов был присужден
к 10 годам лишения свободы за связь с местными кулаками, фабрикацию
для них фальшивых документов, укрытие кулацкого имущества.
Пионер Павел Морозов после суда  пришел в семью деда Морозова Сергея.
Неприветливо встретили в семье бесстрашного разоблачителя.
Глухая стена скрытой вражды окружила мальчика; родным был пионерский
отряд. Туда Паша бегал, как в свою родную семью; там делил радости
и горе; там научили его страстной нетерпимости к кулакам
и их подпевалам.
В 1932 году, зимой, Павел вывел на свежую воду кулака Силина Арсения;
который не выполнил твердого задания, продал кулакам воз картофеля.
Осенью, раскулаченный Кулаканов украл  с сельсоветского поля
16 пудов ржи и опять спрятал их у своего тестя, Сергея Морозова.
Павел снова разоблачил кулака Кулаканова.
На собраниях, во время сева, в момент хлебозаготовок, всюду, активист-
пионер Паша Морозов разоблачал запутанные махинации кулаков
и подкулачников.
Исподволь, продуманно, начали подготовку к жуткой и кровавой расправе
с пионером-активистом. В преступный заговор втянули сначала Данилу
Морозова, двоюродного брата Павла, а потом и его деда — Сергея.
За плату в 30 рублей Данила Морозов взялся с помощью деда прикончить
ненавистного им родича. Кулак Кулаканов искусно подогревал неприязнь
к Павлу Данилы и деда. Павла все чаще встречали грубыми побоями
и недвусмысленными угрозами.
« ЕСЛИ НЕ ВЫПИШЕШЬСЯ ИЗ ОТРЯДА, ТО Я ТЕБЯ, ПРОКЛЯТОГО
ПИОНЕРА, ВСЕ РАВНО ЗАРЕЖУ» -
хрипел Данила, избивая Павла до потери сознания.
26 августа Павел подал участковому милиционеру заявление об угрозах.
То ли ПО ПОЛИТИЧЕСКОЙ БЛИЗОРУКОСТИ, то ли по другим причинам
участковый милиционер не успел вмешаться в дело.
3 сентября, в ясный осенний день, Павел вместе с 9-летним братишкой
Федей побежал в лес за ягодами.
Вечером, спокойно на виду у всех, Данила Морозов с дедом Сергеем
кончили бороньбу и сев и направились домой. Дорогой незаметно
свернули в лес. Совсем близко встретили Федю и Пашу.
Расправа была короткой. Нож остановил непокорное сердце юного
пионера. Затем так же быстро покончили с ненужным свидетелем,
девятилетним Федей. Данила с дедом спокойно вернулись домой
и сели ужинать. Бабка Ксенья также спокойно и деловито начала
отмачивать окровавленную одежду. В темном углу за святыми образами
спрятали нож.
На днях дело об убийстве пионера-активиста Павла Морозова и его
девятилетнего брата будет слушаться на месте показательным процессом.
На скамье подсудимых сидят активные вдохновители убийства -
кулаки: Кулаканов, Силин, убийцы Сергей и Данила Морозовы,
их сообщница Ксенья Морозова.
ПАВЕЛ МОРОЗОВ НЕ ОДИН. ТАКИХ, КАК ОН — ЛЕГИОНЫ.
ОНИ РАЗОБЛАЧАЮТ ЗАЖИМЩИКОВ ХЛЕБА,
РАСХИТИТЕЛЕЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ,
ОНИ, ЕСЛИ НУЖНО, ПРИВОДЯТ НА СКАМЬЮ ПОДСУДИМЫХ
СВОИХ ОТЦОВ ПОДКУЛАЧНИКОВ.

Мать братьев описывает события этих дней в разговоре со следователем так:
«Второго сентября я уехала в Тавду, а третьего Павел и Федор пошли в лес
за ягодами. Вернулась я пятого и узнала, что Паша и Федя из лесу не вернулись.
Я стала беспокоиться и обратилась к милиционеру; который собрал народ,
и люди пошли в лес искать моих детей. Вскоре их нашли зарезанными.
Мой средний сын Алексей, ему 11 лет, рассказал; что 3-го сентября он видел,
как Данила очень быстро шел из леса и за ним бежала наша собака.
Алексей спросил, не видел ли он Павла и Федора; на что Данила ничего
не ответил и только засмеялся. Одет он был в самотканные штаны и черную
рубаху — это Алексей хорошо запомнил. Именно эти штаны и рубаху нашли
у Сергея Сергеевича Морозова во время обыска.
Не могу не отметить и того, что 6-го сентября; когда моих зарезанных детей
привезли из леса, бабка Аксинья встретила меня на улице и с усмешкой сказала:
« ТАТЬЯНА, МЫ ТЕБЕ НАДЕЛАЛИ МЯСА, А ТЫ ТЕПЕРЬ ЕГО ЕШЬ !»

Первоначально, термин «кулак» на Руси имел исключительно негативную
и отрицательную окраску, представляя собой оценку человека нечестного,
имевшего нечистый, нетрудовой доход, по мнению их же односельчан;
зажиточного барыгу-крестьянина, обладавшего крайней непорядочностью -
торгаша, наживающего свой барыш на вещах и предметах, добытых
чужим трудом, живущего по принципу «не обманешь — не продашь».

Еще в 1870 году А.Н. Энгельгардт, исследователь жизни русского крестьянства,
отмечал:
«Настоящий кулак ни земли, ни хозяйства, ни труда не любит, - этот любит
только деньги. Все у кулака держится не на хозяйстве, не на труде;
а на капитале, на который он торгует, который раздает в долг под проценты.
Его кумир деньги, о приумножении которых он только и думает».

Словарь Даля дает такую оценку кулака:
«Скупец, скряга, жидомор, жадоба, кремень, крепыш, перекупщик,
переторговщик, маклак, прасол, сводчик, особенно в хлебной торговле,
на базарах и пристанях; сам безденежный, живет обманом, обсчетом,
обмером; торгаш с малыми деньжонками, ездит по деревням, скупая холст,
пряжу, лен, пеньку, мерлушку, щетину, масло и прочее.
Кулачить или кулачничать — заниматься промыслом кулака, прасола».

В 1904 году Петр Столыпин писал:
«В настоящее время более сильный крестьянин превращается обыкновенно
в кулака, эксплуататора своих однообщинников, по образному выражению -
мироеда».

Владимир Ульянов-Ленин в своих работах указывает на определенный
признак кулачества — наемный труд батраков, тем самым разграничивая
его с середняком:
«Середняк — это такой крестьянин, который не эксплуатирует чужого труда,
не живет чужим трудом, не пользуется ни в какой мере, никоим образом,
плодами чужого труда; а работает сам, живет собственным трудом».

«Кулаки самые зверские, самые грубые, самые дикие, эксплоататоры,
не раз восстанавливавшие в истории других стран Власть помещиков,
царей, попов и капиталистов» -
Владимир Ленин.

«Частная собственность и капитал неизбежно разъединяют людей,
разжигают национальную рознь и усиливают национальный гнет» -
Иосиф Сталин.

Лозунги и надписи на плакатах периода коллективизации:

Мы колхозники на базе сплошной коллективизации — ликвидируем кулака,
как класс.

Вперед за сплошную коллективизацию Северного Кавказа -
за ликвидацию кулачества, как класса.

Поповская свора -
Кулакам опора.
Колхозами начисто
Уничтожим кулачество.

В районах сплошной коллективизации — нет места кулакам.
Беднота в союзе с середняком под руководством сельсовета
должна принять активное участие в ликвидации кулачества,
как класса.

Кулак злейший враг деревенской бедноты.

Вышибем кулаков из колхоза — уничтожим кулака, как класс.

В нашем колхозе нет места попам и кулакам.

Кулак ярый враг коллективизации. Кулак ведет ожесточенную борьбу
против колхозов, он поджигает колхозное имущество, портит скот,
нападает на колхозных работников, вместе с Попом распускает
про колхозы ложные слухи. Колхоз избавляет крестьянство
от кулацкой кабалы, колхоз — гибель для кулацкого хозяйства,
колхоз строит новую трудовую жизнь.

У Украинцев и Русских клич один -
Да не будет пан над рабочим господин !

Каждый колхозник,
каждая бригада,
каждая МТС
должны знать план
большевистского сева.
Каждый удар Молота -
удар по врагу.

Хлебный паук — кулак мироед.

Кулак наш злейший враг -
нет места ему в Совете.
Укрепим Сельсовет — организатора
и руководителя колхозного строительства.

Земли и Фабрики -
помещикам и капиталистам.
Рабочим и крестьянам -
веревка и кнут.
Колчак.

Богатей с Попом Брюхатым
И с помещикам богатым
Из-за гор, издалека,
Тащут дружно Колчака.

Радость сытым, радость пьяным,
Кнут рабочим и крестьянам.
Пыль вздымая сгоряча
Тащит тройка палача.

На народных харчах разжирел мироед;
Словно боров кулак, - чуть не лопнет жилет;
Бедноте не вздохнуть, беднота в хомуте,
Ездит он весь свой век на немой бедноте.

Чьи амбары полны? - Кулака, кулака !
Чья мошна тяжела? - Все его — паука !
Кто везет кулака? Наш кормилец родной -
Честный труженик пахарь, народ трудовой.

Гей деревня, вставай на врага-кулака !
Пусть в решительной схватке не дрогнет рука.
Сбрось с израненных плеч вековечный хомут, -
На Советской Руси правит бедность и труд.

Да, вожжами врагу надо руки скрутить,
Чтобы рабства опять он не мог возвратить.
Чтобы вновь не давил он деревню мошной,
Чтоб свободно вздохнул народ трудовой.

Соединенными усилиями батрака, бедняка и середняка
мы задавим кулака.

Что б не заел кулак,
Читай газету Батрак.

Марксизм-Ленинизм - знамя миллионов.

Что такое памятник — это память; нить, связывающая прошлое и настоящее.
Я снова мальчишка, пионер, я снова в отряде:
«ДАВАЙ ПАША ТРУБИ В ГОРН, ПОДНИМАЙ ВЫШЕ КРАСНОЕ ЗНАМЯ,
ВЕДИ НАС В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ, К ПОБЕДЕ КОММУНИЗМА.
БУДЬ ГОТОВ !  ВСЕГДА ГОТОВ !