нарезал файликов,
заправил смайликами,
обнаружил дурновкусие,
замесил недвусмысленность.
замес из крутых
панятий был произведен
в головах пустозвонных, отчего
те лишь тихонько позвякивали в тишине ночи.
рафинированные события
отмечались штатным пофигизмом,
равнодушно притопывая в такт бездумно
подергивающимси и погашая естественно-взрывное.
потрясаюсче-финоменально,
таки оно и есть то самое-самое, самое
настоясчее, будоражуюсчее, привосходнейшее,
аднакоси, звиняйти, чуть осуеченно-мимопроходясчее.
оптимизьма, пессимизьмой
переключая енти плоскости
восприятия действительности,
улетала щастливой неприкосновенностью.
и то, што казалось
неприятностью в один
миг переставало быть таковой,
обнаруживая исключительную благоприятность.
чо-то забыл, чо-то не вспомнил,
чому-й-то, ваще, значения не придал,
хде-й-то обломалси, тамо сибя, любимого,
пожалел, вот и фсе тута, приплыл-прибарахталси.
пройдет софсем немного времени и, вдруг,
захочитси вновь пережыть ускользающие
мгновения, но не получитси, патаму
как постарел и утратил свежесть чуйвств.
такоси и жыл человечик, листая день за днем
книгу евонной жисти и не зная, што ж там,
на последней странице написано про него,
а, можит быть, софсем не про евонного.
коротать век, без тогось не длинный,
было не хитрой забавой-игрушкой, а
жызененной необходимостью: без нее
и не порадуешьси, и не погрустишь.